41 Мордыхай Леви (К. Мркс), Фридрих Энгельс, бесспорно умные и талантливые евреи, но можем ли мы, менее талантливые, русские, бесхвостые, задать самим себе вопрос: а могут ли 'гении' ошибаться? Мы нарочито опустим имя Ленина лишь потому, что не он разрабатывал этот мало значащий, но очень коварный постулат ничейности на средства производства, на землю, фабрики, заводы и даже городские бани. Ленин взял эту ничейность у своих сородичей и придал этой еврейской мудрости азиатскую жестокость, в результате чего ничейность+ плюс жестокость получилась коммунистическая гидра под названием коммунизм. Эта стратегическая ошибка очень умных евреев привела к краху их учение, которое казалось вечным. Советские люди трудились на ничейной земле, они как рабы Древнего Рима не имели права положить в свой карман несколько клубней картофеля, чтобы сварить себе похлебку дома на ужин. Крестьяне прятали колоски за пазуху, убирая зерновые на ничейном поле, потому что впереди была зима, а того что им выделяли рабовладельцы (председатели колхозов) на трудодни, явно не хватало, чтоб перезимовать зиму. Эти колоски собирались с дрожью в коленях, потому что если их заметил кто и донес, гуманный советский суд, а то просто знаменитые тройки, отправляли расхитителей народного добра по ленинским местам, обычно расположенным в Сибири на десять
лет для перевоспитания. Нельзя, дескать, расхищать социалистическую собственность. Когда главный колхозник страны, отец всех советских рабов Сталин, отправился на вечный покой, гуманная статья о расхитителях социалистической собственности, перестала работать, тогда уже начался грабеж, а точнее повальное воровство при сборе урожая, хотя это нельзя назвать воровством: крепостные брали то, что им принадлежало по природе. Ели человек родился на этой земле, ему сам Господь дает землю во временное пользование, а потом это количество суживается до двух квадратных метров. А трудиться на ничейной земле нет никакого стимула. Так оно и выходило: после сбора урожая в полях валялись горы пшеницы прямо под открытым небом. Сначала этот урожай поедали птицы, затем, осенью, начинались проливные дожди, открытые стога пшеницы намокали, урожай покрывался плесенью, а к весне негож был даже для посева. Крепостники, именуемые слугами народа, закупали зерно у загнивающих капиталистов за золото. Надо к этому добавить, что крепостные крестьяне не справлялись с уборкой зерновых. Партия направляла на помощь рабочий класс, студентов, врачей, работников сферы обслуживания и даже школьников и прочий люд, который тоже где-то трудился, спустя рукава. И это далеко не все о сельском хозяйстве. На фабриках и заводах было то же самое, но, правда, не в таком уродливом виде. Мощная партийная пропаганда о передовиках, стахановцах, о строительстве светлого будущего, приносила определенные плоды. И, тем не менее, руководству приходилось ставить рабочий класс в ограниченные, жесткие условия. Каждый член славного рабочего класса должен был трудиться на благо Родины, каждый раб зарабатывал ровно столько, чтобы не умереть с голоду и не ходить босым на работу в зимнее время. Скажем, покупка выходного костюма для главы семьи было большим событием и чтобы его приобрести, надо было копить всей семьей в течение полугода, как минимум. До Никиты Хрущева рабочий класс ютился в бараках, либо в многокомнатных квартирах, доставшихся от буржуазных семей, но в каждую комнату селилась семья для коллективного проживания. Обычно в такой многокомнатной квартире, был один туалет и одна кухня. В этих условиях происходили постоянные ссоры и даже драки, на кухнях воровали друг у друга продукты, у туалетов, опаздывающие на работу, мочились прямо на пол. Вот какое благо своим рабам оставил дедушка Ленин, к которому пролетариат стекался с разных уголков страны бить поклоны. Надо сказать, что сам Ленин набаламутил так, что его духовные рабы коммунисты до сих пор не могут разобраться в его талмудах, которые они считают для себя руководством к действию. Они бережно относятся к духовному наследию. Ни одна запятая не может быть переставлена в противоречивых, сварливых, однополярных талмудах, из которых лик автора вывечивается в роли политической проститутки, да еще вдобавок смеется над своими рабами. Судите сами. В своем труде 'Государство и революция' созданном накануне государственного переворота, Ленин отрицает государство, как таковое, поскольку государство это нечто иное как орган буржуазного насилия. 'Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства' утверждал Ленин. Ссылаясь на Энгельса, Ленин говорит, что государство когда-нибудь попадет 'в музей древностей, рядом с прялкой и бронзовым топором'. 'По Марксу, - пишет Ленин, - государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим...' 