Варвары без царя в голове
Шрифт:
– Не беспокойтесь - улыбнулся командующий - в Константинополе о союзных варварах даже никто и не вспомнит, а вот о Вашей победе будут помнить в веках.
– А что это там такое? Кто-то едет к нам - император показал рукой на строй конных варваров.
От конного строя отделилось десяток всадников и те на полном ходу поскакали к римским легионам. Не доезжая сотни шагов до ровно стоящего строя варвары повернулись и взмахнув кинжалами начали резать притороченные к седлам сумки.
Прииск всмотрелся и его прошиб пот.
Философу и писателю стало страшно, с огромных мешков, что высели на седлах
Прииск узнал его, это был варварский царь Чеслав, Прииск также понял тот жест, что продемонстрировала варвар. Он при всём своем войске бросил в лицо римскому императору его золото и сейчас собирается атаковать союзных грекам язигов, а когда союзные варвары сбегут, то вражеская конница обрушиться на левый фланг римских легионов. Греки, являясь имперской нацией еще пять сотен лет будут называть себя римлянами, хотя Рим давно уже пал и сейчас является обычно варварской деревней, где грязные германцы справляют нужду посреди города и сношаются как звери на виду у всех.
Вражеский строй ринулся вперед как то сразу, всей массой. Конные воины понеслись на язигов, а пешие гепиды размахивая огромными топорами кинулись на легионеров.
В какой то момент воины личной охраны императора схватили его коня под узду и прижав своего повелителя со всех сторон поскакали к мостам на Дунае. Сегодняшний день может закончиться как угодно, но никто не может себе позволить рисковать жизнью императора.
Уже убегая с поля боя император успел крикнуть - бросьте на них нашу конницу, я хочу видеть как мои катафракты растопчут этих варваров.
Он хотел, он действительно, хотел. Император Константинопольский не был трусом и он хотел управлять боем, он даже хотел погибнуть как герой, но его командующие уже всё поняли. Эта битва проиграна, варвары перехитрили греков и теперь главное спасти кесаря.
Когда мы раздавили язигов и уже разворачивали коней обходя греков с левого фланга нам прямо в лоб ударили конные катафракты. Пять тысяч тяжелых всадников врубись в наш строй. Сеча была лютой, греческая конница оказалась нам не по зубам и получив сокрушительный удар первыми из боя вывалились конные номады, после чего дрогнули и конные гепиды. Им хорошо, они налегке и без брони, а вот мне вывести из боя три сотни кованных латников не получилось. Поэтому чуть отвернув левее я начал пробиваться к пешим гепидам, в надежде укрыться от полного разгрома.
В начале мы рубились и я периодически подавал сигнал 'ВСЕ КО МНЕ', потом меня ранили. Вражеский всадник неизвестно от куда взявшийся на полном скаку саданул меня копьем в правый бок и проломил пластину панциря. Копье сталь не пробило, но сильнейший удар промял бронь почти на пять сантиметров и сломал мне ребра.
Сражаться я уже не мог, и только подставлял по удары щит. Меня прикрывали со всех сторон,
Всё суки, конец, ребра повредили легкое и при современном состоянии шаманизма, забазарить такое ранение и залечить травками поврежденное легкое не удастся. Смерть от внутреннего кровотечения и газовой гангрены это дело времени. Но самое главное не сдохнуть сейчас, не свалится с лошади и не рухнуть под копыта коней.
В какой то момент я перестал даже прикрываться щитом, так как каждое движение отдавалось болью и грозило потерей сознания. Поэтому вцепившись в луку седла я затуманенным взглядом осматривался вокруг. А вокруг творился хаос, мы всё таки пробивались к пешему строю гепидов, и те завидев нас издали воинственный клич и ринулись в прорыв. Через какое то время враги закончились и натиск катафрактов ослаб, а потом повернув голову я заметил как огромная масса греческой конницы отходит бросая свою пехоту на растерзание врагу. Рано греки списали номадов, их маневр решил исход боя. Получив первый удар номады дрогнули и отошли. Отошли однако не сбежали, они развернулись и атаковали катафрактариев с тыла, а стойкость гепидов не дала врагу проломить наш строй и вот уже противник бежит.
Конница греков откатывается назад поднимая тучи пыли, а пехота валится под ноги набирающим скорость пешим гепидам и моим пешим воинам. Это мои, я узнал их по одинаковым доспехам, по ровному строю и наличию арбалетов. И это последнее, что я помню за этот бой, всё сознание покинуло варванского царя и я упал с лошади уже на руки своих воинов.
Мерно скрипели колеса повозки, я лежал и смотрел в небо. Там где то в верху скакали белогривые лошадки, и наверное мишка с ежиком куда то ехали, а я вот еду лежа в телеге. Через какое то время как я открыл глаза в поле зрения появился озабоченный взгляд Ждана.
– Здравствуй сын - просипел я - как наши дела?
– Здоровья и тебе великий царь - склонил голову Ждан - мы разбили подлых греков, и теперь дружина идет домой.
– Как там было?
– Пехота греков полегла под нашими мечами вся, до последнего человека, язиги бежали через мост на Истре.
Сын как и многие мои воины почему то называли Дунай - Истром, ну это его дела.
– Мы с конными гепидами и номадами кинулись за греческой конницей и приали их у наведенных мостов. Пока греки пытались переправиться через мост, номады кинулись в воду и с конями переправились на тот берег - усмехнулся Ждан - а потом мы атаковали ромейского императора и он запросил мира.
– Лев Комит сдался?
– Да, он запросил переговоров, на любых наших условиях.
– И что за условия?
– От гепидов переговоры вел сам Ардарих, от нас был я. Я попросил дани в сто пятьдесят лиров золота ежегодно, пятьдесят литров то доля номадов. И еще я затребовал безбронной торговле в Константинополе.
– Правильно сын - просипел я - нельзя загонять крысу в угол, нам этого достаточно. А что Ардарих?
– Гепиды получили всю землю от левого берега Истра и до самого Днестра. Так что теперь у нас общие с Ардарихом границы, а гепиды откочуют на земли алан в поднепровье и будут стеречь пороги.