Вартанян
Шрифт:
Позвольте короткое отступление. Разведка бывает только в государствах, остальное — бандитизм. Каждое государство должно иметь разведку, если оно не хочет быть государством-инвалидом. Ведь разведка — это всего-навсего глаза и уши нации, она видит всё правильно. И знает тоже всё. О мире, о людях, о расстановке политических сил. По крайней мере, это ее задача. Решение на основе этих знаний принимает мозг. Он уже — не разведка. Это — правительство, государственные службы, руководство страны.
Становление всегда трудно, а у разведчика — особенно. Вы себе представьте, приехал Геворк Андреевич в нужную страну Рядом — никого, ни кола ни двора. Нужно всё начинать сначала. Гоар Левоновна хорошо
— Извините, перебью. Вы — не первый нелегал, который рассказывает мне об этих головных болях. Всё вроде бы в порядке, а жена, бедная, мучается…
— Это ж настолько понятно. Ведь какие переживания, что мы тут, а как дочка там, и голова болит. Приехала сюда на медицинскую комиссию, и врачи вынесли суждение: работа с нашими нервными перегрузками противопоказана. Пришлось остаться здесь. Работала в центральном аппарате разведки до выхода на пенсию.
— А как объяснили ее исчезновение там?
— Совсем просто. Все же знали, что я — ловелас. У меня много знакомых, в том числе и дам. Однако вопрос один и тот же: «Слушай, почему ты не женишься?» А я: «Как мне жениться? Не могу отдать сердце одной даме. Жанетта, Жоржетта, Мюзетта, Мариэтта… как же они без меня?» Приходилось отшучиваться. И принимали, потому что я — все-таки свободный художник.
А знаете, почему великолепна наша работа, если отвлечься от всех рисков и других колоссальных трудностей? Есть одно, что, как говорят некоторые народы, всё компенсирует. Назовем это возмещением. Это то, что моя работа дает возможность человеку прожить несколько жизней. Всем нам родителями и Богом дана только одна жизнь. А наша профессия дает шанс прожить несколько. И каких полноценных, и какие они разные! Но это — жизнь. И, предупреждая вопрос, замечу: это просто другая жизнь. У меня другое окружение, совсем непохожий социальный статус, ко мне отношение совершенно иное. У меня вырабатывается другой темперамент и другой словарный запас. Мироощущение — другое, присущее тому человеку, жизнью которого я живу. И это — ни с чем не сравнимо. Ради такого стоит терпеть и вытерпеть, чтобы тебе отпущенное всё пережить. Вы следите за ходом мысли?
— Еще как! И хотя у нас жанр — свободная беседа на заданную тему, стараюсь успеть за вами.
— Я вам рисую нашу жизнь мазками. Может быть, вы что-то из нее соберете, получится некое полотно. Стараюсь, чтобы у вас была эмоциональная составляющая, которую только и даю. Не хочу, чтобы о Геворке Андреевиче получилась сухая книга. Должна быть книга, полная эмоций. Какие он делал там вещи — это же прелесть!
— Но хоть капельку поконкретнее!
— Нет, конкретно нельзя. У меня такое же отношение к людям. У Вартаняна были великолепные контакты. Он завоевывал себе друзей.
— Мало встречал таких общительных людей, как Геворк Андреевич.
— Совершенно верно. Эта открытость, эмоциональное отношение к людям присущи многим из представителей нашей редкой профессии. И это — обязательные ее составляющие, потому что без всего этого ты не можешь подойти к человеку.
А теперь — немного теории. В нелегальной разведке возможно всё. Первое — должна быть уверенность в своей Службе, что ей всё подвластно и она всё может. И кто должен доказывать эту прописную истину, как не сам нелегал? Если он это может… нет, лучше: он это может, а потому действует без всяких отступлений. Когда у тебя есть уверенность, что ты можешь всё, тогда ты соответствуешь всего-навсего занимаемой должности и званию нелегала. Не больше, но и не меньше. Это самое элементарное внутреннее состояние души нелегала. Таким оно должно
Прошло примерно пять лет с того дня, когда я выехал за границу, и только через пять лет я почувствовал, ощутил: могу всё. И тогда я стал нелегалом. И так же у Геворка Андреевича. Они выехали с Гоар Левоновной куда-то в Европу. И первый период — это время становления. Нахождение стиля своей работы. Обрастание связями. Создание условий для ведения разведывательной работы, где нелегал может всё.
Теперь о роли Центра. Скажу откровенно: от Центра зависит всё. Во-первых, необходимо подобрать такую пару, как Гоар Левоновна и Геворк Андреевич, и это — задача Центра. Они увидели, нашли, поняли: есть такие люди, которые могут стать нелегалами. Центр готовит этих нелегалов. Обучает. Дает направление. Использует по их силам и возможностям. Потом организует материальное обеспечение и прочее и прочее. Реализует полученную информацию. Это он, Центр, дает им задание, нелегалы себе задания не придумывают. Центр же выполняет поручение Инстанции: задачи разведке ставит руководство нашего государства. Это то, что нужно стране на каждом отдельном историческом этапе. Задачи разнятся. Начинался наш послереволюционный период, и стояли задачи сохранения советской власти, борьба против контрреволюции. Вот они — главные направления тогдашней внешней разведки. Грянуло военное время, на первый план вышли другие задачи. Послевоенные годы — третьи задачи. Началась холодная война — особый период и особые задачи.
— А что сейчас?
— Сейчас? Иные, что естественно, задачи.
— И все-таки — какие?
— Политические, экономические… Наша разведка работает не против каких-то стран. Она работает в интересах своей страны. Когда я встречался с людьми, пытался привлечь их к сотрудничеству, я никогда даже не думал, не чувствовал, что хочу нанести вред тому или другому государству. Нет, я хочу принести пользу стране своей. И на основе знаний секретов наших контрагентов мы можем выстроить гармоничные взаимоотношения между нашим государством и страной пребывания. Выстраивание этих отношений объективно в интересах и той страны, против которой, так уж считается, я работаю. Но для установления этих взаимоотношений я выполняю эту работу специфическими средствами — разведывательными. По существу это является основой деятельности нелегала и нелегальной разведки.
Получалось так, что приходилось находить точки соприкосновения с людьми, потом работать вместе. Необходимо было и завоевывать друзей. Это — главная задача, потому что разведчик силен только своими связями. Это опора — это и есть его основная сила.
— Вы делите свои связи на знакомых, друзей — нейтральные связи, и тех, кто приносит информацию, кто, по существу, завербован?
— Вербовка? Не обязательно. Бывают завербованные агенты. Но часто, процентов девяносто информации нелегал, как и легальный разведчик, получает втемную. Как это назвать? Вы, журналисты, тоже получаете информацию. Между прочим, разведывательная деятельность и журналистская — они примерно одинаковы. Только вы, журналисты, якобы не получаете секретную информацию, а только открытую. А разведку открытая информация не интересует.
— Она же бывает полезной?
— Еще бы! Потому разведка внимательно читает газеты и Интернет. Но добывает секретную информацию. То, что является действительно важным.
— Скажите, а ваше воинское звание полковник?
— Полковник. Но полковником я очень рано стал… Вообще, Центр нас бережет, задания даются от простого к сложному. И мне не приказывают выехать в ту или иную страну, а спрашивают: «Сообщите, можете ли выехать?» Я могу ответить, что нет у меня возможности.
— И как к этому отнесутся?