Варвары без царя в голове
Шрифт:
Поскольку я собирался идти в поход по рекам, то основная угроза для моих воинов это будет обстрел из луков с берега, поэтому основное внимание было сосредоточено на переделке речных ладей. Теперь мы делали ладьи с высокими бортами и возможностью уложить ростовые щиты под углом, образуя как бы полностью закрытое пространство, своеобразную броню, за которую вражеские стрелы пробиться не могли. В то же время мои дружинники могли стрелять из самострелов через весельные порты и держать противника на расстоянии. Если нам потребуется выйти на берег и организовать лагерь, то был проработан вопрос обустройства больших палаток из паруса и весел. Весла ставились на веревочные распорки, поверх натягивался парус и получалась своеобразная палатка. Кроме того опытные воины показали мне 'варяжкий лагерь'. Это когда в походе приходится долго останавливаться на одном месте и требуется защита не только от дождя,
Вот так вот в трудах и заботах мы встретили осень.
Осенью вернулось посольство от Обияра и привезло мне новую ячейку общества - семью моего первенца. Сын Ждан взял в жёны как оказалось не младшую, а среднюю сестру аланского хана, так как та более подходила отроку по годам. Странное дело, но местные аланы совсем не были похожи на кавказцев моего времени. Это обычные словянского вида люди со светлыми волосами и голубыми глазами. Аланские девки выглядели очень привлекательно, не то что мои болотные тётки. Одна беда, так это боязнь закрытого пространства. Люди степи привыкли жить на свободе и когда они попадали в дремучий лес, где стояла маленькая крепостица, то это пугало кочевников до одури. Моя вторая жена Сердолик на отрез отказывалась жить в царском тереме в Полоцке, а всё порывалась переехать в Смоленск, так как там местные людишки выжгли лес вокруг городища под поля и казалось, что болотные кикиморы и лешаки живут где то далеко.
Не знаю как примет новое жилище юная девица из роксоланского рода, но мне Полоцк нравится, я точно знаю, что ни один ворог в эти дебри не полезет, а если даже найдутся такие идиоты, то можно спокойно уйти на несколько суток пути например в направлении озера Чудинов или Ильмень озера и ни один следопыт тебя там не найдет. А ежели ты пойдешь в направлении Ладожского моря, то там могут заблудится даже мои воины. Там стоят такие высокие дубы, что даже днем солнечного света не видно, и ты находишься постоянно в такой полу темноте, что пугает до дрожи в коленях, особенно если у тебя есть уши. Дикий вой, рычание, какие то скуления в лесной чаще, скрип стволов могучих гигантов навевает на мысль, что вот сейчас сам демон болотный или лешак лесной выйдет да и сожрет тебя вместе с доспехом и дерьмом, и даже собака такая не подавится.
И вот в такие ночи моя Сердолик прижималась к телу так близко, что оторвать её не смогли бы и десяток дружинников. А я любил такие ночи, выходил на стену и смотрел в верх на звезды, смотрел и слушал лесные звуки. Иногда в реке плескалась огромных размеров рыбины, что казалось будто бы речные русалки пытаются утащить на дно ладью. Да, кроме лесных монстров тут водились и речные. Я был единственным идиотом, что купался в реке Дивной (Западной Двине), так как мои рыбаки вытаскивали сомов размером с приличную лодку. Понятное дело, что боясь этих монстров люди с опаской подходили к воде и даже подносили водяному богатые дары дабы тот держал своих демонов в узде.
И так Обияр все таки породнился с моим семейством, а в приданное к своей сестре прислал дюжину лучших коней и дюжину женщин, что должны прислуживать молодой в чужих землях. А также Обияр гарантировал моим торговцам безопасные проходы по Днепровским порогам и взаимовыгодную торговлю. Границами моей земли были указаны река Десна со всеми её притоками по левому берегу Днепра, а вот по правую сторону Днепра Обияр наоборот взял с моего сына слово, что наши вои не будут обижать те рода, что сеют зерно от Припяти и до самой реки Рси. Все большие и малые рода, что проживают по правую сторону Днепра всё ещё являются данниками днепровских алан, и эти самые аланы не собираются отпускать своих данников на свободу. А я уже не единожды обжёгшийся на неугомонных родах бужа теперь никого спасать от ярма не собираюсь, обойдутся. Эти людишки никогда добра не помнили и помнить не будут даже через тысячу лет. Мало того, они тебя еще и оккупантом назовут, уроды конченые.
