Ваншот: За пределом («Oneshot: Beyond»)
Шрифт:
ГЛАВА 1. ВНЕДРЕНИЕ
– Сорок Шестой, включайся! Ну! Да очнись же, твою мать! – что-то, очень похожее на разряд электротока, вырвало меня из небытия.
Первая мысль: «Живой! Все-таки живой! Повезло». Облегчение, ликование граничило с шоком, от которого едва снова не потерял сознание. Или это от ран? Покалечило-то меня должно быть изрядно.
Кое-как справившись с дурнотой, открыл глаза, подсознательно готовясь увидеть больничную палату.
Как бы не так! Я лежал на кровати в
Кроме кровати мебели никакой нет, разве что потайные шкафы запрятаны в стенных панелях. Входная дверь закрыта. Выглядит прочной, будто сейфовой. Естественно, тоже металлическая на вид.
В помещении кроме меня никого.
Больше ничего путного сходу заметить не удалось. Все это я охватил одним взглядом, и картинка, как обычно, отпечаталась в памяти с фотографической точностью.
Вновь раздался знакомый уже мужской голос:
– Ну, наконец-то! Включился, Сорок Шестой. Молоток! Не подвел.
Я искренне разделял его радость. Настоящее чудо – выжить после такого взрыва.
Человек, наверняка, врач. Или, судя по молодому голосу, интерн. Странно только, почему мы с ним общаемся на расстоянии. Разве он не должен сейчас суетиться рядом с постелью больного, подключать всякие там капельницы и датчики?
А как там незнакомка? Жива? Надеюсь, да, ведь все летящие в нас гвозди я принял на себя. Или не все?
Попытался спросить, но голосовые связки не послушались, и тела своего я тоже не ощутил. Парализован?! При взрыве повредил себе позвоночник?!
Только не это!!!
В панике выпучил глаза и захрипел, пытаясь выдавить хоть звук.
– Э, Сорок Шестой, ты полегче, – недовольно заговорил невидимый врач. – Настройки себе сорвешь. Да успокойся, ты. Сейчас кое-что подрегулирую, и будешь ходить и говорить.
Уф, не парализован. Прямо камень с души. Только сильно раздражало, что он упорно звал меня Сорок Шестым. Мог бы не полениться и посмотреть моё имя, оно в студенческом билете чёрным по белому написано. А билет в момент взрыва находился при мне – в кармане джинсов, я ж как раз в универ ехал. Только этому интерну недоделанному явно в лом. Вон даже не удосужился лично зайти к пациенту, предпочитает сидеть… ну, где он там сидит… Кстати, через какое устройство мы с ним общаемся, никак не пойму. Динамиков вроде не видно. В любом случае, мог бы и подойти ко мне лично. Молодой совсем, а пациентов уже за людей не считает, по номерам нас зовёт. Видать, я у него уже сорок шестой. Вот ведь «свезло» – достался мне лентяй и, наверняка, двоечник.
Пока эти мысли крутились в голове, я машинально пытался пошевелить рукой или ногой.
И у меня получилось! Я вновь почувствовал свое тело. Правда, был некий дискомфорт в ощущениях…
– Так, настройка завершена, – вновь объявился врач. – Громила,
Громила? Хм… Никто меня так никогда не называл. Звучит приятно! Моё негативное отношение к коновалу слегка поуменьшилось.
Я постарался расправить плечи, выкатить грудь колесом. Получилось не очень – меня ощутимо шатало. И все-таки удалось подняться на ноги. Дискомфорт усилился. Я беспокойно завертел головой, рассматривая руки и ноги. Потом принялся ощупывать себя целиком, постепенно осознавая страшную правду: тело не мое! Чужое. Незнакомое. Полуголое в одних плавках и… чернокожее! Чернее некуда. Как смоль. Даже у негров не бывает такой совершенной черноты! Моя кожа словно соткана из мрака, только осязаемого и лоснящегося, будто смазанного маслом. Абсолютно не человеческая!
Получается, никакого невидимого врача нет, как и странной комнаты. Они существуют только в моем воспаленном сознании. Это бред. Предсмертный бред. На самом деле я лежу сейчас в агонии в покореженном после взрыва вагоне среди трупов и вижу сон наяву. Или меня все-таки спасли, отвезли в больницу – нормальную, а не как эта! – и теперь я в глубокой коме, а больное сознание подсовывает мне ирреальные галлюцинации.
От таких мыслей ноги подкосились, я сполз прямо на пол. Растекся амебой. В переносном смысле, конечно. Мое несуществующее невозможное тело оставалось непривычно накачанным и мускулистым. И черным. С огромными пудовыми кулаками, бицепсами, трицепсами и другими цепсами.
– Э, Сорок Шестой. Ты чего там уселся? – проявил недовольство невидимый собеседник. – А ну-ка вставай. Сейчас адреналина подкачаю…
Я ощутил прилив сил, словно и впрямь получил инъекцию адреналина.
– Так должно быть лучше. Теперь давай поднимайся, – не унимался голос.
Я не стал торопиться. Прежде надо осмыслить ситуацию.
Если на самом деле я в коме, то надо скорее очнуться. А если это предсмертный бред, то… пусть продолжается. Возвращаться в кровавую реальность не хотелось. Лучше тихо-мирно отойти в мир иной, ощущая себя небывало сильным, здоровым, способным рукой подковы гнуть.
Захотелось поиграть внезапно обретенными мускулами, пока ещё есть время. Ну-ка, ну-ка…
Присмотрелся к ножкам кровати. С виду массивные, металлические, да еще и намертво привинчены к полу. Эх, силушка богатырская! Разгуляй рука, раззудись плечо. Ухватившись обеими руками за нижний край кровати, напрягся изо всех сил, зарычал и… оторвал ножки от пола вместе с болтами. С мясом из пола выдрал. Круто! Во мы чего могём!
– С адреналином я переборщил, – тут же прокомментировал голос мой поступок. – Надо чуть убавить. А в целом неплохо, Сорок Шестой. Общее физическое развитие в пределах нормы. Теперь давай-ка проверим уровень твоего интеллекта. Проведем короткий тест-драйв.
Нет, ну совсем эта галлюцинация оборзела. То, что он ни разу не врач, а это не больница, я больше не сомневался. Разве что психушка.
– Слышь, ты. Хочешь драйва, вон в боксеры иди, – мой ответ прозвучал довольно резко. – Там на ринге тебя и оттестят, и отдрайвят. А меня тестировать не надо. Лучше скажи, кто ты? Где я? И что со мной?
От моего ответа он завис конкретно. Пару минут царило молчание.
– Кажись, оцифровка сбойнула. Или баг проскочил. Вот ведь непруха, – проигнорировав мои вопросы, себе под нос пробормотал он. – Попробуем перенастроить. Усилить пси-нагрузку...