Варвар Лорен
Шрифт:
Она моя, моя.
Глава 6
К’ТАР
Ни я, ни Р'Джаал больше не заинтересованы в яйце. Мы уходим с пляжа без лишних слов, каждый из нас уносит свою ношу так быстро, как только может. Он не отнимет у меня женщину — не с резонансной песней, звучащей в груди, но знаю, он чувствует себя уязвимым, поскольку не нашел отклика.
Я просто хочу побыть наедине со своей ношей. Я хочу смотреть на нее, исследовать, узнать. Разбудить. Увидеть ее взгляд в ответ. Я хочу услышать, как ее кхай перекликается с моим.
Я несу ее так осторожно, как только могу, быстро спускаясь по берегу и направляясь к далекой линии деревьев. Когда мы выходим на открытое место, я осторожно опускаю ее в тень большого папоротника под одним из самых высоких деревьев. Здесь она будет защищена от любого небесного стража или бродячего каари. Я опускаюсь на колени рядом с ней и касаюсь пальцами ее подбородка, наклоняя голову к себе.
Она все еще спит. Она больна? Мой обеспокоенный взгляд скользит по ней. Она дышит неглубоко, но дышит. Кожа неестественно бледная, и когда листья папоротника отбрасывают тени, она не меняет цвета, чтобы приспособиться. Я не понимаю. Даже самый младший из котят с того дня, как он покидает тело матери, знает, что ему нужно маскироваться, чтобы выжить. Я беспокоюсь, что что-то глубоко внутри нее сломано, что я нашел свою пару только для того, чтобы потерять ее.
— Нет, — бормочу я и беру ее маленькую ручку в свою. — Ты моя. Теперь, когда я нашел тебя, ты проснешься и присоединишься ко мне. Мы вместе сделаем много комплектов и будем работать, чтобы вернуть нашему клану величие.
Я прижимаю ее ладонь ко рту, вдыхая аромат кожи. Она пахнет солеными морскими водами и чем-то еще, чем-то сладким и полностью ее. Прижимаясь лицом к коже, я понимаю, что она не реагирует на мою близость. Я также замечаю… что у нее есть лишний палец.
Странно. Я осматриваю другую руку, и там тоже пять пальцев. Врожденная аномалия? Как у наших кланов с отличительными чертами? Говорят, что иногда член клана Высокого Рога рождался с четырьмя руками или покрытой мехом шкурой клана Теневой Кошки, и набор забирался у его семьи и передавался нужному клану. Однако я никогда не слышал о том, чтобы кто-то рождался с лишними пальцами.
Я также не слышал о том, чтобы кто-то маскировался под такой странный цвет и оставался таким.
И снова задаюсь вопросом, не заболела ли она. Я нежно касаюсь ее лица, лаская щеку и лоб. Я прижимаюсь ухом к ее груди, но ничего не слышу из-за странных вещей, которыми она покрыла свое тело. Возможно, в этом проблема? Возможно, из-за них ее камуфляж не работает.
Мне нужно снять их с нее. Тогда я смогу лучше понять, что ее беспокоит.
Я провожу руками по ее рукам, ища способ снять с нее эту странную кожу. Они пахнут шкурой, и я беспокоюсь, что они каким-то образом связаны с ней и что их снятие причинит ей вред. Однако, когда я дергаю их, это, кажется, не причиняет ей боли. Я провожу руками под шкурами, ища какое-нибудь соединение с ее кожей, но все, что я чувствую — это мягкость.
От одного прикосновения к ней мой член начинает болеть так, как никогда раньше. Это становится невыносимым, и я убираю руки назад, закрываю глаза и тяжело дышу, пытаясь сдержаться.
Резонансный
Теперь, впервые… Я снова чувствую надежду. Возможно, сакхи не обречены умереть вместе с остатками наших кланов. Возможно, есть нечто большее, к чему стоит стремиться, чем просто существовать.
Я снова касаюсь ее щеки, уже очарованный. Я не испытывал таких сильных чувств ни к кому и ни к чему со времени смерти горы. Я жажду прикоснуться к ней. Это то, что чувствовали другие резонансные партнеры? Или я чувствую это только потому, что она первая подходящая женщина, которую я увидел за столько сезонов? Однако я увидел другую женщину в то же время, что и Р'Джаал, и ничего к ней не почувствовал.
Именно в этой таится особая искра. В ней есть что-то такое, что мое тело, мой кхай инстинктивно признают своим.
Убедившись, что эти шкуры всего лишь украшение, я беру один из своих ножей и срезаю их с ее конечностей, обнажая еще больше розовато-бледной кожи. Ее руки тонкие и странно безжизненные, как будто она никогда в жизни не взбиралась по виноградной лозе или на утес. Интересно, откуда она взялась, что такие действия не были необходимы? Если только она не болела очень долго. Я снова сжимаю ее предплечье, проверяя. Здесь она странно дряблая, но мышцы не напряжены, просто мягкие.
Возможно, тот, с кем она жила раньше, не позволял ей покидать свою пещеру. Возможно, даже сейчас она убегает от него.
Но как она попала в яйцо? Почему она покрыта такими странными вещами?
Почему она розовая?
Я продолжаю срезать слои с ее тела. На ее сосках еще одна странная кожаная полоска. Она не может кормить грудью. Я бы не стал резонировать с женщиной, которая уже занята. Еще один признак болезни? Я срезаю резинку, и ее полные и упругие соски освобождаются.
Потрясенный, я сажусь на корточки, изучая фигуру.
Я… не видел такого раньше.
Мой член, и без того твердый, становится еще тверже. Я быстро провожу по нему пальцем, прежде чем убрать обратно под набедренную повязку из листьев, которую ношу. Сейчас не время думать о совокуплении. Моя пара явно больна.
Некоторые части ее тела… опухли.
Поэтому она их связала? Чтобы уменьшить опухоль? Я нерешительно прикасаюсь к одному, сжимая мякоть. При лихорадке он не кажется горячим. Кончики пальцев более темного оттенка розового, чем остальная часть ее кожи, но они также не кажутся покрасневшими.
Однако, когда я прикасаюсь к ней там, она стонет, а маленькие кончики напрягаются.
Я отдергиваю руку. Они явно нежные. Однако я не вижу других признаков инфекции. Ни порезов, ни синяков, ни отметин, ни красных ожоговых линий, которые указывали бы на то, что ее плоть больна. Я трогаю ее за ушами, и узлы там тоже не опухли. Если это инфекция, то очень странная.
Я думаю об И'чай. Ее соски набухли, когда родился котенок, но никогда не были такими большими или полными. Я не думал о ее теле, и все же обнаружил, что не могу перестать пялиться на розовые кончики груди этой женщины и на то, как ее соски слегка покачиваются в такт дыханию.