Варвар в саду
Шрифт:
Великая греческая колонизация приходится на период VIII–VI веков до нашей эры и имеет чисто экономический характер. То есть совершенно иной, нежели волна великой греческой экспансии несколькими столетиями раньше, охватившая побережья Малой Азии; ее причины были политические — давление пришедших с севера дорийцев.
Поначалу греческие завоевания были несистематическими и носили характер пиратско-грабительских набегов. По следам за ними шла легенда, которая добывала, обживала чужие земли прежде, чем на них вырастали греческие города. Для Гомера к западу от Ионического моря находятся сказочные страны. Однако уже тогда благодаря
Градорушитель Одиссей вовсе не тип колонизатора, а характерная фигура той, предколонизационной эпохи. Когда, возвращаясь из Трои, он разрушает город киконов Исмар, его интересует только то, что можно взять на корабль, то есть невольницы и сокровища. Никакие красоты чужих земель не в силах остановить Одиссея в его упрямом устремлении к скалистой своей отчизне.
Поэзия Гесиода — еще более яркий пример такой жизненной позиции греков архаического периода, этих мелких, привязанных к земле царьков, которым песни аэдов заменяли дальние странствия.
Некоторые древние авторы объясняли явление колонизации личными обстоятельствами: ссорой между родичами, спором из-за наследства. Не стоит отбрасывать это объяснение, оно указывает на существенные изменения в обществе, на ослабление родовых уз, столь сильных в эпоху троянского похода. Фукидид{10} и Платон дают еще одну интерпретацию, простую и убедительную: неплодородность земли. Сицилия и южная часть Апеннинского полуострова представляли собой весьма заманчивые территории для аграрной и торговой колонизации.
Как уже упоминалось, эти земли не были необитаемыми. Греки отнимали их у варваров коварством или силой, не с такой, разумеется, жестокостью, как пруссаки-римляне, но тем не менее без насилия не обходилось. Греков интересовали по преимуществу побережья, где они закладывали порты. Туземное население уходило в горы и оттуда с ненавистью поглядывало на богатые греческие города. Цицерон весьма образно сказал, что греческий берег представлял собой как бы кайму, пришитую к широкому полотну варварских земель. Золотая эта кайма очень часто обагрялась кровью.
Посейдония (на латыни Пестум) была основана в первой половине VII века дорийцами, которых ахейцы вышвырнули из Сибариса. Греческие города в Италии яростно боролись между собой за гегемонию, в точности как и в Греции. Но были также и попытки объединения Южной Италии на основе союза городов. Идею эту намеревались реализовать — как предполагают ученые — пифагорейцы{11} из Кротона. Это они разрушили могущественный — насчитывавший в период расцвета сто тысяч жителей — Сибарис. Жители Посейдонии заключили союз с победителями и выиграли на этом. Основой их богатства стала торговля зерном и оливковым маслом. В течение короткого периода в городе было построено десять храмов.
Были они не только проявлением религиозного духа или, как о том последнее время бесконечно твердят, греческой тяги к прекрасному. Искусство, а особенно архитектура, исполняло в колониях важную функцию демонстрации национальной обособленности от окружающих племен. Греческий храм на холме был как бы знаменем, воткнутым в завоеванную землю.
VI и V века до нашей эры — апогей греческой цивилизации в Италии, ее перикловский период{12}.
Вблизи от Посейдонии находилась Элея, где на грани VI и V веков возникла основанная Парменидом{13} философская школа — второе после ионийской школы важное звено в истории греческой мысли. Предклассический период греческой философии представляют философы из колоний.
Быть может, это наивное, хотя и правдоподобное объяснение: состояние непреходящей угрозы, в котором жили греческие полисы в Италии, побудило элеатов возвестить утешительную истину о неизменности мира и устойчивом постоянстве бытия. Однако история не подтвердила недвижность стрелы Зенона из Элеи{14}.
В 400 году до нашей эры Посейдонию захватили жившие по соседству горцы — луканы. Спустя семьдесят лет царь Эпира Александр{15}, зять Александра Великого, в приступе греческой солидарности разгромил и изгнал луканов. Однако после его смерти они вновь овладевают городом. Оккупация, надо полагать, была жестокой, если запрещалось даже говорить на греческом.
Новыми освободителями стали римляне. С ними греки легко пришли к согласию. Пестум становится римской колонией, поставляет Риму корабли и моряков. В тяжелое для Республики время (после битвы при Каннах{16}) жители Посейдонии пожертвовали на военные цели все золотые сосуды из своих храмов. Римляне великодушно дар не приняли, однако в благодарность за верность даровали городу редкую привилегию: разрешили чеканить собственную монету.
Но в конце концов бог морей, которому посвящен был Пестум, отвернулся от своих почитателей. Поднялся морской берег. Ближняя речка Силар оказалась без устья, и воды ее начали разливаться. Страбон{17} жалуется на скверный воздух в окрестностях. То, чего не смогли сделать варвары, довершает малярия.
В начале Средних веков это уже не город, а карикатура на него. Живет в нем крохотная христианская община. Несколько десятков жалких хижин, построенных из обломков античных зданий, сосредоточены вокруг храма Деметры, превращенного в церковь.
В XI веке немногочисленные обитатели малярийного города под натиском сарацинов покидают его. Бегут в горы той же дорогой, по какой уходили от греков луканы.
Беглецы из Посейдонии укрылись в Капаккьо Веккьо и там построили церковь, посвященную Мадонне Граната. У нее лицо Геры. В мае и сентябре окрестные жители в торжественной процессии направляются в старинную церковь. Несут украшенные цветами маленькие лодочки со свечкой внутри. Точно такие же, какие двадцать шесть веков назад греки приносили в дар Гере из Аргоса.