Васёк Трубачёв и его товарищи
Шрифт:
– И не будешь! Ни в каком разе не будешь! Мне и обещаниев твоих не нужно. Я сам к тебе подход подберу.
– Вот леший! И зачем только его на собрания пускают! Ведь он потом прохода не дает, – возмущались злополучные ребята. – На всех собраниях сидит! Отвернет ладонью ухо и слушает, – смеялись они.
Но сегодня Грозный ворчал для виду. У него было то особое, праздничное настроение, которое не хочется омрачать ни себе, ни другим. Открыв Мите пионерскую комнату, он вышел на
На дворе лежали горы снега. С улицы шли и бежали школьники. Лыжные костюмы ярко выделялись на белизне снега, поднятые лыжи торчали вверх, как молодые сосенки. Грозный улыбался, ласково кивал головой, то и дело приподымая свою мохнатую шапку.
– С праздником, Иван Васильевич!
– И вас также!
Крепкий морозец стягивал шнурочком брови, красил щеки ребят и белил ресницы.
– Стой, стой! Где же это ты мелом испачкался? И щеки клюквой вымазал, – шутил Грозный с каким-нибудь мальчуганом.
Васёк Трубачёв торопился – во дворе уже никого не было.
– Иван Васильевич, прошли наши ребята?
– Прошли, прошли! А ты что же эдаким мотоциклетом пролетаешь? И «здравствуйте» тебе сказать некогда.
Васёк поспешно сорвал с головы вязаную шапку:
– Здравствуйте!
– Ишь ты, Мухомор! – любовно сказал сторож.
Васёк был одним из его любимцев. Еще в первом классе Грозный прозвал его Мухомором за темно-рыжий оттенок волос и веснушки на носу.
– Прошли, прошли твои товарищи!
Васёк, прыгая через три ступеньки и волоча за собой лыжи, помчался на второй этаж.
В пионерской комнате толпились ребята. Митя, поминутно откидывая со лба непослушную прядь льняных волос, оживленно объяснял:
– Все зависит от правильности хода…
– Трубачёв! – крикнул Саша Булгаков. – Сюда! Сейчас строиться будем. Мое звено в полном порядке.
– У меня Малютина нет, – сказал Коля Одинцов.
– А Зорина где? – спросил Васёк.
Лида Зорина, запыхавшись, вбежала в комнату. Она была в красном пушистом костюме, черные косички выбивались из-под шапки.
– Я здесь! Девочки все пришли!
– Звеньевая, а опаздываешь! – строго сказал Васёк.
– Я не опаздываю, я за Нюрой Синицыной заходила, – оправдывалась Лида.
Школьники выстроились в две шеренги перед крыльцом. На перекличке не оказалось Севы Малютина.
– Ему нельзя, – сказал Саша – староста класса. – Он больной.
– Больной-притворн'oй, – пошутил кто-то из ребят.
– У Малютина порок сердца, – строго сказал Митя. – Смеяться тут нечему… Ну, пошли! – крикнул он, взмахнув лыжной палкой. – За мной!
Грозный стоит на крыльце, прикрыв ладонью глаза. За воротами, на снежной
Скрип лыж, голоса и смех затихают…
– Ну вот, значит… – говорит Грозный, направляясь к своей каморке.
Но несколько пар крепких кулачков барабанят в дверь:
– Откройте! Откройте!
– А, первачки! Промерзли? Ну, грейтесь, грейтесь! – ласково говорит сторож.
Закутанные в теплые платки, толстые и смешные, неуклюжие, как медвежата, размахивая лопатками, вваливаются первачки. За ними, смеясь, поднимается их учительница.
– Мы, Иван Васильевич, только погреться. А вы идите, отдыхайте, – говорит она. – Мы во дворе будем.
Клубится снежная пыль. Красные от натуги малыши носят лопатками снег, лезут в сугробы.
Позвякивая ключами, сторож проходит в пионерскую комнату.
На стене возле праздничной стенгазеты висят плакаты и объявления.
Грозный надевает на нос очки:
– Где тут у них планы? На каникулы… Ага… Первые классы… так… Четвертые – экскурсия… так… Шестые – кружок фото… так… Восьмые – международный доклад… так… Шахматисты… – Он машет рукой и прячет очки. – Свято место пусто не бывает!
Глава 6
На пруду
К вечеру мороз утих. Небо было чистое, с редкими звездами. Васёк Трубачёв, Саша Булгаков и Коля Одинцов возвращались с лыжной прогулки втроем.
Они нарочно отстали от ребят, чтобы зайти на пруд.
– Пойдем? – предложил товарищам Васёк. – Не хочется домой еще.
– Пойдем! На пруду, наверно, красиво сейчас. Я тоже не хочу домой, – согласился Одинцов. – Саша, пойдешь?
– Куда вы – туда и я!
Мальчики прошли парк и начали спускаться к пруду. Пушистые берега с занесенными снегом деревьями возвышались, как непроходимые горы.
Старые ели, глубоко зарывшись в сугробы, распластали на снегу свои густые, мохнатые ветви. Метель намела на пруду высокие снежные холмы.
Вокруг было так тихо и пустынно, что мальчики говорили шепотом.
– Не пройдем, пожалуй, провалимся, – пробуя наст, сказал Саша.
– Идите по моему следу. Айда… лесенкой… – Васёк поднялся на горку и, пригнувшись, съехал вниз. Потом снял лыжи и бросился в сугроб. – Сюда! Одинцов! Саша! Мягко, как в кресле!
Мальчики уселись рядом. Все трое, запрокинув головы, смотрели в темное, глубокое небо.
– Смотрите, смотрите! Луна!
Из-за парка показалась огромная желтая луна.
– Ни на чем держится! – удивленно сказал Саша. – Вот-вот упадет.