Васек Трубачев и его товарищи (книга 3)
Шрифт:
Ночью шел мелкий сухой снег. Задубевшая от заморозков земля по выбоинкам покрылась серой крупкой. Ледяной ветер выметал эту крупку вместе с пылью и сердито бросал в лица прохожим.
Ребята провожали Трубачева и Мазина до самого здания, где на доске из темного стекла было написано золотыми буквами: «Райком ВЛКСМ».
На выборных было возложено важное, ответственное поручение. В разговоре с комсомольцами Васек должен был кратко и быстро изложить суть дела. Мазину поручалось выступать только в затруднительных случаях.
Проводив
Васек и Коля Мазин открыли дверь и вошли в большой, светлый коридор. По обеим сторонам его, около стен, стояли стулья и деревянные диваны. В коридор выходили двери многих комнат. На каждой была прибита дощечка с номером.
По коридору мимо мальчиков проходили какие-то люди, молодые военные, девушки в шинелях; они шли быстрой, деловой походкой, разговаривали вполголоса. Стоя у окна, двое рабочих о чем-то горячо спорили. В конце коридора за маленьким столиком сидела стриженая девушка и что-то записывала в большой журнал. Около нее тоже стояла группа молодежи. Двери комнат поминутно открывались и закрывались; из них выходили люди и, оглядевшись, разыскивали по номерам следующие комнаты, куда им тоже нужно было зачем-то зайти.
На стенах висели яркие плакаты и лозунги. Проходя мимо одного плаката, Мазин вдруг остановился как вкопанный и тихонько толкнул Трубачева.
С плаката, словно живой, глядел красноармеец и, указывая пальцем прямо на мальчиков, строго спрашивал: «А ты чем помог фронту?» Его прямой вопрос и деловая обстановка, царившая вокруг, смутили ребят.
Мазин указал глазами на диван:
— Сядем. Оглядимся сначала.
Товарищи сели. Васек сдержанно вздохнул и шепотом сказал:
— Здесь все так заняты…
Мазин наклонил к нему голову:
— Учеба тоже не маленькое дело.
Мальчики еще раз окинули взглядом прибитые над дверями комнат номера:
— Куда же нам идти?
Со двора в боковые двери вошла небольшая группа ребят в расстегнутых пальто, в красных галстуках. Они шли, тихо ступая но крашеному полу, держа в руках шапки.
Глаза Мазина остро блеснули.
— А эти куда?
Васек потянул его за руку:
— Идем и мы за ними.
Группа ребят направилась к пятой комнате. Девушка в гимнастерке преградила им путь:
— Вам кого, ребята?
— Нам товарища Мишу, — сказал передний, приглаживая рукой волосы и поддергивая пояс с блестящей пряжкой.
— Нам к товарищу Мише надо, — повторил другой мальчишка. в полосатой тельняшке, с перевязанной серым бинтом ладонью. — Мы по вызову.
— Бутылки? Лом? — улыбаясь, спросила девушка и слегка посторонилась.
Ребята прошли в комнату.
Мазин вместе с Трубачевым последовали за незнакомыми ребятами.
За столом сидел комсомолец. Васек увидел светлую копну волос, темные очки на носу и легкий пушок над верхней губой.
Идущий впереди мальчуган выпрямился и бойко отрапортовал:
— Штаб пионерского отряда с улицы Фрунзе прибыл в ваше распоряжение!
Трубачев и Мазин с интересом взглянули на ребят
«Ого, штаб!» — подумал каждый из них.
— Прибыли? — спросил
Он перелистал бумаги, лежавшие на столе, вырвал из блокнота листок и что-то на нем написал. Потом поднял глаза на мальчиков:
— На вашей улице проживает семья красноармейца Большакова. Сын на фронте, одни старики остались. В последнюю бомбежку дом их очень пострадал. Надо будет помочь им перебраться на другую квартиру. Возьмите толковых ребят, не устраивайте из этой перевозки никакого события, не поднимайте шума, делайте все спокойно, аккуратно, не торопясь. Вот адрес.
Мальчик с блестящей пряжкой деловито взял бумажку и коротко спросил:
— Больше ничего?
— Ну как — ничего? Посмотрите, что там надо. Может быть. дров заготовить, воды принести. Вообще у вас там есть уже несколько семей, которым вы помогаете, возьмите и эту под опеку. Забегайте туда почаще!
— Товарищ Миша! — вдруг выдвинулся вперед черноглазый мальчишка л полосатой тельняшке и с перевязанной ладонью. — Мы на нашей улице нашли старую палатку, под названием «Воды». Там два ящика с пустыми бутылками обнаружили. Что, можно их сдать? Или не трогать?
Миша нахмурился:
— Если палатка пустая, никто в ней не торгует — сдайте, конечно.
— Есть! — весело откликнулись мальчики и, круто повернувшись, пошли к двери.
Мазин и Трубачев хотели уже обратиться к товарищу Мише, как вдруг из соседней комнаты открылась дверь и два комсомольца, о чем-то споря, подошли к столу.
— Вот, Михаил: заварил Гончаренко кашу и не хочет расхлебывать! — хлопнув по плечу комсомольца в рабочей спецовке, сказал голубоглазый паренек, присаживаясь на край стола. — Я его вызвал сюда к нам побеседовать.
Миша покачал головой, полез в стол, вытащил оттуда листок бумаги и поглядел на товарища в рабочей спецовке:
— Неладно у тебя получилось, товарищ Гончаренко! Что же это ты так рубишь сплеча? Комсомолец, а подхода к людям не имеешь. Кузьмичев — старый мастер, работает с высокими показателями, мы его очень ценим, а ты взял да продернул старика в стенгазете. Неладно…
— Что — неладно? — Гончаренко придвинул стул. Над черными глазами его топорщились, словно присыпанные пылью, брови, широкий нос с подвижными ноздрями и насмешливое выражение рта делали его лицо живым и сердитым. — Что — неладно? — повторил он с досадой. — У нас ни одно собрание не обходится без длинных речей. Нам время дорого! Рабочие каждую минуту учитывают, а Кузьмичев закроет глаза и пост, как соловей!
— Ну, если говорит человек по делу… — начал Миша.
— Не но делу! Вот именно не но делу! Стоит и мямлит одно и то же. Вот он, мол, старый мастер, привык работать так-то и так-то, а вам, молодым, надо еще поучиться. Начнет всякие примеры приводить — и отнимет целый час. А потом обязательно скажет: «Вот, товарищи, надо учитывать каждую секунду!» А у нас есть ребята, которые по неделе дома не бывают. Петров так и заявил своей матери: «Пока война — мой дом на заводе!» Кузьмичев работает хорошо, но он болтун!