Варвара выступает в поход

Кальк Салма

– И мне очень любопытно, кто разнёс на хвосте сплетню о том, что Барбара – чья-то там дочь, – сурово сказала госпожа Марта. – Кто ещё хоть раз об этом сболтнёт – у того язык отнимется, ясно вам? Трещите тут целый день, как цикады, и ума столько же! Хоть бы делом каким занялись!

– Какое там дело, до сумерек ещё вон сколько, а баня только завтра, – протянул кто-то из задних рядов.

– Если дела нет, я сейчас придумаю, – госпожа Марта оглядела девушек. – Пинья, Амата, Делия и Ассунта идут сейчас к матушке и осушают там всё!

– Мы не справимся, – замотала головой пышноволосая Амата. – Там нужен сильный

маг!

– Сделаете, что можете, там и поглядим, – под суровым взглядом госпожи Марты названные отбыли в соседнюю комнату. – А остальные – кыш отсюда! Сальваторе, Сигизмондо – помогите девочке дойти наверх. Джемма, распоряжение о еде для Барбары было отдано уже давно, где та еда? Пойди поторопи, и пусть принесут к ней в комнату.

Меня снова подхватили под руки и потащили, оставалось только ногами перебирать. По коридору, по лестнице, и втроём ещё еле протиснулись, затем снова по коридору. Один придержал шторку, вдвоём затащили меня в каморку и сгрузили в кровать, которая ящик. И ушли, ура.

Госпожа Марта вошла следом, наклонилась ко мне, потрогала лоб, виски – уже успевшие покрыться испариной от слабости, шею, ладони.

– Что ты сейчас ощущаешь, деточка?

– Слабость, – честно сказала я. – И тошнит.

– Сейчас заварим тебе травы, – кивнула она.

Пришла Джемма, принесла поднос, на котором стояли чашка, кувшин и тарелка, на тарелке лежали уже знакомые мне хлеб и сыр. Ну хоть что-то. Но смогу ли я съесть хоть кусочек, если тошнит?

Впрочем, госпожа Марта налила в чашку воды и подержала в руках, и от той чашки пошёл пар. Тоже так хочу! Потом она бросила туда листочков, растерев их предварительно в пальцах, и я ощутила очень приятный пряный запах. У воды с ними тоже оказался приятный запах и вкус – лучше, чем в целом у здешней.

– Полежи немного, – сказала госпожа Марта. – Тебе нужно снова набираться сил, откат от стихийного магического всплеска – штука непростая.

– Госпожа Марта, расскажите мне… о магии, – прошептала я. – Должна же я понимать, что со мной происходит.

8. История с географией

Целительница посмотрела пристально, дождалась, пока шаги Джеммы стихнут в коридоре, и спросила:

– Так ты в самом деле ничего не помнишь?

– Мне сейчас кажется, что не знаю, что вовсе не слышала о магии. Только в сказках. Могло такое быть? – я пробовала почву.

Открыто врать не хотелось, не оставляло ощущение, что старушка видит меня насквозь и учует ложь на подлёте. А она, вроде бы, расположена ко мне, или просто добра ко всем, и ко мне тоже. Придётся изворачиваться.

– Многое может быть, даже такое, о чем мы не знаем, не слышали и не догадываемся, – медленно кивнула госпожа Марта. – Что ты вообще помнишь?

– Ничего. Вроде бы ничего во мне не протестует, когда говорят о моём отце или о магии, но я не могу представить лицо отца, и магия напугала меня не меньше, чем Ворону, – имя хозяйки заведения я, не удержавшись, произнесла с презрением.

– Поостерегись плохо говорить о матушке, – покачала Марта головой. – Она владелица дома, ей платят мужчины, от неё зависит благополучие всех, кто в доме живёт. Какой бы она не была – она даёт многим возможность не умереть с голоду или как-либо ещё. И тебе сейчас – тоже. Да,

она любит послушание, а тебя учили управлять, а не подчиняться. Но тебе всё равно пришлось бы подчиниться мужу и королю. Поэтому – терпи и учись. Пригодится. Вспомнишь ты всё или нет – но пригодится. Твоя задача – выжить, сейчас – выжить. Тот, кто укрыл тебя здесь, глупцом никак не был, потому что дом матушки Вороны – последнее место, где станут искать Барбару Ливарио.

Управлять? Ну-ну.

– А… что сталось с имуществом? И как велико оно было? – надо же знать, чего лишилась.

– Достаточно велико, – усмехнулась Марта. – Замок фамилии, замки поменьше – не то три, не то пять, и сколько-то деревень, надо думать. И город Акри, который вроде бы независим, но со всех сторон окружён землями Ливарио, и вся торговля фактически зависит от графов. Сейчас – от того, кого король сделает новым графом. Или от того, кто разыщет тебя и возьмёт в жёны, узаконив тем самым свои притязания.

– Не надо меня в жёны, – дёрнулась я. – Может, мне лучше наоборот – объявиться и разобраться во всём? Король-то как – приличный или так себе?

– Ох, бедовый у тебя язык, деточка, – воздохнула Марта. – Король – господней милостью Руджеро, из дома Отвилей. Младший брат короля Ниаллы. Тоже пришелец с севера, как твоя мать.

– А мой отец?

– А твой отец – из древней знати. Говорил всем, что прямой потомок выдающегося деятеля древней империи – той, что давно пала, не Бизантиума. В Адрианополе сидит всего лишь потомок младшей ветви великий императоров.

Какие-то имена казались мне знакомыми. Говорили мне родители – изучай историю, пригодится! Да вот только мне было скучно запоминать, кто с кем что делил и за что воевал, кто когда издал какой закон и что из того вышло. Неужели зря?

Но… если ты не делал чего-то раньше, это же не значит, что не нужно делать никогда, правда? Если для того, чтобы пробудиться, нужно здесь что-то сделать, ну, я постараюсь. Если есть цель – всегда легче, чем если её нет.

– А король – он не может, ну, наказать тех, кто захватил наше имущество? Если о нём нельзя говорить плохо, то он, наверное, должен что-то делать, чтоб говорили хорошо?

– Король хотел включить ваши владения в семейное имущество, потому и согласился на брак своего младшего сына с тобой.

Что? Я – невеста местного принца?

– И… где тот принц? – бывает же, а?

– Там же, где твой отец, – вздохнула Марта.

А, ну, всё нормально. Варя – тридцать три несчастья. А уже было губу раскатала, что хоть во сне всё хорошо. Нет, «всё хорошо» – это не про меня, как бы это не называлось, явью или сном!

– А… кто его убил? Эти… Дожди?

– Нет. Говорят, измена, и королевский военачальник Фабиано Апостоли открыл дворцовые ворота Пустынным Тиграм. Младший принц, недавно прибывший из Адрианополя, где набирался ума-разума, погиб, защищая старшего брата и наследника, а ещё – близкого друга и молочного брата. Друг, Гаэтано Фелицио, вроде бы выжил, но пропал, после той ночи его не видели. Вроде бы покинул город, так болтают, да и всё. Хорошо ещё, что погибший принц Руджеро не наследник, а наследник, принц Годфруа, жив и здоров, и буквально вчера показывался в городе. Проезжал с большим отрядом, девчонки, будь их воля, из окон бы свешивались, да в здешних окнах не очень-то повисишь.