Васек Трубачев и его товарищи (илл. В.А. Красилевского)

Осеева Валентина Александровна

– Мазин! – сердито прикрикнул Васёк.

Петя вспыхнул, закусил губы.

– Ну, рассказывай, что говорит твоя мама, – немного смутившись, согласился Мазин.

Но Петя уже рассердился.

– Она говорит, – закричал он в лицо товарищу, – что ты понабирал себе жалких слов и носишься с ними, как дурак с писаной торбой!

– Что? Что? – Мазин остолбенело уставился на товарища.

– Что твоя мама говорит? – заинтересовались ребята.

– Повтори, Петя, – сказал и Васёк.

– Она

говорит, что Мазин понабирал себе где-то жалких слов: не можем, не успеваем, не справляемся – н что такие слова надо совсем забыть и выбросить! – залпом выпалил Петя.

Ребята переглянулись.

– Вот это здорово! – с восторгом сказал Одинцов.

Мазин вдруг склонил набок голову и, закрыв глаза, повалился навзничь.

– Убил! Прикончил! – заорал он, дрыгая ногами.

Ребята расхохотались. Даже Петя не выдержал и улыбнулся. Но Васёк прыгнул к Мазину и сердито дёрнул его за руку.

– Не кривляйся! Поделом тебе! И нам всем поделом! О чём мы тут говорим? На что жалуемся? Не можем, не успеваем, не справляемся… Екатерина Алексеевна нас всех насквозь видит! И с этого дня… – Васёк тряхнул головой и смял ладонью упавшие на лоб волосы, – чтоб с этого дня у нас было всё иначе… Сева Малютин, пиши!

Сева поспешно вытащил из кармана карандаш и записную книжку.

– Пиши так: «Постановили…» Постой! – Трубачёв вопросительно взглянул на Петю.

– «Не говорить жалких слов», – торопливо подсказал Петя.

Васёк кивнул Севе головой:

– Пиши!

Сева записал.

– Дальше?

– «Сделать точное расписание…» – диктовал Васёк. – Пиши: «Постановили единогласно: учитывать каждый час…»

– Подожди, Васёк, а если что-нибудь… ну, случайное случится? – спросила Лида.

– Да, правда, если какой случай случится? Давайте уж сразу на это время класть! – предложила Нюра.

– Конечно! Ведь у нас всё случаи да случаи какие-то. Вдруг опять что-нибудь произойдёт, а времени на это не положено, – пожал плечами Саша.

Ребята задумались.

– А ведь и правда, Васёк! Как ты думаешь? Васёк нетерпеливо кивнул Малютину:

– Пиши: «На случайные случаи выделить полчаса в день».

– Маловато… – пробормотал Мазин, но, взглянув на Васька, спорить не решился.

– Кому поручим составить расписание? – спросил Малютин.

– Я возьмусь, – протянул руку Васёк и, спрятав на груди листок из Севиной книжки, торжественно объявил:

– Пионеры, сбор считаю законченным!

Глава 32

Забытый дневник

На другой день Васёк позвал к себе ребят, чтобы отдать им составленное расписание.

Большая часть времени уходила на занятия с Екатериной Алексеевной. Нашлись часы и для дежурства в госпитале, и даже на непредвиденные случаи

отводилось полчаса в тот день, когда этот «случай случится».

Казалось, всё было просто. Беспокоило только то, что по утрам не придётся работать на пустыре.

– Как-то неудобно перед Леонидом Тимофеевичем так поздно приходить. Подумает ещё, что ленимся, – говорил Васёк.

– Конечно, может подумать, но что делать! Хорошо, что народу теперь прибавилось, есть кому помогать, – успокоил товарища Одинцов.

– Мне Иван Васильевич говорил – ещё двое каких-то новеньких приходили, шестиклассники, – вспомнил Петя.

Васёк снова взглянул на расписание. Нет, до чего всё просто получилось! Можно и работать и учиться.

Конечно, трудно всё-таки, но зато какая школа будет! Просторные окна, внутри широкий коридор, внизу большой зал. Всё как полагается! Одна комната, в конце коридора, уже заранее намечена для шестого класса. Эта комната внизу… Вчера они убрали под её окнами мусор и немного вскопали землю.

Ребята размечтались…

Скоро они все вместе возьмутся за внутреннюю отделку и за ограду. Ограду они сделают очень нарядную, выкрасят в зелёный цвет и осенью на школьном дворе посадят деревья.

Было уже поздно. Васёк заторопился:

– Ну, ребята, сейчас я каждому дам листок бумаги, перепишите себе начисто расписание, и чтобы уж никаких отговорок у нас не было!

Васёк подошёл к шкафу:

– Тут у папы бумага есть. И дневник наш тут лежит. Давно я его не смотрел!

– Какой дневник? Покажи, Васёк!

Маленький круглый шкафчик замысловатой работы Павла Васильевича повернулся вокруг своей оси. Васёк распахнул дверцы и взял с полочки знакомую всем толстую клеёнчатую тетрадь. На первой странице её было написано большими печатными буквами:

ЖИЗНЬ НАШЕГО ОТРЯДА. 1941 ГОД.

Ребята вскочили, налегли на стол. Одинцов с волнением дотронулся до гладкой чёрной обложки:

– Наш дневник!

– Как это мы могли о нём забыть! – удивились ребята. – Ведь здесь всё написано! И про Митю, и про Матвеича, и про Степана Ильича.

Одинцов раскрыл последнюю страницу.

– «Хвеко-хвеля Хвео-хведин-хвецов…» – медленно прочитал он в конце.

– Мы должны закончить этот дневник и подарить его школе, чтобы все ребята узнали, какими героями были дед Михайло, Матвеич, Николай Григорьевич! – горячо сказал Васёк.

– Мы положим этот дневник в пионерской комнате, чтобы все пионеры могли прочитать про Марину Ивановну, про нашу Валю, про всех… – заглядывая в тетрадь, предложила Лида.

– Конечно… Одинцов, поручаем тебе дописать этот дневник до конца! – торжественно обратился к товарищу Васёк. – Сможешь?