Вас снимает скрытая камера!
Шрифт:
– Это и к лучшему, – проговорила Надежда, тихонько открыв дверь и выглянув на лестничную площадку, – по мобильному нас смогут вычислить. Позвоним из автомата…
Она вытерла носовым платком все ручки, а также швабру, подхватила Нину под руку и поволокла вниз.
На лестнице, к счастью, никого не было, только из соседней квартиры доносились звуки неутихающего скандала.
Найти телефон-автомат оказалось не так просто. Их и вообще в последнее время немного, особенно в стороне от метро, а в том, который
Женщина-диспетчер спросила ее фамилию, но Надежда быстро повесила трубку и торопливо зашагала прочь, придерживая за локоть Нину, чтобы та не вздумала убежать, не рассказав все, что ей известно.
Впрочем, Нина и не делала таких попыток.
Видимо, ей и самой хотелось поговорить, излить перед кем-нибудь свою душу.
Вскоре на их пути попалось маленькое, довольно уютное кафе.
Надежда заказала себе и Нине кофе по-венски, потом подумала немного и попросила еще два пирожных со взбитыми сливками – нужно было срочно снять стресс.
Как только официантка отошла от стола, Нина схватила Надежду за руку и горячим, взволнованным голосом произнесла:
– Помните, Сергей ни в чем не виноват!
«Кажется, собственная невиновность волнует ее гораздо меньше», – подумала Надежда Николаевна.
Вслух она сказала:
– Расскажите мне обо всем, что произошло тогда, на той вечеринке, и потом, когда вы приезжали за кулоном…
Нина одним глотком выпила крошечную чашечку кофе, и ее лицо, и без того взволнованное, покрылось яркими пятнами нервного румянца.
– Это я виновата… – проговорила она, прижав худые руки к груди, – я хотела как лучше…
– А получилось как всегда, – не удержалась Надежда от ехидной реплики.
Нина бросила на нее подозрительный взгляд, но не заметила насмешки и продолжила:
– Я думала, что Сергей отвлечется от своих дурных мыслей, подышит свежим воздухом… он так мало бывает на воздухе!
Надежда побоялась, что ее собеседница так никогда и не дойдет до сути своего рассказа, постоянно отвлекаясь на любимую тему – переживания своего дорогого Сергея. Однако Нина продолжила:
– Когда я увидела ее, эту, с позволения сказать, журналистку, я очень испугалась. Подумала, что Сергей не выдержит, сорвется и сделает что-нибудь ужасное. Но он проявил незаурядную выдержку и твердость характера – сделал вид, что просто не замечает ее… Несмотря на то что ужасно неудобно было перед Ильей, я предложила Сереже уехать – просто взять и вернуться в город, ничего и никому не объясняя. Сергей не согласился, он сказал, что, если мы уедем, правда выплывет наружу, все снова вернутся к той истории, будут обсуждать, неизвестно, что наговорит эта девица. Илья Константинович такой приличный человек, ради него он согласен вытерпеть эти выходные. И чтобы я не беспокоилась – он
«Вот зануда!» – подумала Надежда, но Нина воскликнула с пафосом:
– После этих слов я еще больше зауважала его!
Нина перевела дыхание и снова заговорила:
– Но я все равно чувствовала ужасное беспокойство. Я представляла, что творится у Сергея в душе, и боялась, что он все же не выдержит такого нервного напряжения. Поэтому я старалась не спускать с него глаз. В какой-то момент Сергей исчез из комнаты, где шла игра в карты. Я заволновалась и пошла разыскивать его, чтобы успокоить и удержать от какого-нибудь опрометчивого поступка…
Надежда подумала, что такая назойливая опека вряд ли понравилась бы какому-нибудь мужчине, но ничего не сказала. Однако все же Нина упустила на короткое время своего опекаемого, раз хозяин дома успел сфотографировать его, ссорящегося с Горностаевой в укромном месте за сараем.
Еще Надежда подумала, что Нина и сама порядочная зануда. Возможно, именно это качество привлекло в свое время Сергея Ивановича к ней. Такая спокойная, заурядная женщина, тихо заботится, условия создает, как умеет, ничего не требует. А он молча позволяет за собой ухаживать. Скукотища, в общем, жуткая!
Но вслух Надежда ничего не сказала и продолжала внимательно слушать рассказ Нины.
– На первом этаже дома я его не нашла и вышла в сад. Случайно я оказалась под окном комнаты Горностаевой. Оттуда доносились какие-то странные звуки – возня, тяжелое дыхание… Я подумала, что эта безнравственная особа занимается там… сами понимаете чем со своим столь же безнравственным спутником. Слушать это безобразие мне совершенно не хотелось, это не в моих правилах, и я поспешила удалиться от окна.
Нина покосилась на Надежду, чтобы убедиться, правильно ли та поняла ее побуждения, и добавила:
– Поблизости от меня в кустах кто-то был. Во всяком случае, я услышала, как кто-то пробирается среди них, ломая сучья…
«Поэтому ты и ушла от окна, – подумала Надежда, – хоть и хотела что-нибудь подслушать, но побоялась, что тебя застанут за таким неблаговидным занятием, и решила ретироваться».
– Вернувшись в комнату, я увидела, что Сергей уже там, среди гостей. И больше он не уходил, так что никак не мог убить… эту мерзавку. А вот тот, кто пробирался в кустах…
– Когда вы заметили пропажу кулона? – спросила Надежда, убедившись, что Нина не спешит продолжать свой рассказ.
– На следующий день. – Нина еще больше покраснела. – Уже когда… когда мы возвращались в город…
– Тогда вы поняли, что, скорее всего, потеряли кулон ночью, под окном Ирины Горностаевой, и если его найдет милиция – это может бросить на вас подозрения!
– Ерунда! – вскрикнула Нина. – Какие подозрения? Я даже близко не подходила к ее комнате!
– Не кричите так громко, – вполголоса проговорила Надежда, – на нас уже люди оглядываются! Вот лучше пирожное скушайте, вам полегчает…