Ванька-ротный
Шрифт:
Я велел Рязанцеву топать вперед и при подходе к немцам заняться поиском блиндажа.
– Если сойдешь с дороги, оставь на дороге двух разведчиков. Пусть они на дороге ждут нас. С собой в штаб полка я возьму сержанта Сенченкова.
Связной повертелся в седле, ударил сапогами в бока своей тощей гнедой кобыле и рысцой затрясся обратно по дороге. А мы с Сенченковым пеший потопали назад.
Пополнение дают на ходу. Что это значит? В наступление сразу перейти
Мы прошли по дороге километров пять. Здесь дорогу пересекает небольшая низина. За низиной болото. Она заросло и теперь покрылось снежной пеленой. За болотом пригорок и сплошная стена старого леса. Деревья высокие. Чтобы взглянуть на их макушки, нужно запрокинуть голову далеко назад. Где-то здесь в сторону уходит лесная дорога. Нам нужно свернуть на нее и пройти через лес. За лесом находится небольшая деревня. В ней и расположен наш штаб полка.
Проходим лес – впереди открытое поле. У дороги стоит одинокий сарай. За сараем видны побелевшие от первого снега крыши.
Привалившись к стенкам сарая, сидят и лежат солдаты нового пополнения. Они все без винтовок, с пустыми вещмешками. Это маршевая рота.
В деревню, где находится штаб, им хода нет. Туда солдат вообще не пускают. К сараю подвезут кормежку, винтовки и патроны. Здесь им выдадут лопаты, каски, противогазы и прочую солдатскую амуницию. Отсюда, от этого сарая солдатики начнут последний свой путь.
– Кто тут добровольцы в полковую разведку? – подхожу к сараю и спрашиваю я.
От стены отделяются несколько человек. Одеты они в бушлаты, на ногах у них сапоги. Остальные, что сидят у стены, в шинелях и в ботинках с обмотками.
– Отойдем в сторону! Откуда прибыли?
– Мы из десантной бригады! – отвечает старший сержант.
– А почему вы в пехоту попали?
– После неудачного десантирования нашу бригаду расформировали. А наш батальон не успели поднять в воздух. После этого бригаду расформировали и всех кто остался, отправили в пехоту на фронт.
– Ты тут потолкуй с ними! – обращаюсь я к Сенченкову.
– А я зайду в штаб и оттуда к нашему старшине загляну. Он должен где-то здесь около штабных околачиваться. Скажу, чтоб оружие на ребят получил.
– Списки на вас в штабе есть? – спрашиваю я ст. сержанта.
– Есть! Писарь приходил утром сюда и всех нас переписал, кто захотел пойти в разведку.
– У кого какие вопросы будут, вот у нашего разведчика Сенченкова спросите.
После разговора с начальником штаба и оформления списка у полкового писаря, я разыскал старшину и велел ему получить на вновь прибывших все необходимое.
Когда старшина все получил, мы поехали к сараю, где нас ожидали, прибывшие в разведку. Раздав автоматы, боеприпасы и накормив молодцов, мы двинулись по лесной дороге.
Я сидел на повозке за спиной старшины. Сенченков шагал рядом, он трястись
Сенченков приблизился ко мне, наклонился, держась за край телеги и тихо спросил:
– Чего они в ногу идут? Разведчикам так не положено!
– Пусть в ногу идут! У них видно аэродромная привычка. Поживут среди наших, пообвыкнут, всему научаться и в ногу перестанут ходить.
Пять километров мы как-то прошли незаметно. До того места, где мы расстались с Рязанцевым идти оставалось немного. Два, три поворота дороги, вот и кусты, где мы повернули обратно.
Проходим вперед еще метров пятьсот, на дороге двое ребят нас дожидаются.
– Вперед ушла небольшая группа поиска. Ей поручено проверить рубеж обороны немцев. Ребята из поиска еще не возвращались – докладывают мне оставленные на дороге.
– А, где Рязанцев и все наши?
– Вот чуть вперед и вправо свернете по тропе!
Кругом открытое поле, снежные бугры и низины. По земле стелится мелкий шуршащий снег.
– Не знаешь? Ребята, для взвода блиндаж, где нашли?
– Точно не знаю! Но видал, здесь около дороги толкутся.
Я объявляю привал.
– Сходи кто-нибудь один из вас туда и узнай, куда нам с пополнением и с повозкой ехать?
Здесь в кустах под обрывом тихо, намело толстый слой снега. Заваливаешься в снег, сидеть мягко и удобно. Где-то правее нас гудят немецкие самолеты. Бомбежка то утихает, то нарастает с новой силой. Разрывы и гул самолетов слышны то далеко, то совсем близко.
До сих пор мы передвигались только ночами. Сегодня при подходе к немцам, мы сделали дневной переход. И по дороге нас как следует ни разу не бомбили. Попали мы однажды, и то потери понес обоз.
День приближался к концу. Надо идти, решаю я. Мы поднимаемся с места и неровной толпой снова выходим на шоссе. Старшина с повозкой теперь поскрипывает сзади.
Придорожная канава, кусты и голые белые бугры уплывают назад. Ни справа, ни слева – ничего примечательного. Кругом открытое пространство, серый, покрытый снегом неясный горизонт и больше ничего.
Поперек дороги проходит неглубокий овраг. По дну оврага течет незамерзающий прозрачный ручей. Через овраг в створе дороги перекинут хорошо сохранившийся мост. Мост собран из толстых тесаных бревен и обшит струганными досками. По бокам перила сделанные из квадрата. Это не наша, это немецкая работа. По такому мосту могут вполне пройти тяжелые танки. Но почему при отходе его не взорвали немцы? Видно паника у них в это время была?
Нам навстречу бежит посланный солдат и машет рукой, чтобы мы никуда не сворачивали и стояли на месте.
– Щас покажу, где объезд! – кричит он.
Крутые скаты оврага у самой воды заканчиваются небольшой ровной площадкой. Чуть в стороне от моста, под крутым скатом оврага врыты рубленные из толстых бревен землянки. Накаты над ними солидные, бревна не в обхват. Тут и стокилограммовая не возьмет при прямом попадании! Около землянок стоят наши ребята. Хомутов ходит вокруг со щупом, проверяет, не заминированы ли эти сооружения. Ребята увидели нас и машут нам, показывая, где спуск с шоссе.