Варвары против Рима
Шрифт:
Командовал этими гуннами молодой римский генерал по имени Аэций, человек, которого будут прославлять за его холодную рассудительность, воинскую доблесть и честь. Его отец командовал полевой армией в Галлии и был только что убит, возможно, в связи с узурпацией трона Иоанном. Сам Аэций вырос среди варваров: он был заложником вначале в семействе Алариха Готского, а затем у Ругилы, царя гуннов.
Римский императорский двор в Равенне представлял собой невероятный коктейль из роскоши, коррупции и заговоров. В 423 г. умер Гонорий. Очевидным наследником был сын сестры Гонория, Галлы Плацидии, и Констанция III — 4-летний Валентиниан. Но Констанций был мертв, а мать с ребенком находились в Константинополе, при дворе племянника Галлы Плацидии, Феодосия II, которому было тогда 22 года. В ее отсутствие люди из Равенны нарекли Иоанна, дворцового солдата, новым
Армия Феодосия справилась с задачей в кратчайшие сроки, до подхода Аэция с гуннами. Где-то среди них, почти наверняка в командной должности, находился юный племянник Ругилы, Аттила.
Удивительно, что свое первое крупномасштабное вторжение на римскую территорию гунны совершили не как злобные враги, а как союзники в борьбе римлян за власть. Гунны, как высоко ценимые наемники, служили в римских войсках уже 15 лет, но настоящая гуннская армия (даже если в ней на самом деле было намного меньше 60 000 человек) под командованием римлянина была чем-то особенным. Феодосий II согласился заплатить гуннам за воинскую службу, даже несмотря на то, что они пришли бить его, при условии, что они спокойно вернутся домой. Кроме того, он согласился позволить Аэцию продолжить дело отца и занять дарованный ему Иоанном пост командующего в Галлии.
Двор Валентиниана и его матери был скопищем католических фундаменталистов, прорицателей и астрологов, а сам он, когда вырос, «был необычайно рьяным искателем любовных приключений с чужими женами, вел себя самым непристойным образом, хотя был женат на женщине исключительной красоты»[360].
Реально Западной империей управляли два самых могущественных генерала — Аэций и Бонифаций. Естественно, они соперничали друг с другом, и Аэций (находившийся в Европе) убедил Плацидию, что Бонифаций (действовавший в Африке) замышляет против нее заговор. Одновременно он написал Бонифацию, что Плацидия желает его убить, поэтому тот отказывался от требований Плацидии вернуться в Рим (что доказывало, конечно, что Аэций прав). Потом Бонифаций узнал, что она пошлет армию, чтобы его арестовать. Он решил, что ему нужны союзники и что вандалы подходят для этого больше всего. Поэтому, согласно историку Прокопию, он предложил им сделку. Если они придут к нему на выручку в Ливию, он даст им там земли для поселения.
ВАНДАЛЫ ЗАНИМАЮТ СЕВЕРНУЮ АФРИКУ
Столицей Гундериха была теперь Севилья, и он, видимо, правил совместно со своим незаконнорожденным братом, который взял себе необычайное имя Гейзерих — «Цезарь-король». Предположительно, это объяснялось тем, что Гундерих был больным человеком, — он умер в 428 г., в том самом году, когда начались приготовления к переходу в Африку.
Согласно Гидацию, епископу города Аква Флавиа в северной Португалии, Гундериха убили демоны за осквернение церкви в Севилье. Представляется странным, что он осквернил святотатство — осквернил христианскую базилику, потому что вандалы отличались очень серьезным и даже пуританским отношением к своей новой религии. Сальвиан писал, что Бог передал испанцев во власть вандалам, чтобы показать, сколь сильно он карает за грехи плотские, «ибо испанцы отличались своей аморальностью, а вандалы — непорочностью»[361]. По версии этой легенды образца XXI в. (где демоны проявляются в виде вспышек молнии), в базилике находились мощи святого Винсента Сарагосского, который, наверно, был единственным христианским мучеником, принявшим смерть из-за комфортной постели. (Согласно преданию, после того, как боль не смогла ослабить его волю, святого, искушая благодеянием, уложили в мягкую кровать. Он скончался, и тут же началась его посмертная карьера в качестве покровителя виноделов).
Однако нам следует также помнить, что для римских католических писателей ариане, вроде Гундериха, «оскверняли» святилище самим фактом вхождения в него. А если фундаменталисты могли укрепить свои позиции, сославшись на демонов, они делали это без колебаний. Даже если при этом вмешательство Бога в человеческие дела становилось заметно односторонним.
