Ванька-ротный
Шрифт:
– Ты смотри! Эти уже привал организовали!
– Сапоги под себя подбери! А то сопрут на ходу! Босиком придеться потом топать по дороге!
Наши идут мимо. Увидели солдат с потертыми ногами и тут же в их сторону посыпались разные шуточки.
– Не слушай его ребята! Под голову клади! Спать ложись! К вечеру своих догоните!
Так уж повелось. Завидел своего собрата в беде, мимо не пройдет, обязательно подденет за живое. Непременно вставит ехидное словечко, от которого станет тошно.
Босые солдаты остались за поворотом дороги. Поскорей бы самим до места дойти.
Впереди на дороге
В глубине леса за редкими соснами показались солдаты, стоящие под кустами телеги и стреноженные лошади, пасущиеся в лесу. Под развесистой елью стоит полковая походная кухня. Труба немного дымит. Из под крышки котла выходит пар и запах солдатского хлебова.
Мы идем и посматриваем в сторону леса, где мелькают фигуры солдат. Похоже, что это наши обозники. Наших обозников можно сразу от других отличить. Их по внешнему виду легко узнать. Уж очень у них специфический внешний вид в отличии от другой тыловой братии.
В лесу просторно и сухо. Лето в самом разгаре. Нас на марше пробивает пот. Мы идем в одних гимнастерках. А повозочные в ватных телогрейках перепоясаны ниже живота ремнями. Из под касок выглядывают сплюснутые сверху вниз физиономии. Одежда у них замусолена, как будто они свои животы натерали салом. Сибиряки в дивизии сохранились в штабах, тылах, складах и обозах. Народец не высокий, но очень живучий. Их с насиженых мест оглоблей не вышибишь.
А те, что в начале войны были в ротах остались в земле под Медным и Калинином. В живых остались безснарядные артиллеристы, медсестры и врачи санрот и медсанбата, полковые парикмахеры, портные, сапожники, обозные и повора.
В стрелковой дивизии уж так повелось одни идут на смерть, а другие наедают шею. Все они "паря" друг другу и землячки. А мы им кто? Мы чужие, с других регионов. Мы москали. Мы чужаки и примни в ихней сибирской дивизии.
Коммиссар 52 полка из Красноярска. Химик полка из Ачинска. Кого не копни, все они "паря". А в ротах воюют люди со всей России. Так, что зря кой кто из них кричит и пыжиться, что сибиряки прошли от Волги до Восточной Пруссии. Прошли солдаты, а эта отборная братия ехала сзади. На войне одни воевали, а другие участвовали так сказать!
Полковой обоз прибыл на два дня раньше нас в этот лес. Обозники успели рассредоточиться и занять места, затащить в лес повозки и пустить пастись лошадей. Прибыв на место, они сразу принялись копать землянки и блиндажи. Чтобы быстро зарыться в землю, они в помощь себе потребовали стрелковую роту солдат. Обозники охраняли склады, а стрелки пехотинцы валили лес, подвозили бревна, рыли котлованы и накатывали накаты.
Складские стояли на постах и охраняли съестное. Одним словом делом были заняты все, в лесу кипела работа.
Окинув взглядом место, где трудились солдаты, можно было безошибонно сказать, что полк здесь встал и обосновывается на долго.
Обозники суетились. Они жили всегда торопясь. Солдаты стрелковых рот неторопливо, лениво втыкали лопаты в землю.
Подойдет какой интендан офицер,
Мы доходим до угла леса и останавливаемся, здесь в сосняке мы должны организовать себе место постоя. Мы не строим себе землянок и блиндажей как наши тыловики. Мы отрываем щели на случай бомбежки и из жердей и лапника городим себе шалаши. Шалаши так для того, чтобы днем можно было лечь и отгородиться от постороннего взгляда. На случай дождя у нас у каждого есть накидки. К вечеру мы уже валялись на подстилках из хвои.
По проселочной дороге со стороны деревни Вшивка, постоянно кто-то едит или идёт. Рядом, на некетром расстоянии, на берегу озера Жижица деревня Спичино. Мимо Вшивки проходит дорога на станцию Жижица. Деревни Вшивка теперь нет.
По дороге от Вшивки, то пропылит телега, то верховой увидев, что наконец добрался до знакомой опушки леса, заторопиться на рысях. К вечеру, глядишь, по дороге идет маршевая рота. Это безоружная сотня солдат, которая прибыла из глубокого тыла и топает от станции Жижица по лесной дороге пешком, для пополнения нашей дивизии.
Дивизию пополняют солдатами, оружием и лошадьми. Солдат новобранцев сгружают на перегоне в лесу и дальше они топают вокруг озера по лесной дороге. Им полезно промяться. Солдату новобранцу с первого дня нужно привыкнуть к лишениям и походной жизни. Ему сразу из теплушки вагона не вредно пройти километров тридцать в обход.
До линии фронта недалеко. Слышен отдаленный гул артиллериской перестрелки. Солдат эти звуки сразу улавливает.
Солдатики новобранцы сразу почувствовали усталость в ногах,боль в пояснице и пустоту в животе. За один переход тридцать километров, без всяких привалов пройти новобранцу не очень легко.
На подходе к лагерю солдатики маршевой роты начинают цеплять за землю ногами. Их заводят в лес и они падают как мертвые. Им объявляют, что они прибыли на место. А они лежат, закрыв глаза и не шевелиться. Безликие, помятые и за дорогу обросшие.
Лихое воинство идет к нам на пополнение. Смотришь на них и думаешь, старики они, или молодые? Все они выдохлись и обессилили. Ни од ой живой души, ни одной здоровой рожи. Откуда я буду брать пополнение для разведки? Из тысячи прибывших, не могу десятка набрать. А нам нужны добровольцы, смелые и сильные ребята. Куда девался проворный и шустрый русский солдат? Кто-то из тюряги пришел. Всякое они говорят. Неужель это правда? А чему удивляться.
Посмотришь на дорогу, опять пылит маошевая рота. Усталые и молчаливые идут они мимо, разглядывая нас и заходят в лес.
Мы, старые вояки, стоим у дороги и тоже поглядываем на них. Две партии встретились на дороге и скоблят друг друга глазами.
Они нас спрашивают,
– Как у вас тут?
А мы, вроде задаем им вопрос,
– Ну что прибыли голубчики, скоро узнаете, как тут у нас.
Гвардейские полки пополняются живой силой. Стрелковые роты ростут. Лесной лагерь постепенно расширяется. Под деревьями и в кустах появляются новые шалаши. Возле них отрывают узкие щели на случай бомбежки. Для солдат стрелковых рот не строят блиндажи. Их дело привыкать к матушке земле.