Варяги и Русь
Шрифт:
А между тем в Византии строились великие планы.
Во дворце опять собралось совещание.
— Дивимся мы твоей премудрости, святейший, — говорил Константин, — ты своим делом спасаешь Византию.
— Никто, как Бог, — скромно потупляя глаза, отвечал патриарх. — Он, Всемилостивый, посылает добрые мысли, мы же, недостойные Его рабы, являемся только орудиями выполнения Его святой воли.
— Так, так, — согласился и Роман, — и только теперь-то нам не следует упускать этого случая,
— Кто же говорит, что упускать, — согласился Константин, — это было бы непростительной ошибкой.
— А что, если Ольга не захочет принять святого крещения?
— Не может того быть!
— Почему?
— Ирина разве не при ней?
— То, что она, уже пришло мне известие из Киева, успела овладеть душою Ольги. Да и наш святейший патриарх не откажет ей в своей помощи.
— Я рад служить по мере слабых сил моих обращению язычницы на путь истинной веры, — со смирением ответил Полиевкт.
— Тогда и сомневаться нечего, что она крестится! — пылко воскликнул Роман.
— А что, если это не приведёт к тому, чего мы желаем?
— Как это так?
— Так... Будет христианкою Ольга, ну что же из этого?
— Как что? Она киевская княгиня.
— Да, она княгиня, мать князя, но кто поручится, что за нею последуют Святослав и народ?
— Но, ведь когда приняли крещение Аскольд и Дир, народ, хотя и не последовал за ними, а всё-таки они уняли славян, и, пока они княжили в Киеве, мы не знали их нашествий...
— То были Аскольд и Дир... Они были самостоятельны, а у Ольги есть Святослав.
— Да, это другое дело, — согласился Порфирогенет, — но что же тогда можно предпринять?
— Я полагаю, что прежде всего должно озаботиться тем, чтобы киевская княгиня приняла святое крещение! — высказал своё мнение Полиевкт.
— А остальное мне предоставьте! — вдруг хвастливо воскликнул Роман, — мне пришла мысль не менее счастливая, чем некогда Феофилакту!
— Какая? — спросил Константин.
— Позвольте пока умолчать... Пусть это будет моею тайной...
— Мы просим тебя...
— Хорошо. Эта киевская княгиня ведь не дряхлая старуха?
— Нет, она ещё полна сил...
— А я?
— Что ты?
— Каков я?
— Ты молод, крепок и силён...
— Вот видите... Я крепок и силён, а Святослав не вечен... Он бессмертием не одарён, если же смерть похитит его, то ради пользы Византии...
— Ты что задумал, Роман?
— Всё это узнаете после... Пока пусть святейший позаботиться о том, чтобы блуждающая в тьме душа была принята в лоно святой церкви и стала послушною овцою в пасомом им стаде.
— Да будет так! — склонил в знак своего, согласия голову Полиевкт.
Они
— И ещё одно, — добавил напоследок Роман. — Знайте, что мы должны всё равно принять меры предосторожности. Это вовсе не потому, что мы боялись Ольги, а нам нужно показать ей, что она приходит к нам просительницей, ищущей у нас, а не мы нуждаемся в ней...
— Да, да! — согласился Константин, — это необходимо...
— Совершенно необходимо, хотя бы для того, чтобы легче пришлось добиться её согласия потом.
— Но что же должно сделать?
— Подвергнуть её гордость небольшому испытанию.
— Какому?
— Очень просто, мы воспользуемся нашим договором о том, что ни одно судно с Днепра не может войти в гавань без разрешения...
— Удобно ли это? — осторожно заметил патриарх.
— Отчего же нет? — пожал плечами Роман.
— Это может оскорбить Ольгу.
— Не думаю...
— Если она искренно желает познать истинную веру, — наставительно заметил Константин, — то должна прежде всего научиться христианскому смирению.
— Но она язычница, — пробовал возражать Полиевкт.
Но ни Порфирогенет, ни его наследник на этот раз не внимали патриаршим увещеваниям.
VII
А Ольга между тем приближалась к цели своего путешествия. Ирина не покидала её и всеми силами поддерживала в ней бодрость и жажду света истины.
Но вот и Царьград...
Однако произошло нечто такое, что едва не заставило киевскую княгиню возвратиться обратно.
Ольга ожидала, что её встретят здесь как желанную гостью... Увы! Её даже не пустили в город.
Едва её струги показались в виду Константинополя, вход в гавань был закрыт цепями, и Ольге пришлось остановиться.
Правда, скоро появился придворный с требованием подать подробную запись с именами тех, кто хотел войти в город.
— Зачем это? — спросила Ольга.
— На основании договора с киевским князем Игорем.
Ольга, уважавшая договоры, сначала покорилась этому требованию, но прошёл день, другой, третий...
Это было уже оскорблением, и свита киевской княгини начала роптать.
— Чего мы здесь встали? — раздавались голоса.
— В самом деле, чего? Воды, что ли, не видали?
— С добром пришли, а они нас вон как воротят.
— Да и то сказать, княгиню и узнать нельзя: будто не та стала.
— Верно, смиренная.
— Захотела веру переменить и сама вся переменилась...
— Тряхнуть бы стариной да и показать бы, что значит киевскую княгиню задерживать...