Варфоломеевские ночи
Шрифт:
Встать, вашу мать! в городе неспокойно, нас всех могут убить. Для вашей же безопасности и сохранения вашей жизни всем надо спрятаться в укрытие. Вождь мировой революции заботится о вас грешных.
Подождите, пожалуйста! просит Николай, протирая глаза. Женская половина должна одеться. Потом надо бы помолиться перед тем, как спуститься в подвал.
– Десять минут на сборы!
– даю я команду и прячусь за часового.
Но прошло только осмь минут, я стремительно вхожу и становлюсь рядом с Медведевым. Романовы совершенно спокойны. Ни тени подозрения на их лицах нет. Анастасия улыбается, а царевич Алексей становится рядом с
Всем вниз, в подвал! Все за мной! У царевича стали подкашиваться ноги. Отец вынужден был взять его на руки. Остальные, кто с подушкой, кто с другими вещами покорно стали спускаться в подвал следом за мной. Царица Александра Федоровна тут же уселась на стул, ее сын Алексей тоже. Мне это не понравилось, и я скомандовал: встать! Все встали, заняв продольную и боковую стену.
Внимание, говорю, обращаясь к царской семье, Исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Урала постановил: покончить с Домом Романовых!
Раздались женские вопли: "Боже мой! Ах, ох, спаси нас, Господи! За что нам такая участь?" Николай Второй тоже бормочет: Господи, Боже ты мой! Что же это такое? Он порывается к сыну, чтобы закрыть его своим телом. Будь мужественным, сынок, - говорит он.
А вот, что это такое! произношу я и вынимаю пистолет. Это вам за брата нашего дорогого и любимого Володи Ленина, за Александра! И тут я нажимаю на курок. Мне последовали и другие выдающиеся сыны социалистического отечества.
Так нас никуда не повезут? слышится приглушенный голос врача Боткина.
– Повезут, повезут - всех и тебя, голубчик, - горовю я и всаживаю ему пулю в живот.
– Я вижу, как падает Боткин под женский визг и стоны. У стены оседает и в судорогах корчится врач. Одна из царских дочерей, кажись Ольга, двинулась от двери в правый угол комнаты. В пороховом дыму от кричащей женской группы метнулась женская фигура, сраженная выстрелом Ермакова.
Стой, прекратить огонь! командую я. Стало тихо, аж в ушах звенит. Вдруг из правого угла комнаты выходит девушка, прикрытая подушкой, и говорит:
Меня Бог спас. Слава тебе, Господи.
Это служанка Демидова. Шатаясь, поднимается одна из царских дочерей, закрываясь подушкой: в пуху увязли пули. Проклятье. Что делать?
– Отомкнуть штыки и прикончить всех раздается мой голос, звучащий громче пуль.
Тут застонал царевич Алексей. Я двинулся к нему и десять раз проткнул его штыком. Мои соратники приблизились к царевнам и вонзили им в грудь острые революционные штыки. Последних мы добивали Татьяну и Анастасию.
Довольно! радостно произнес Ленин. Картина ясна. Хотя, нет, нет и еще раз нет! Я хочу знать, как выполнено мое распоряжение расправиться с Елизаветой Федоровной, супругой московского генерал-губернатора. Кто доложит? Голощекин, ты?
Шая Ицкович стал дрожать от страха, а потом, глядя на Кацнельсона, чьим именем будет назван город на Урале, невыразительно произнес:
– Яша Михайлович Куцыйкальсон лучше знает. Я расправлялся с семьей Николая Второго, а Кальсон руководил ликвидацией остальных членов царской фамилии. Он раньше нас с Никулиным сделал эту работу, Владимир Ильич.
– Товарищ Свердлов, почему молчишь?
– вытаращил глаза главный убийца всех невинных.
– Вождь мировой революции все должен знать в мельчайших подробностях. Это архи важно, товарищи. Может ты эту Елизавету, сестру супруги Николая
Кацнельсон высморкался в грязный платок, достал засаленную записную книжечку с красными пятнами на обложке, в которой были записаны параграфы Торы, но решился произнести вслух ни одного слова.
– С Елизаветой все в порядке, она, должно быть, уже не жива. Конюхи, что ездят мимо шахты, передают, что из шахты слышно пение псалмов, это она поет эти псалмы. Неудачно ее сбросили, хоть и бросали вниз головой, но, видать, неудачно. Живучая баба оказалась.
– А почему ее не задушили перед тем, как сбросить в яму, товарищ Свердлов? А вдруг она выберется, что тогда? что, Янкель?
– Никогда не выберется, Владимир Ильич. Шахта глубиной 20 метров: ни лестницы, ни веревки там нет.
– Не теряйте революционную бдительность, товарищ Свердлов. Сторожа поставьте, ...с кувалдой. Если что - по голове. Ей место там, с ее богом.
– Не волнуйтесь так, Владимир Ильич.
33
Зверское убийство царской семьи русским евреем Лениным -свидетельство отсутствия у него какой-нибудь морали и нравственности, которую он нагло отрицал. Жаль, что этот негодяй стал бесспорным образцом человеколюбия русского пролетариата, что привело впоследствии к ненависти к родине Льва Толстого, Чайковского, Менделеева и Лермонтова со стороны других цивилизованных народов.
Расстрел царской семьи и прислуги, за освобождение которых, якобы, вели борьбу большевики, было для Ленина задачей номер один после Октябрьского переворота, который волею судьбы, достался ему так легко. "Но как, же так: с царизмом покончено, а царь жив. И не только он, но и его наследник. Больной, правда, подросток еще, достаточно царапины и он может умереть своей смертью, но это слишком долго ждать. Четыре дочери. В чем их вина? Да в том, что они дышат воздухом большевистской свободы. Нет, я, вождь мировой революции, и царские дочери - это просто несовместимо. Ни одна из них не стоит моего партийного товарища Инессы Арманд, да и Нади тоже. У Нади, правда, глаза брр, откуда взялась эта проклятая базедова болезнь? Это они, царские дочери, наслали. Никакой пощады дочерям царя. Правильно сделал товарищ Юровский, он заслуживает поощрения и повышения по службе".
Ленин лежал на диване в сапогах с длинными голенищами, скрестив руки на затылке. Он не думал, что эти сапоги и каждая тряпка, что на нем надеты, будут выставлены в главном музее страны и миллионы рабов от колхозника в лаптях и до профессора с бородкой клинышком, с замиранием сердца станут осматривать это барахло, и едва слышно восклицать: да это же вещи самого Ленина! Он в этих сапогах ходил, какие гениальные сапоги! Жаль, нельзя понюхать, да языком полизать, прикоснуться к вечности. А это бруки, ленинские бруки! Таких брук нет во всем мире, интересно, а пахнут ли они...ленинской мочой? ведь Ленин тоже человек, нет, он сверх человек! Как я счастлив, что хожу по той же земле, по которой ходил и ты, дорогой Ильич. Сегодня я в лаптях, но как только мы построим коммунизм, я надену сапоги такие же как ты.