Варежки для клавиш
Шрифт:
Она появилась после урока по литературе. Ученики по ролям разыгрывали у доски кусок из Пушкинской «Сказки о Царе-Салтане». Нарратив для каждой пары читала училка Марьванна. Как и кого из учителей зовут, Громова даже не силилась запомнить. Это в музыкалке у неё были: «Изящная Инна Иосифовна по вокалу и многогранный Андрей Владимирович по сольфеджио, а здесь – пфф! Все, как по лекалу – тумбовые ножки, острые выточки нарядов на груди, низкая рулька или шиньон на затылке и роговые очки сов, снующих взглядом по журналу с оценками».
Эпизод разворачивался по плану. Актер был сосредоточенно-серьёзен,
– «Корабельщики в ответ:
"Мы объехали весь свет,
Торговали соболями,
Чернобурыми лисами,
А теперь нам вышел срок,
Едем прямо на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана…".
Князь им вымолвил тогда:» …
– «Добрый путь вам, господа,
По морю по окияну
К славному царю Салтану.
От меня ему поклон», – вставил Вадик и посмотрел на партнёршу. Она заверила кивком головы, что всё идёт, как репетировали. Учитель, не затягивая, продолжила:
– «Гости в путь, а князь Гвидон
С берега душой печальной
Провожает бег их дальный.
Глядь – поверх текучих вод Лебедь белая плывет».
– «Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?», – голос чтицы, откуда-то из-под рёбер и, может, даже совсем-совсем из живота, прозвучал так, что по классу эхом потекло мужское «О-о-о-о!».
Марьванна поспешила вбить очередной гвоздь:
– «Говорит она ему.
Князь печально отвечает» … Моргунов, не спи! Что отвечает Князь Лебеди? – голос встряхнул Вадика; он вздрогнул. Посмотрел на напарницу. На класс. Промямлил смято, без энергии в голосе и повергнутый на лопатки:
– «Гром-тоска меня съедает».
«Зрители» взорвались от смеха. «Артисты», все трое, покраснели.
– «Грусть-тоска», Моргунов, съедает Князя. – Вздохнула учитель, встряхивая шариковую ручку, как часто это делала, досадуя: – Читать нужно внимательнее, чтобы гром тебя не съел окончательно. Садись, Вадик. Пять.
– Почему пять? – удивился юноша.
– Из человеколюбия к жертвам неразделённой любви.
– А мне – что?
– Четыре, Громова. За причинённый товарищу моральный ущерб, – учитель выжала из себя улыбку, не без удовольствия проставляя оценки в классный журнал.
Так и приклеилось к Яне прозвище мужского рода…
– Прекрасно понимаю эту женскую оппозицию, – пошутила по поводу
воспоминаний жена Вадика: – Только что ты, Яночка, намерена делать теперь?
… Как только Василиса начала петь на «профессиональной» сцене, руководитель женского ВИА «Нежность», куда она влилась с первой попытки, напрочь отказался писать в афише её имя.
– Был бы у нас народный хор, я б тебе к твоему имени сам пошил сарафан и поклеил кокошник. Но мы поём в лучшем в городе кооперативном ресторане. Поэтому бери себе артистический псевдоним, – мужчина совсем не шутил. Растерявшейся новой солистке стало не по себе. Разве можно менять имя в семнадцать лет? Оказалось, что законом это не запрещено. Остальное – дело привычки: – Хочешь, будешь Яной Громовой? Тут же предложил предприимчивый вожак женской стаи. Василиса кивнула; ничто не остановит её перед желанием петь в этом
Новое имя так быстро полюбилось публике, что, как только девушке исполнилось восемнадцать, Василиса перестала существовать даже в официальных бумагах ЗАГСа.
– Ты можешь пробыть у нас, сколько захочешь, – заверила хозяйка чуть позже, наливая в расписную деревянную плошку ароматного супу из боровиков: «Сами собирали. Вадик такой грибник, не поверишь! Сейчас грибы уже, конечно, отошли, но приезжай в следующем сентябре, наберёшь целую корзину. С собой я тебе немного дам. Насушила». – Но лучше провести это время с пользой, – ложечка сметаны из такого же соусника под хохлому капнула Яне в тарелку: – Давай пойдём завтра в Концертный зал вместе? – даже салфетки для рук – «Салфетки! Их же выкинешь, и всё!» – были в тон посуде, подбешивая гостью. Но хозяйка ведь про это не знала – что-что, а держать «лицо», раздвинув брови и затянув щёки в приветливость, Яна научилась, даже если мысли сжимали её в судорогу. Пробуя, хваля и спрашивая рецепты, она учтиво слушала про купленный уже абонемент на лекции известного психолога по построению семейных отношений. Он окучивал Выборг вниманием, как это делал по всей стране и даже в бывших её просторах.
– А практикует он, кстати, у вас в столице. Сегодня заключительная лекция, но билет купить можно.
– Зачем? – Яна стушевалась, не понимая, с какой стати ей нужно знать про незнакомого человека так много. Но обижать жену друга точно не входило в её планы, поэтому лепестки розы обнажили белый ряд её пестиков: – Я хотела сказать – зачем это тебе? У вас ведь с Вадиком идеальные отношения.
– Любые идеальные отношения нужно строить и поддерживать. Профессия психолога – как раз для этого. Уверена, что для тебя лекция Магомедова не будет избыточной, – убедила хозяйка, заботливо подавая гостье, подливая, нарезая и протягивая.
Уже на втором часе лекции Яна поняла, что, оказывается, причины её личных неудач имеют полновесные психологические объяснения, а посему личная консультация этого специалиста ей совершенно необходима. Он был того неопределённого возраста, что не позволяет сказать, хорошо ли он сохранился либо плохо состарился. Неброско одетый, с тонкими мочками ушей, взнуздавшими в себя серебряные капли серёг, полуголым и одновременно косматым черепом, узкими губами, выскочкой носом и ростом на сцене ещё меньше, чем, спустившись с неё, на самом деле, он мог быть каким угодно. Потому, что внешность второстепенна для тех, кто способен открыть перед тобой занавес театра абсурда в твоей голове.
Глава 2
В здании Дома культуры в подмосковном городке С… в былые времена жили богатые люди – три этажа, крыльцо в два уровня, колонны и пилястры с капителями и фасад с горельефами снаружи, а внутри высокие потолки, лепнина, витражи в одном из углов, где, некогда точно стоял алтарь, а ещё парадная лестница и пол из мрамора. Совершенным рудиментом в этом помещении казалась женщина в тёмно-синем халате, с ведром, лейкой и ещё какими-то инструментами, необходимыми для ухода за живыми растениями в огромных кадках.