Сегодня есть более достойная цель, чем волыняне. Я всех людишек, что на правом берегу Днепра пашут огромными волами землю и сеют зерно я называю волынянами. Хотя там в долинах рек проживает больше сотни разных родов, некоторые из которых разговаривают на разных языках, что говорит о том, что там по рекам проживают никакие не родственники.
И так по притокам
Мой обычный дружинник мог легко в бою со щитом и копьем или мечем победить любого из пришлых наниматься добровольцев. Мы испытали всех, и из 221 человека более менее успешные испытания прошли меньше четырех десятков вильцев, и это были люди, что ранее воевали в качестве наемников в дружинах разных риксов (вождей). Соответственно если эти люди имеют опыт службы, прекрасно знают обычаи и традиции вильцев, то я и назначил этих людей десятниками, и все десятки отправил в воинскую избу, а по сути на учебный центр, приставив к ним троих своих сотников и десяток опытных дружинников. За один год с новиков настоящих воинов не сделать, это я уже проверил опытным путем.
Вон мои отроки по пять лет обучаются воинскому делу на учебном центре и некоторые даже после пяти лет не могут сдать допуск на обладание мечом. Хотя для обычных гопников мои отроки являются просто смертельной угрозой, а вот выводить их в поле против подготовленной дружины противника бесполезно, погибнут почти все, без вариантов. Вот и вилькины на вид были страшными и сильными, а в бой с такими люди я не выйду, страшно, да и их жалко. Порежут всех как цыплят. Вон соседушка Ардарих даже грозу всей Европы гуннов не боится, его воины гоняют гуннов как собака кота, а гунны между прочим двух императоров за фаберже две сотни лет держали.
Вот пусть мои новые подданные и учатся военному делу настоящим образом, надеюсь, что через год в битвах на Оке они смогут достойно противостоять воинам Мери и Мещери. Ведь там по сути тоже дружины не ах, так себе дружины, по сути ничем от моих вильцев не отличаются, но через год я думаю, выставить достойное воинство.
Поздней осенью приехал Аркх и отчитался о походе. Поход был не из легких, во многие селения по Оке моих торговцев просто не пустили, на некоторых стоянках были попытки нападений, но безуспешные попытки. А вот выйти в Идиль Аркху не дали. Как только Аркх начал спускаться вниз по Идилю его корабли остановил вождь Мерян и заявил, что эти земле его и следовательно без разрешения по этим землям ходить нельзя. Аркх ругаться и воевать не стал, развернул корабли и прошел несколько седмиц вверх по Идилю, однако вдоль берега моих торговцев сопровождал крупный отряд почти в три сотни воинов.
Это было именно то, что я и замыслил. Аркху удалось напугать мерян и заставить их всё лето держать свою дружину в кулаке и следовать за моими торговцами. Торговцы то были не простые, а такие здоровенные и закованные в железо бородачи, что ни один здравомыслящий вождь, глядя на них не скажет, что они торговцы. Бандиты как есть бандиты, а учитывая, что этих 'торговцев' было аж две сотни человек, то местные вожди испугались не на шутку.
Соответственно военного похода на мокшан мерянские вожди в это лето не предпринимали, да и мещерские вожди тоже попритихли, ожидая какой либо развязки. Если бы мои воины напали на мерян, то мещерцы бы ударили тоже, а так разошлись краями. Аркх успешно поторговавшись вернулся в свою крепостицу Орел и засел в оборону. Возможно поход людишек мары на мокшан состоится зимой, все может быть, поэтому как только замерзнут реки и болота я собирался отправить три сотни своих воинов в распоряжение мокшанских вождей. Зимой как не будь отобьемся, а вот по весне пойдем в большой поход. Да как бы мне не хотелось ввязываться в религиозную войну, но придется. Тут мать его так настоящая битва добра со злом намечается Макошь - богиня добра против Маары - богини смерти в небесах биться будет, а мы смертные на земле сойдемся, кто победит, теперь даже боги не ведают.