Ванька-ротный
Шрифт:
— Ты говоришь лучше взять уголовника, чем мелкого карманника или шпану! Я согласен с тобой. Мелкий крохобор вор, он и в жизни и в деле ничтожен ничтожеством будет. Уголовное их прошлое меня не интересует. Мне важно, чтобы все было по честному и с прошлым сразу должно быть покончено. У разведчиков свои законы и порядки. Вор он или налетчик, важно чтобы он с первого дня все выполнял и знал свое место. Кто не хочет менять своих взглядов и привычек, кому дисциплина воротит душу и он хочет жить по настроению своему, тому в разведке делать совершенно нечего.
— Иди, сходи поговори с ребятами, отбери кандидатов, запиши фамилии, список мне принесешь. Потом мы вместе
Через сутки, как мы договорились, Сергей вернулся назад. Принес список, но был смущен обстоятельством, что в полковую разведку подобрал всего пять человек.
— Маловато! Товарищ гвардии капитан!
— Ничего Сергей Иваныч! Крупинки золота из речного песка не горстями гребут. Лучше иметь пятерых надежных ребят, чем десяток прохиндеев и шкурников.
Я посмотрел на список. Фамилии, которые я увидел мне ничего не говорили.
— Сходим с тобой и посмотрим поговорим еще раз с ними. Где они сейчас располагаются?
— В лесу, километра два отсюда не доходя до штаба.
Когда мы вошли в лес, там шла стрельба из всех видов стрелкового оружия. Штрафники были одеты в солдатскую форму. На всех валенки, шапки со звездами, как положено солдату быть по форме. Здесь впервые они получили оружие, сидели кучками и стреляли с упора живота. Один лежал, уперев приклад ручного пулемета в плечо и полосовал трухлявый ствол поваленной ели. Другой целился в из винтовки в торчащий сук. У всех на лице сосредоточение, удовольствие и упорство. До сих пор их водили под дулами винторезов. Теперь они держали в руках боевое оружие. Это не солдатское полусонное пополнение из запасных полков, которые двигают ногами на фронт еле-еле, для них винтовки и пулеметы как мертвый и совершенно лишний груз. Это здоровая, плечистая, мордастая, и живая и настырная братия готовая завтра с утра ринуться на немцев вперед, чтобы все свое прошлое смыть с себя не мыльной водой в армейской бане, а своей кровью, очиститься сразу. От прошлого всего и стать полноправными среди нас после первого боя.
— Ну, кто тут у тебя первым по списку? — спрашиваю я Сергея.
— А вот, товарищ капитан, который смотрит на нас! — и Сергей показывает мне рукой на солдата.
— Коля Касимов. По национальности казах, девятнадцати лет.
Я смотрю на солдата. Широкое, круглое, молодое лицо.
— Хочешь в разведку? — спрашиваю я.
— Если возьмешь, не пожалеешь капитан! Я говорил с вашим ординарцем, мне подходит ваша работа. Важно, чтобы работа умная была.
— А как у тебя со зрением и со слухом?
— Я проверял, товарищ капитан. — вмешался Сергей.
— Ну ладно, по твоей рекомендации Сергея беру!
Еще трое подошли к нам, не дожидаясь пока я их позову. Я переговорил с каждым отдельно и сказал, что беру их в разведку. Сергей был доволен, что я не забраковал его кандидатов. Список я подписал и послал Сергея в штаб полка. Начальник штаба наложит резолюцию, я передам список командиру штрафной роты и заберу ребят. Пятеро вновь прибывших были распределены по группам захвата. Вскоре они стали ходить на передовую с разными заданиями.
Остальных штрафников планировали послать на штурм опорного пункта немцев которая шла вдоль опушки леса севернее Бондарей. Накануне на участок полка из 26 ГВАП /артполка/ подкинули две батареи пушек. На каждую пушку дали по полтора десятков снарядов. Артподготовка должна быть две минуты, после чего штрафники встают и идут в атаку.
И вот настало утро. Небо на востоке едва тронул рассвет, в небо взметнулась красная ракета и в тот же миг ударила артиллерия и поднялись штрафники. За две минут они должны были успеть добежать до немецких позиций. Перед самой проволокой взметнулись взрывы. Казалось еще десяток шагов и наши будут в траншее. Но в тот же миг немцы поставили заградительный огонь. Первые фигурки штрафников уже миновали колючую проволоку. Немецкие снаряды уже рвались около них. И тут же всё снежное поле закрылось грохотом взрывов и затянулось дымом. Над снежным полем полетели трассирующие. Немцы били изо всех видов оружия. Сколько погибло штрафников, пока никто не мог сказать. Разведка боем провалилась. В живых остались те пять человек, которые накануне были зачислены в разведку. С тоской и страхом смотрели они на покрытое взрывами поле, где остались лежать их собраться по штрафной. Ночью выползли первые раненные. Мертвые и тяжелые остались лежать под проволокой около немцев. Кто-то должен был за ними туда идти? А кто пойдет под огонь? И под немецкую проволоку вытаскивать раненых? У солдат-стрелков это не принято. Послать разведчиков на верную смерть я бы тоже не дал. О потерях в штрафной роте старались не говорить. Я пришел в штаб полка, там сидели (вертелись) офицеры штрафной роты. Их задача вывести на передний край своих штрафников, поставить задачу, назначить старших, которые поведут солдат вперед. А сами они во время штурма в атаку на противника не ходят. Это принято у них и они, когда остаются в тылу этого не скрывают и даже этим гордятся. Им за службу выслуга идет в два раза быстрее чем нам фронтовикам.
— Почему командир штрафников в штабе полка сидит (торчит) когда его солдаты идут в атаку? — спрашиваю я входя в землянку начальника штаба полка.
— У них так положено! — отвечает мне наш майор. Они сопровождают свою роту до исходного положения, назначают старших из числа самих штрафников. Роту в бой ведут их собратья.
— Мы отвечаем чтобы никто из них в тыл не сбежал! — вмешался лейтенант, командир штрафной роты.
— Кому война и смерть, а кому выслуга лет идет? Ну и порядки?
— У нас при наступлении рота обычно имеет до девяносто процентов потерь. — говорит лейтенант штрафников.
— А кто ваших тяжело раненных будет выносить? Кто за вас трупы с проволоки будет снимать? Или они так и останутся висеть на ней до весны?
— Ну зачем ты их так? — прерывает меня майор.
— Как зачем? Завтра мне прикажут на этом участке брать языка, и мои ребята должны любоваться трупами?
— Пойдут в дивизию и нажалуются на тебя.
— Мне на их жалобы наплевать. Пусть уберут свои трупы (из-под) с проволоки.
— Ладно, что-нибудь сделаем. — сказал лейтенант штрафников. Прошел день другой. С неба пошел легкий снежок. В передней траншее под Бондарями (из тех никто не появился) сидели солдаты нашего полка. Я позвонил ещё раз в штаб нашего полка. Мне ответили что офицеры штрафной роты из полка ушли в штаб дивизии и в полку они больше не появлялись.
— Чего ты переживаешь? Штрафники это особый контингент. С ними не обращаются особо ни как с нашими солдатами. На то они и штрафники! Понимать, а не переживать надо!