Варвары

Мазин Александр Владимирович

Иными словами, пошли перекусим, пока время есть. Потом, может, и не будет.

И они пошли в крепость. К их приходу столы были уже накрыты.

Глава вторая

Травстила

Травстила и Одохар — братья. Один знак носят, одному богу клятву принесли. В миру Одохар старше. Но пред Вотаном оба — равны. И заслуги их — равны. Травстила оружие кует, Одохар в битвы дружину водит. И то и то Вотану любо. Без оружия что за битва? А без битвы ни к чему и оружие. На том, что Травстила кует, знак особый стоит. И наговор. Такое

оружие для Вотана убивает. По этому знаку Вотан своих узнает и в битве хранит. Если пожелает. Вообще-то, Вотан хранить не любит. Он любит победителей. И сам их отмечает. Победителей хранить не надо. Это от них надо хранить. Да как сохранишь от того, кто Вотаном отмечен? Никак.

— Повезло вам, — говорил Одохар. — А я опоздал. Задержался на день. Так вышло. — Другой бы сказал: случайно. Но не Одохар. Одохар сказал: так вышло. И знак сотворил: во всем воля Высших.

Травстила согласился.

— Квеманы могли всех вырезать, — заметил он. — Не захотели. Ушли.

— Может, они взяли, что хотели, потому и ушли, — сказал Одохар. — Может, они за героем Гееннахом приходили? Каков он, Гееннах?

— Овиду спросишь, — отказал в ответе Травстила. — Гееннах непостижим для меня. Овида видит. Сказал: наш Гееннах. Хоть и чужой крови. Нет, не за Гееннахом квеманы приходили. За обиду мстить.

— Слыхал уж, — проворчал Одохар. — Не вовремя. Очень нехорошо.

— Мальцы доблесть явить решили, — вступился Травстила. — Ахвизру жаль. Последним в роду остался.

— Я его женю, — сказал рикс. — Не прервется род. Не о том речь. Повезло вам. Почему?

— Думаешь, Аласейа?

— А кто еще, не ты же?

— Не я, — согласился Травстила. — Я оборонялся, он — нападал. Не от меня, от него квеманы побежали.

— Ушли, — поправил Одохар.

— Ушли, — согласился Травстила. — Хочешь его удачу проверить?

— Хочу, — подтвердил рикс. — И Гееннаха увидеть хочу. Хочу увидеть того, кто наш — и чужой.

— Так Овида сказал. Но и я кое-что видел. Как он тайный жест сотворил. Знак Гневного неба.

— Случайно?

— Может быть.

— А Аласейа?

— Про Аласейю Овида ничего не сказал. Но храбр он безмерно. Так храбр, словно смерть свою в сундуке держит.

— Не без того. На квеманов один хотел идти. Хотя ваши говорят: у него квеманский болотный дух в услужении?

— Нет. — Кузнец покачал головой. — Не квеманский. Овида сказал: похож на квеманского, но другой. И не дух это, а так. Настоящей силы нет. Не в духе дело, а в том, что храбрость в Аласейе безмерная.

— Или глупость, — проворчал Одохар. — Как у мальцов ваших.

— Вот и проверишь, — усмехнулся Травстила. — Тем более, ты с ним Агилмунда послал. И бойцов своих лучших. Верно?

— Верно, — согласился рикс.

— Только горячи они нынче, — заметил Травстила. — После вчерашней ночи. Обида в них. За родичей.

— Горячи — остынут, — возразил Одохар. — Я Агилмунду строго наказал: осторожным быть. Мне доблесть его в большом походе нужна. Расскажи, как гости ваши по небу летели? Как птицы или как боги?

— Скорей, как семечко, — ответил Травстила. — Не летели — падали. Но парус у них красивый. Цвета огня и облаков.

— Цвета снега и крови! —

уточнил Одохар. — Так мне говорили.

— Можно и так сказать, — не стал спорить кузнец.

— Знак? — Рикс бросил на Травстилу быстрый острый взгляд.

Кузнец пожал плечами:

— Может, и знак. Не знаю. Если и знак, то нам ли? Но красиво. Ты зачем Книву с ними послал? Фретила на тебя сердится. Фретилу все уважают. Фретила тебе на тинге нужен, а Книва — мальчишка без посвящения.

— Пускай, — отмахнулся Одохар. — Он кровь уже проливал, мне сказали. Ничего. А я погляжу, сможет ли Аласейа сына Фретилы от мести квеманских богов уберечь. На квеманской земле.

— Ты — вождь, — произнес кузнец.

Непонятно было, одобряет он Одохара или нет.

— Да, — кивнул Одохар. — Я — вождь. Мне удача нужна. Осенью в поход идти. С другими вождями сговорено. И с Комозиком-риксом.

— Не верю я герулам, — сказал Травстила. — Враги они нам.

— Таких врагов иметь — радость, — возразил Одохар.

— Тебе видней.

— Да, — согласился Одохар. — Мне видней. Я с ними дрался.

Глава третья

Алексей Коршунов. Карательный рейд

Коршунов сидел в седле третий раз в жизни. Первый раз — в студенческие годы, развлечения ради — на тихой крестьянской лошадке. Второй — по пьяни пару кругов по парку на «прокатном» мерине сделал. Опыт небольшой, но даже его хватило, чтобы понять значение стремян. Которых здесь — не было. Местные тем не менее без них обходились: держались коленями. Классическая стойка «киба-дачи», то бишь поза всадника, — она и есть поза всадника. Так что мышцы соответствующие у Алексея были достаточно развиты. Но ведь еще навык нужен…

Короче, когда привал устроили, Коршунов ощутил немалое облегчение. Но это случилось позже. А пока он молча завидовал следопытам: Вутериху и Книве, передвигавшимся на своих двоих. Завидовал, но не спешивался. Из гордости. Хотя его «навыки» верховой езды были отмечены. Агилмунд даже вежливо поинтересовался: неужели у них в «Байконуре» нет лошадей?

Коршунов ответил в том духе, что лошади есть, но герои ими не пользуются. У героев другие лошади. Огненные. Агилмунд не на шутку заинтересовался, принялся уточнять подробности: задача при лексическом запасе Коршунова практически невыполнимая. Узнав, что доставить сюда огненных лошадей никак нельзя, «младший командир» рикса Одохара здорово огорчился.

Несколько раз Коршунов ловил на себе весьма неприязненный взгляд: один из местных по имени Алзис, не участвовавший в ночной битве, поскольку был отправлен в бург за Одохаром, явно не питал к Алексею теплых чувств. И не особенно это скрывал. Ну и хрен с ним. Его проблемы. По-настоящему беспокоило сейчас Алексея только одно: что с Черепановым?

Судя по оценкам следопытов, квеманы отступали двумя группами. Следопыты пошли за первой, той, что увела девушек. Квеманов было пятеро. Они несли кое-какую добычу и конвоировали троих пленниц. Вчера думали: пленниц больше, но оказалось, что только трое. Девушки, как узнал Коршунов, предназначались в подарок квеманскому божеству.