Ванька 8

Куковякин Сергей Анатольевич

— Покурить бы… — тот солдат, что в колонне рядом шел, опять в одном вагоне со мной оказался.

Да, покурить бы неплохо…

Ни сигарет, ни табаку нам давно уже не давали. Ни в Бордо, ни в последнее время в Ля-Куртине. У кого что было, уже до последней крошки чуть ли не неделю назад продымили.

Понятно, что на станциях мы продолжали сидеть в вагонах с решетками на окнах, охрана узников никуда не выпускала.

— А, помните, как из Марселя на фронт ехали? — страдающий от отсутствия табака

вдруг задал мне вопрос.

Я в ответ кивнул.

— Вино, шоколад — так в руки и совали…

Да, было такое дело.

Пришел на ум солдату Марсель, а как оказалось — нас туда и везли.

— Марсель! Марсель! — загомонили мои попутчики, когда нас из вагонов выпускать начали. Память им на войне не отшибло. Узнали многие место, где они уже раньше побывали.

По пути из вокзала в порт марсельцы цветами русских солдат уже не закидывали. Жались к стенам, кто-то и пугливо поглядывал. Вели нас под конвоем, как каких-то преступников, вот люди в стороны и шарахались.

— Без оркестра уезжаем, — вспомнил кто-то из идущих позади меня.

Да, точно — без оркестра… А, когда сюда прибыли — с песней шли. Шаг чеканили…

Когда мы выходили из вагонов, на марсельском небе не было ни облачка, ярко светило солнышко, но видно в наших душах была такая хмарь, что погода отреагировала должным образом. Уже, когда нас гнали по улицам города, собрались тучки и закапал дождик.

— Как по нам небушко-то плачет…

По нам… По кому же ещё…

И так плохое настроение, у меня стало ещё хуже.

В Африку. К диким обезьянам…

Судьба дала резкий поворот. Что меня в этой самой Африке ждёт? Хоть, куда нас повезут-то? На какое время? До смерти?

Глава 42

Глава 42 Зверь, что сидел во мне…

Так, и на этом корыте мы поплывем?

Оно, дорогой не развалится?

Когда мы нужны Франции были, нас сюда на вполне нормальном судне доставили, а сейчас…

Судя по всему, опасения утонуть не у одного меня возникли — справа, слева, впереди и сзади, везде сейчас в воздухе матерки завитали. Так-то солдаты были всегда более сдержаны на язык, а тут их как прорвало.

— Пальцем ткни — дыра будет, — оценил крепость бортов судна мой сосед слева.

— Потопят как котят… — выдали прогноз нашего плавания в Африку за моей спиной.

Да уж…

Конвоиры нас торопили с погрузкой, чуть ли не штыками подталкивали.

Куда? В трюм? Мля…

Чем же из него так пахнет? Что там они до нас перевозили?

Кстати, почему в трюме так жарко? На причале даже ветерок немного прохватывал, а тут — как в бане.

Здравствуйте вам! Тут уже, оказывается, пассажиры имеются. Причем, вида самого криминального. Нам они совершенно

не рады — гомонят, ругаются на языке Гюго и Дюма.

Так, так, так… Мы, что — стоя поплывём? Тут же и так уже полна горница людей. Без окон и дверей…

Грязища какая…

Мы как могли разместились. Не обошлось без стычек с французами. Пока, мелких, а что в пути будет?

Загнали нас в трюм бегом, всё торопили-торопили, а сейчас, наверное, вот уже три часа прошло, а корабль всё не отплывает.

Дышать нечем, жарко, пот с меня так и льет…

Воды бы хоть дали…

Отчалили мы не меньше чем через сутки. Часов у меня сейчас не было, но так мне показалось.

— Воды дайте! — всё чаше и чаще раздавалось в трюме.

Кормить нас тоже никто не собирался, даже намеков на это не было.

Я уже чуть сознание не терял, когда корабль отчалил от берега.

Уже в море грузовой люк над нашими головами открыли и стало немного попрохладнее и можно уже было хоть как-то дышать. Понятное дело — по воде яко по сухой земле мы ходить не умеем, никуда теперь убежать не сможем.

— Иван Иванович, ты спроси по-ихнему, они нас кормить-поить думают? — Малиновский тронул меня за рукав.

— Хорошо, Родион, сейчас…

— Тихо! — гаркнул стрелок-санитар, а теперь, наверное, каторжанин. Наш статус после военно-революционного суда нам так и не удосужились прояснить. Кто мы сейчас? Хрен знает…

— Тихо! Сейчас доктор с ними говорить будет!

Родион ткнул пальцем в проем люка.

Подбирая слова, я как мог громко прокричал, что нам необходима вода и не плохо было бы наконец нас покормить.

В проеме люка показалась пара голов.

Я повторил ещё раз уже мною сказанное.

Одна из голов кивнула.

Минут пятнадцать ничего не менялось, но наконец над нашими головами повисло на веревке ведро с водой.

— Они, что, одним ведром нас напоить хотят? — невесело хмыкнул Малиновский.

Да, тут нас не одна сотня, плюс ещё французы.

Последние повели себя совсем не корректно. Вот тебе и цивилизованная нация.

Ведро с водой, когда оно было опущено вниз, было буквально вырвано из рук русского солдата.

— Эй, вы чего… — прохрипел тот. — Всем надо…

То же произошло и со вторым ведром.

Те, кто сверху нас поил, словно издевались. Нам бочки сюда надо опускать, а не по ведерку. Они бы ещё наперстками воду подавали…

Тут ещё эти французы из трюма нагло себя ведут. Понятно, хороших людей так в Африку везти не будут. Я с ними не говорил, но, гадать не надо, направляются они в Африку за свои преступления, а не по доброй воле.

— Давайте пить по очереди, ведро — вам, ведро — нам, — предложил я французам.

Меня послали куда подальше.