Варфоломеевские ночи
Шрифт:
17
После захвата Зимнего дворца большевиками, который сопровождался беспорядочной пальбой, экспроприацией ценностей и последующий кровавой резни в центре Петрограда, Ленин выступил с сумбурной речью на втором съезде Советов. И выступление Троцкого и Ленина прерывалось бурными овациями. Гопники рвались к трибуне, чтоб схватить Ленина и подбрасывать как мяч в воздух, но уже была выставлена охрана, и лысина вождя, подобно мячу, не взлетала на воздух.
Несмотря на эйфорию, Ленин выглядел усталым
После двух часов отдыха, хотя это был не отдых, а сплошные радостные вопли и даже слезы, что цель достигнута, что империя пала, охрана доложила, что во дворе все члены ЦК стоят в очереди в ожидании приема.
Пусть заходят, куда их денешь, махнул рукой вождь, доставая уже мокрый платок, чтоб вытереть мокрые глаза еще раз.
Кабинет мгновенно наполнился соратниками. Каждый заходил и тут же становился на колени.
О великий, о мудрый!
Гений всех народов!
Лубимец всего Кавказа, произнес Джугашвили, отныне Сталин.
Бронштейн стал рядом с Лениным, дабы разделить почести, все старался обнять Ленина, набрасывая ему руку на плечи, но Ленин все отодвигался, давая понять подчиненным, что завоеванная слава принадлежит ему одному, но тут Бронштейн поцеловал его в бородку и произнес какое-то слово на идиш, после которого Ленин успокоился. Остальные соратникиХорошо зная, что Бронштейн, отныне Троцкий второй человек в государстве и охотно аплодировали им обоим.
Слава Троцкому, второму вождю победивший Октябрьской революции, который…, который сегодня, после двух ночи организовал Варфоломеевскую ночь в Петрограде, освободив тысячу пятьсот квартир для пролетариата, выкрикнул Кацнельсон так громко, сколько было сил.
Он был немного обижен, что не стоял рядом с Лениным, так как Троцкий. А ведь можно было и получилось бы хорошо: Троцкий слева от вождя, а он, отныне Свердлов, справа. Получился бы всемирный триумвират. Но время ушло, сам проморгал, надо было вовремя стать справа.
Но его призыв был поддержан соратниками, следовательно, Ленин и Троцкий два сапога пара, был закреплен на вечные коммунистические времена.
И только Коба, отныне уже Сталин дергал усами по очереди, то левым, то правым, и ни разу не улыбнулся. Но бить в ладоши пришлось: идти против всех пока не решался. Что-то ему подсказывало: надо ждать, проявлять терпение. Придет время, и он в единственном числе сосредоточит в себе миллионы. Достаточно будет поднять мизинец, и волна одобрения прокатится по всей огромной стране, как солнечные лучи. Второй человек отправится в иные миры, а следом за ним, вернее, задолго до него, будут оправлены все великие сыны под бурные аплодисменты советского народа.
А теперь, по древней традиции, сказал Бронштейн,
Ленина схватили, как мячик и стали посылать к потолку, да так высоко, что лысина гремела о потолок. На девятом броске Ленин пустил струю на головы своих, теперь уже не соратников, а рабов и каждый раб считал это омовением еврейского древнего бога, сочинившего Тору.
Именем мировой революции приказываю: хватит!
Ленина опустили в мягкое позолоченное кресло. Каждый член Политбюро понимал, что для него начинается новая жизнь.
Товарищи! что нам теперь делать? мы победили! Вы понимаете мы победили! Э, ни черта вы не понимаете. Буржуазия низложена, теперь ее надо чикчик. Дорогу пролетариату, гопникам дорогу. Дзержинский, ты возглавишь ВЧК. Какие будут предложения?
Сталин, что сидел в самом дальнем углу и был незаметным, громко произнес:
Моя думат так: тьепер нычего не надо дэлат, толко праздноват. Три дня. Можно вино, можно дэвочка, патаму шьто в такой состояний можно наломат дров. Пройдет три дня, ми всэ войдет в норма и на трезвый голова можно рэшат государственный дэла.
Варфоломеевская ночь прошла успешно. Это очень важно, сказал Бронштейн.
Ее надо продолжить, сказал Ленин и выкатил глаза. А когда он выкатывал глаза, все его соратники немедленно освобождали кабинет. Это был условный знак.
Троцкий брякнул невпопад, это возбудило Ильича и привело в неадекватное состояние.
Он сомневался в своих дальнейших шагах после захвата власти, а теперь эти сомнения подтвердились с новой силой. На Варфоломеевскую ночь всей страны он пока не решался, но теперь, когда Лейба подтвердил его мысль, сомнения улетучились. А новые планы заглядывали в лоно всемирной Варфоломеевской ночи…
После успешной отправки всех буржуев на тот свет… только в этом случае революция возможна во всемирном масштабе, а дальше все дальнейшие шаги высвечивались как его бородка в зеркале. Имущий класс должен быть полностью истреблен. Буржуи не захотят разоружаться, они могут только притаиться и ждать. Ждать удобного момента и, если этот момент наступит, возьмутся за оружие, чтоб нещадно сражаться за свои былые идеалы, привилегии и командные островки, откуда можно командовать неимущими, а точнее угнетать пролетариат.
Эта великая идея перекочевала от Троцкого и внедрилась в ум великого человека, мучила его, не давала покоя, и он впервые набрался мужества и ни с кем ею не делился. Даже с Троцким.
Но бдительное око Бронштейна, его идея уничтожить всех русских и заселить пустыню евреями, сделала его сверх бдительным, чуть ли не магом, способным предсказывать будущее.
Ильич, дорогой, что с тобой происходит? что прячется за твоим самодовольством и прищуром, поделись, будь добрый, спросил Лейба Володю в следующее воскресение после захвата власти.