'Государство и революция', самая влиятельная литературная работа Ленина, стала учебником революции для коммунистов. В ней Ленин занимается двумя вопросами: (1) как осуществить революцию и (2) какое государство основать после революции. Первую задачу коммунисты поняли. И они ее успешно выполнили. А что касается второй задачи, то тут Ленин, как чеховский хамелеон начал менять свои позиции. Но если сравнить указания Ленина, относящиеся к строительству послереволюционного государства, с историей советского государства, станет ясным, что нигде ленинизм не был так слаб, как в своих представлениях о природе и функции правительства. Мощное социалистическое государство, растоптавшее мораль, веру в Бога, ликвидировавшее понятия чести и свободы личности, было намного хуже гитлеровского, не уничтожавшего свой собственный народ, не воевавшее с собственным народом. В этом государстве процветала верхушка, партийная элиты, пользовавшаяся всеми благами даже тогда, когда народ умирал от голода. Тот хочется привести пример, дабы не казаться голословным. Ежедневный продовольственный паек, состоявший в основном из 100-125 гр. хлеба, часто заменялся овсом, пшеницей, рожью, а иногда люди не получали и этого; выдавались даже селедочные головки и не первой свежести сушеная вобла. У голодающего партийного актива не было сил, чтобы справляться со своими политическими обязанностями. Поэтому в Выборгском райкоме 'поднимался вопрос об организации закрытой столовой для работников районных организаций, но единого мнения по этому вопросу не было'. Некоторые коммунисты, пишет Шуняков, считали, что актив должен голодать наряду с простыми рабочими, 'большинство же рассуждало иначе, полагая, что если мы не будем поддерживать свой передовой актив, то его истощение, а отсюда и неизбежная преждевременная гибель пагубно отразятся на развитии революции, так как, лишившись своих организаторов и руководителей, рабочий класс не сможет быть двигателем революции и строителем нового общества'. Вопрос был поставлен перед Лениным. Ленин выслушал противников привилегированного положения актива и заявил, что они не правы в своих рассуждениях. Героика личного самопожертвования, из которой они исходят, особенно в настоящих условиях, сугубо мелкобуржуазна, она берет начало от эсеров. Рабочий класс не может идти в авангарде революции, не имея своего актива, своих организаторов. Актив надо беречь и в настоящее время, в пределах имеющихся возможностей, необходимо поддержать его физически. 'Закрытую столовую, - сказал Ленин, - надо организовать. Рабочие поймут необходимость этого...' Через несколько дней столовая для районного актива была организована. Шуняков снова встретился с Лениным в Москве, в сентябре 1918 г. За месяц до того 'чрезвычайная тройка', в которую он входил, направила 'в распоряжение Петроградской ЧК двух арестованных (пишет Шуняков): 'сиятельного' брата 'сиятельного' графа Витте (бывшего премьер-министра- В. В.) и Воронина - директора-распорядителя фабрик 'Акционерного общества Воронин, Лютч и Чешер'. Оба обвинялись в хранении консервов,
золотой валюты, ценных бумаг и пр. 'Позднее, - пишет Шуняков, - нам сообщили, что, когда рабочие узнали об отправке арестованных в ЧК на Гороховую улицу, они собрались и учинили над ними настоящий самосуд'. Шуняков рассказал об этом Ленину. 'Особенно понравился Ленину, - вспоминает Шуняков, - мой рассказ о проведенном нами в районе красном терроре и, в частности, о расправе рабочих с 'сиятельным' Витте и фабрикантом Ворониным. На мое замечание о нашем недосмотре, результатом чего явился самосуд, Владимир Ильич бросил реплику: 'Ну, беды в этом большой не было, ведь рабочие знали, кого и за что они судили! В ходе революции, - сказал он, - такие случаи хотя и нежелательны, но неизбежны'. Отношение Ленина к закрытой столовой для коммунистов было вполне разумным. Его реплика по поводу самосуда показывает практический подход к делу: что было, того не воротишь. Но именно привилегированное положение коммунистов и неограниченный красный террор со стороны рабочих стали той чертой, которая навсегда отделила советскую реальность от провозглашаемого коммунистами идеала. 'Государство и революция' Ленина лежит в музее. Эта книга занимает исключительное положение среди работ Ленина, потому что это не марксистская книга. По мнению Ленина, квинтэссенцией марксизма была классовая борьба, понятие о которой, действительно, лежит в основе учений Маркса и Ленина. Но в 'Государстве и революции' не принимается во внимание ни внутренняя, ни международная борьба классов. Пользуясь совершенно утопическим, 'нигдешним' методом, который сам он так поносил прежде, Ленин описал и предписал без государственное общество, не совместимое с реальными условиями ни того времени, ни сегодняшнего дня, или ни предвидимого будущего в России или в других странах. Несмотря на всю ее марксистскую терминологию и цитаты, книга Ленина представляет собой интеллектуальное заблуждение, причуду 'твердокаменного' человека, идеологический эквивалент парика и грима, которые он носил, скрываясь под чужим именем, когда писал ее. Через двадцать месяцев после захвата власти, 11 июля 1919 г., Ленин