Варвары без царя в голове
Шрифт:
Теперь только моя дружина насчитывали уже шесть сотен воинов, причем все при оружии, кое какой броне, все приписаны к своим кораблям и прошли кое-какую военно морскую подготовку, то есть знают примитивные команды и порядок действий если капитан орет благим матом.
Когда мне не хватило корабле, то я просто наехал на местного богатенького буратину из Ницци, и отобрал у него три галеры. Теперь у меня семь огромных галер и три маленьких морских чайки.
Эх парни, где же вы?
Где то там, за морем шляется еще целых три моих корабля, только бы не погибли, а то мне еще назад прорываться
Ближе к весне Гейзерих собрал военный совет, теперь мы с Радомиром сидели на видных местах, ведь флот северных конунгов, к которому был приписан и я ни чуть не уменьшился и все таки составлял целую десятую часть варварских войск, а всего Гейзерих собрал почти двадцать тысяч воинов.
– К нам с тремя легионами идет Рецимер - радостно проговорил Гейзерих - этот сын свебской шлюхи называет себя внуком царя Валии, однако является лишь мерзким рабом Льва Константинопольского. Он хвастается будто бы разбил мой флот у Сицилии, и теперь идет сюда с армией, что бы покарать негодного царя вандалов.
Уха-ха-ха-ха - заржали три десятка глоток.
– Разбить то он разбил, я даже ему могу поверить, что этому наглецу удалось переловить и потопить корабли самых жадных риксов, что пошли грабить Италию, но я то вот он. Живой и здоровый. И да, у нас теперь новый император - воскликнул Гейзерих - этот Рецемер опять сверг и убил своего царя Майориана и назначил нового императора Рима некоего Ливия с севера.
Гейзерих со злостью швырнул кубок с вином в угол зала, где проходило совещание.
– Этот мерзкий сын свебской шлюхи собирается мне указывать где я могу ходить, а где нет. Его ручные шавки отказываются платить мне дань.
Гейзерих замолчал и посмотрел на своих со ватажников.
– Даже этот никчемный Эдигий Афраний Сиагрий, наместник Рима в Галлии отказался выслать свои два легиона на помощь Рецимеру - Гейзерих зарычал, потом несколько раз глубоко вздохнул и начал успокаиваться - этот наместник сидит в своей Галлии и защищается от сто тысячной армии варвара Гейзериха. Нет но вы слышали? Он там защищается.
Толпа вначале примолкшая от такого всплеска гнева царя вандалов теперь пришла в бурный восторг. Все шумели, смеялись и потешались над римскими полководцами и ручными императорами. Если кто-то какое то мгновение назад очконул, узнав о выдвижении в нашу сторону трех римских легионов, то теперь все хотели посмотреть на этих смелых легионеров, не убоявшихся стотысячной армии варваров.
Радомир поднял руку призывая к порядку.
– Прости Гейзерих, но я не понял, нам что готовится к битве на берегу?
– Нет - усмехнулся Гейзерих - мы же не так глупы как эти ромеи. Мы не будем с ними биться на берегу. Рецимеру повинуются только германские легионы. Они сильны это правда, но больше верных войск у него нет. А остальные римские войска никогда не будут повиноваться этому выродку. Мы дождемся когда германец дойдет со своими легионами через реку Лигурия, а сами морем пойдем на Рим, там всего то пять римских легионов императора. Я думаю новый император сможет достойно встретить гостей.
Вот тут толпа взорвалась. Таких бурных радостных выкриков я не слышал даже после победы
Через несколько недель нам сообщили, что римские войска в десяти дневных переходах от Ниццы, и варварский флот по единой команде в течении трех дней собрался и вышел в море.
Боевое построение было очень разношёрстным. Более трехсот больших и малых судов варваров медленно идя вдоль берега вначале на восток, а потом и на юго-восток прошли без приключения Геную, что бы гарантированно оторваться от прущих пешим ходом германских легионов Рецимера.
Периодически то тут, то там появлялись небольшие подразделения береговой охраны Западной римской империи, но увидев такое количество варварских кораблей, римские пограничники просто разворачивались и уходили. Никто не решился дать нам бой на море.
Периодически на берегу появлялись населенные пункты, и тогда от большого флота отделялись 20-30 кораблей и как саранча на берег высаживался десант голодных и жадных варваров.
В полном составе наш флот в первый раз пристал у берегов в районе городка Популанья, что находился как раз напротив вандальской Корсики. Гейзерих узнал, что с этого небольшого городка три месяца назад вышел приличный флот и разграбил множество селений на вандальском острове Корсика, и вот теперь вандалы мстили кичливым ромеям.
Город грабили почти пять дней, но собственно сам грабеж закончился гораздо быстрее, а всё остальное время варвары использовали на отдых и подготовку к дальнейшему походу.
Мой отряд как всегда пристал к берегу отдельно от основной массы кораблей и мои разведчики сразу же обнаружили приличное поместье с людьми и охраной. Какой то местный обеспеченный римский гражданин сам смылся в Рим, а вот управляющего надоумил вооружить рабов и наказал осуществлять охрану его имущества до прибытия легионов, которые неминуемо должны обрушится на наглых варваров. Прошло время, но ни один римский воин так и не появился, а тут мы. Собственно произошло то, что наверное в Римской республике происходило только раз, еще во времена восстания рабов Спартака. Как только мои северные варвары с гиканьем и диким ржанием выскочили на красивый холм и понеслись к небольшой каменной оградке. То все воины охраны поместья покидали оружие и попытались скрыться, однако почти полсотни рабов их тут же атаковали и начался форменный без предел. То есть рабочее-крестьянская революция в отдельно взятом поместье. При чем 'рабочие и крестьяне' так разъярились, что моим воинам с трудом удалось отбить бывших надзирателей из рук озверевших рабов.
Потом мы отдыхали, вкушали южные яства и наслаждались прекрасной весенней погодкой. А всё это время ко мне приходили небольшие группы взбунтовавшихся рабов городка Популанья и его предместий. Почему шли ко мне, да потому, что в основном приходили рабы по языковому признаку. То есть восставшие рабы объединялись в ватажки по расовому или племенному признаку и шлялись вдоль берега, где стояли корабли варваров. Вот там на берегу и воспрошали, кто собственно возьмет их к себе. Когда вандалы услышали похожий на мой язык, то и спровадили добровольцев на мою фазенду, а остальных понятное дело брали себе.