Варвара
Шрифт:
– Джо, надо сваливать, мало ли что здесь еще водится?
– Ты прав. Пойдем, мы еще сможем устроить...
Голоса исчезли, Варя их больше не слышала.
«Они ушли или это у меня пропал слух?» - билась у нее в голове паническая мысль. Ее тело деревенело и не слушалось, чувствительность пропадала, а вместе с ней и боль, позволяя девушке немного расслабиться. Последнее, что она почувствовала, это как что-то шершавое и влажное касается ее лица. А затем навалилась тьма.
«Вы погибли.
Возрождение наступит через ??:??»
Глава 19.
Долгие гудки, устаревшие долгие гудки. Варвара никак не могла понять, почему до сих пор не придумали ничего оригинальнее, чем длинные, нудные, никому не нужные гудки, звучащие в трубке, пока ты ждешь, когда абонент на другом конце ответит? Время, которое тратится на ожидание, можно было бы использовать с большей пользой, например, узнавать интересный факт, который, однако, тут же забудется, но это было бы не так скучно.
Дедушка рассказывал, что раньше было модно ставить мелодию вместо гудков. Ты сам выбирал песню, платил небольшую сумму, и когда тебе звонили, то вместо опостылевших гудков, твой любимый исполнитель развлекал твоего будущего собеседника. Ох, как Варвара сожалела, что она не застала то время.
– Алло, - наконец, ответили на звонок Вари.
– Внуча, это ты?
– Да, дедушка, ты где пропадал? Небось, опять чинил что-нибудь на улице, а телефон в тепле оставил?
– Ну, он у меня быстро на морозе разряжается, - со смехом оправдывался Иннокентий.
– И что это за моду ты взяла, деда отчитывать? Лучше рассказывай, как у тебя дела?
В двух словах внучка рассказала про учебу, пары и бестолковые задания, про то, как зеленых студентов пугают грядущими экзаменами под Новый год. Но затем разговор быстро перешел в «иную реальность».
– И ты представляешь, - почти что кричала задыхающаяся от волнения Варвара своему невидимому собеседнику, - это были работорговцы! Если бы Эпик, ну ты помнишь, мой питомец, им головы бы не пооткусывал, трудилась бы я в данжах...
– В чем?
– с трудом скрывая смешок, уточнил Иннокентий.
– Ну...
– замялась Варвара, стараясь подобрать подходящее сравнение.
– В шахтах, деда. Трудилась бы я, как раб на галере! А вот оно бы мне нужно было? Благо, вырвались!
И она по второму кругу стала переживать, пересказывая все происходящее, вплоть до вступления в оппозицию. Дедушка же лишь успевал иногда задавать наводящие вопросы, вполголоса пытаться уточнить значение непонятных терминов, охать-ахать или восхищенно вздыхать. А Варвара говорила, говорила, говорила...
– Конечно, я не поехала на Эпике, хоть путь был и долгий. Я, конечно, понимаю, что это игра, но совсем не хочу навредить своему питомцу. Ты же объяснял мне, почему нельзя объезжать молодых жеребцов раньше времени. Вот я и решила, что тут принцип тот же, - увлеченно объясняла внучка, все больше посвящая дедушку в детали.
– Я получила девятый уровень, Дима говорит, что это мы довольно быстро прокачались. Жаль только, что после десятого так легко поднимать уровни уже не получится, - раздосадовано констатировала факт Варвара, не задумываясь о том, что подробных игровых условностей ее дед не знает.
– Это не просто какой-то там средневековый город, деда! Там магическое освещение, просто чудо, -
– Я бы, конечно, могла найти тебе картинок из игры, но они не передают все величественность Централа!
– А он мне и говорит, это не мой отец, представляешь?
– рассмеялась девушка, не обратив внимания на странный комментарий дедушки «Люк, я твой отец», сказанный странно-механическим голосом, и продолжила: - Это у него ник, ну, псевдоним такой - Батя!
– Они так смешно говорят, некоторые орки. Помнишь, у нас в деревне местный дурачок Далинка был? Все слово одно и то же повторял, и взгляд у него еще такой потерянный был, простоватый. Вот и у младшего брата УрКа такой же...
– А в библиотеке штрафов мне выписали, жуть сколько! Как там еще за дыхание мзду не собирают, ума не приложу...
И так далее, и в таком же духе.
Иннокентию нравилось, что Варваре нравилась ее нынешняя жизнь: общаться с разными людьми, самой зарабатывать деньги, играть в полном погружении. А главное, что кроме учебы, у нее теперь есть занятие, сродни страстному увлечению. И, конечно, даже не видя внучки, он мог себе представить, насколько живо и красочно в том, другом мире. Да и Варвара сама неплохо описывала иную реальность: и город, и архитектуру, и постоялый двор, и странных дворфов, которые содержали этот двор. Они были как гномы, но не совсем... Чем же дворфы из игры отличались от гномов из старых сказок, Варвара сказать не могла, поэтому решила действовать исключительно по-женски, ответив на вопрос деда, что она так чувствует. Потом были встречи с дрессировщиком и кузнецом. А самым главным, что встревожило Иннокентия, был какой-то Джо Дроу, внешностью которого Варя восхищалась ровно восемь минут - он засекал.
Рассказ внучки про воскресную игру затянулся почти на два часа монолога:
– Конечно, игра в выходные намного интереснее, чем по вечерам. Мы почти на сутки там зависаем, и про реальность даже как-то забываешь...
– в конце разговора сокровенным шепотом сообщила Варвара.
У Иннокентия отчего-то стало тревожно на душе после этих слов.
На следующий день Варвара позвонила очень поздно вечером. Она рассказала, что, хотя они не переходили в другую реальность, день прошел удачно: у нее была встреча с другом своего наставника - Санычем. Оказалось, что политическое и географическое устройство в игре намного сложнее, чем она могла себе представить. И оппозиция в целом, которой она восхищалась буквально вчера, и ее предводитель в частности, Джо Дроу, могут быть не правы. Их новый союзник поделился своим видением ситуации со стороны действующей власти, и, так как Дмитрий его поддержал, им придется стать двойными агентами.
Варя взахлеб делилась с дедушкой не только фактами происходящих с ней приключений, но и своими эмоциями и впечатлениями. Если верить ее словам, то в игре ей нравилось практически все: от приятной тяжести оружия, до фасонов одежды, от невероятных магических заклинаний, до привычного вкуса еды, от необычных народностей в виде орков, дроу или дворфов, до привычных людских пороков в виде жадности, зависти и гордыни. Она чувствовала в виртуальности себя живее, чем в реальности: удушающий город ей был не по вкусу. Как и говорил Дмитрий, на свежем воздухе, на просторе она чувствовала себя в своей родной стихии.