выступил перед слушателями так называемого 'Коммунистического университета им. Свердлова' в Москве с лекцией 'О государстве'. Теперь у Ленина был опыт государственного деятеля. Что он вынес из этого опыта? Вот как он описывает государство: 'Оно всегда было известным аппаратом, который выделялся из общества и состоял из группы людей, занимавшихся только тем или главным образом тем, чтобы управлять. Люди делятся на управляемых и на специалистов по управлению, на тех, которые поднимаются над обществом и которых называют правителями, представителями государств. *** 8 ноября, через день после захвата власти, Ленин публично упомянул об Учредительном Собрании как об органе, который один властен решать в международных вопросах. Он был за Учредилку, представлял ее как форму отмирания государства и управления страной всем народом. Выборы в Учредительное собрание были последний демократической формой, за которую ратовали большевики и их вождь Ленин. Но случилось непоправимое. Из 707 место большевики получили 175, явно, обидное меньшинство. Ленин нашел единственно верный выход: он разогнал Учредительное собрание, как реакционную форму правления. Это произошло в ноябре 17 года, когда большевики уже правили Россией. Украв лозунг у эсеров: земля крестьянам, Ленин широко использовал этот лозунг, выступая с трибун, но захватив власть, обрезал земельку крепостным по углы, разрешив иметь эту землю только в цветочных горшках. *** Ленин был за свободу после отмирания государства, но он же и лишил свободы, вернее урезал ее до минимума: советский духовный раб имел право только хвалить партию и ее вождей. *** Ленин выступал против заключения сепаратного мира с Германией и он же его заключил с унизительными для своей страны последствиями. *** История показала, что капитализм, который Ленин уже видел в гробу, был привержен реализму, сумел реформироваться, а он, Ленин, остался в истории всего лишь жалким, догматическим мечтателем. Но КПСС сумела сплотить своих рабов в единый кулак, добиться определенных успехов в промышленности и даже победить мощную гитлеровскую армию, положив на алтарь отечества сорок с лишним миллионов жизней. Правда, сколько рабов было потеряно, никого не интересовало: любой (рядовой) советский гражданин значил меньше мухи. К концу двадцатого века Советский союз уже был мощной империей и мог претендовать на мировое господство...все на костях тех же бесправных рабов, подобно Древнеримской империи, широко использующий рабский труд. Получилось так: государство богатело, а народ нищал и молчал. Местами люди забывали, как пахнет колбаса, местами, как пахнет молоко. В радиусе 500 километров ходики ездили в Москву за колбасой и маслом. Отмена крепостного права была узаконена только в 1974 году, когда всем гражданам, включая и крепостных крестьян, стали выдавать паспорта. Но, даже получив паспорт, гражданин не мог выехать за границу: нельзя было допустить, чтоб молчаливые, дисциплинированные, нищие советские люди увидели, как загнивают капиталисты, в какой роскоши купается простой рабочий, служащий или сельский труженик. Вообще контакт с иностранцами был запрещен. В Москве, столицы социалистического государства можно было встретить любого иностранца, но если вы с ним поговорили, обменялись адресом, к вам ночью могли прийти работники КГБ для беседы. Но такая беседа обычно продолжалась в КПЗ, а потом вас, как шпиона, могли отправить в сталинский ГУЛАГ на перевоспитание. Однако, как там, за колючей проволокой, загнивают, постепенно становилось известно и общество вопреки мощной пропаганде, в глубокой тайне стало мечтать о том, что пора бы, дескать и нам начать этот процесс загнивания, поскольку процветание и коммунизм, всего лишь коммунистическая утка, оставленная дедушкой кровавым на вечные коммунистические времена. Бог знает, сколько бы это продолжалось, если бы не появился реформатор Горбачев. Едва он вдохнул в это мрачное логово каплю свободы, как коммунистическое мрачное, злобное, антинародное, не реформируемое кодло старых маразматиков стало распадаться. Современные ленинцы, а в Российской федерации всего лишь жалкая горстка анти ленинцев, все время вопят: Горбачев развалил Советский союз. Это неправда. Советский союз сам развалился, как карточный домик, потому что КПСС и свобода несовместимы. Но мы Ленина не можем забыть. Что он сделал, что после себя оставил? Он испугал имущих на западе и прежде всего тех, кто благодаря обычной человеческой жадности, подобно Бальзаковскому герою Гобсеку, умирал на грудах золота в истоптанных башмаках. Капиталисты запада поняли: надо делиться. И это сработало: все становились богатыми, о чем мечтал Ленин, в то время, как советские люди продолжали жить в нищете. Они только в мечтах были богаты. Простое решение западных капиталистов о том, что надо делиться, поставило крест на эфемерном Коммунизме, он издох, как старый змий. Вечная память этому Коммунизму и его создателям, замешанная на философской улыбке и презрении.