Гейзериху, теперь единственному королю вандалов и аланов, было около сорока лет, и он хромал вследствие падения с лошади. Он пережил страшное переселение из Венгрии в Южную Испанию и, похоже, был готов решительно взять в свои руки судьбу своего народа. Другие германские племена видели себя римлянами, которым необходимо обосноваться в империи. У брата Алариха
Наследником короля вестготов Вальи тоже был незаконнорожденный брат Теодорих, и Гейзерих, видимо, считал, что было бы разумно создать с ним альянс, который защитит северную границу. Он женил своего сына Гунериха на дочери Теодориха. Но в дальнейшем ему этот союз не понадобился.
При помощи Бонифация или без нее, но Гейзерих организовал удивительное переселение всего вандальского народа. Он произвел перепись всех мужчин, «от хилых старцев до вчера рожденных младенцев». Получилось, что нужно перевезти 80 000 мужчин[362]. Если эта цифра верна, то, по крайней мере, 40 000 из них были способны носить оружие. Вместе с семьями число переселенцев должно было составлять приблизительно 150 000 человек. Исходя из того, что корабль мог принять на борт 100 человек вместе со всем их скарбом, мы получим 1500 переправ. Наверняка были предприняты колоссальные усилия по строительству на побережье барж, которые могли за сутки дойти до Танжера и возвратиться обратно. При наличии 100 кораблей всю переправу можно было осуществить за две недели. Не исключено, что судов было меньше, а темпы ниже. Погрузка и разгрузка кораблей были нелегким делом, и, вероятно, на все это ушло не менее месяца.
К тому времени Бонифаций распознал приметы заговора Аэция и попытался пресечь вандальскую затею, но было поздно. Если высадка производилась в Танжере, самом подходящем для этого месте, ему нельзя было помешать, потому что административно Танжер не относился к провинции Бонифация. Местный командующий имел что-то вроде полицейских сил численностью 5000 человек, предназначенных для надзора за передвижениями кочевников, и «могучую» армию всего из 1000 или около того обученных и экипированных солдат[363].
Вандалы же, оказавшись на берегу, двинулись на восток.
СТАРАЯ РИМСКАЯ АФРИКА
Иммигранты шли по береговой полосе через ту заселенную часть римской Африки, где сейчас находятся Ливия и Триполи. Это был крайне урбанизированный регион, где находилось около 600 городов, процветавших за счет продажи сельскохозяйственной продукции в Европу и тративших деньги на строительство и внешний блеск. Области, которые сегодня едва заселены, тогда были усеяны большим числом благоденствующих небольших городков. В наше время в Африке найдено больше римских триумфальных арок, чем в любой другой имперской провинции, и обнаружено почти три десятка театров. Во всех городах были красивые здания, общественные бани и сады[364].
Однако лучшие дни Африки ко времени прибытия вандалов остались позади. Поскольку доходы империи падали, а военные расходы росли, Африка стала дойной коровой, от которой ждали, что она прокормит ненасытный Рим. Минули времена, когда империя решала свои финансовые проблемы, завоевывая варварские земли и присваивая их богатства. Теперь все, что ей оставалось, — это драть три шкуры с собственных граждан. Горькие жалобы, о которых писал Сальвиан и которые вызвали восстание багаудов в Западной Европе, звучали и в Африке. Малодоходные земли не обрабатывались, деревни обнищали. Богатые не платили налогов, а разорившиеся покидали свои земли или становились крепостными. Численность населения по всей империи падала. Отчасти потому, что люди не могли прокормить свои семьи, а также потому, что вино, подслащенное концентрированным фруктовым «мустом», который кипятили в свинцовых сосудах, истощало мужскую силу. Поля еще хорошо орошались, урожаи были обильными. Но богачи покинули города и перебрались на роскошные загородные виллы. Многие города превратились в «блошиные» рынки, где торговали в тени величественных памятников, сохранившихся от былых времен.
Конечно, Африка не всегда принадлежала Риму. Великая карфагенская цивилизация была финикийской, а ее язык — ханаанским. Рим стал правителем мира после гибели Карфагена, который был не только захвачен, но и уничтожен так, чтобы не осталось, по возможности, никаких следов. В 146 г. до н. э. город насчитывал 70 000 жителей. Когда он был взят, римская солдатня шесть суток сладострастно убивала и грабила в отблеске и треске пожаров, салютующих этой оргии. Более полумиллиона человек, без различия возраста и пола, были убиты[365]. Никто из самых злобных идеологических противников варваров никогда не приписывал столь безжалостных и бесчеловечных поступков кому-либо еще. По части геноцида римляне были спецами.