Ваша честь
Шрифт:
Я постучалась в приоткрытую дверь, из -за которой доносились звуки шагов, и уже не сдерживала слезы — очень больно. Кто-то за дверью остановился, но не счел нужным откликнуться, и я просто ввалилась в комнату, тут же расплывшуюся из -за слез.
— Г осподин секретарь?
Узнал, паршивец. Неудивительно, да и одежда тут позволяет почти безошибочно опознавать человека. Но дальше произошло непредвиденное.
— Ваше сиятельство... — смущенно поправился Дамиан, а я закрыла дверь и обреченно привалилась к ней спиной. Все равно
Удивили ли меня его слова, испугали? Пожалуй, нет, я приняла разоблачение стоически. Я все равно подобного ждала с первого дня, как надела штаны, и чувствовала себя как преступник, которому наконец -то защелкнули на запястьях наручники и ведут в полицейский автомобиль. Впереди неизвестность и малоприятные дни в местах лишения свободы, но хоть какая-то определенность, и больше не надо бегать, скрываться, пытаться уйти, шарахаться от людей и отворачиваться от вездесущих камер видеонаблюдения.
— Как ты. как ты узнал?
Где один, ведь там и другие?.. Сколько еще человек меня узнали и молчат? Если молчат, есть причина, а значит, это еще не конец. Сквозь пелену слез я увидела, как Дамиан провел рукой себе по бровям.
— Что? — переспросила я и сморгнула, потом все же утерла слезы. Он так и горло мне перережет, а я даже и не пойму. — Что это значит?
— Крылья, ведьмина метка, — негромко пояснил он. — Так было странно, еще когда я вас впервые увидел. Яркие крылья, такие приметные. Не думал, что девицы на отбор попадают с крыльями.
Какие крылья? Что он несет? Он спятил — тогда мне повезло, может говорить, что взбредет, все равно никто не придаст его брехне никакого значения. Я тряхнула головой, потом увидела кресло, на котором валялась куча всего, бесцеремонно допрыгала до него и свалилась прямо на какие-то вещи. Сквозь штаны меня что-то кольнуло в бедро, но я даже не попыталась поменять позу. Ногу я вытянула — она все-таки была безобразно кривой, мужская одежда этого не скрывала ни капли, вот и еще одна особая примета... захотят найти, и стоит объявить грошовую награду, как меня сцапают, не успею пройти пары улиц.
Дамиан зачем-то выглянул в окно, ничего интересного там не увидел и повернулся ко мне.
— Вы не знаете? — Я замотала головой. Какие, к чертям, крылья, откуда? — Ваши брови. Я захлопала глазами. Брови, а что брови? Ну, они у меня прекрасные, в отличие от.
— Погоди?..
Дамиан улыбнулся, а я — я дернула рукой, но удержалась. Еще с размаху хлопнуть себя по лбу не хватало в довершение ко всему. Брови, да. У меня, конечно, были «немодные» брови, я обратила на это внимание, но так — без каких-либо выводов, списала на то, что Йоланда была деревенщина, а не столичная штучка. Но, возможно, бровями тут играли, как в мое время — губами и тем, что пониже. Впрочем, бровям в мое время тоже досталось, только причина была в маркетинге, а не в суевериях.
— Я
— Почему колдунья? — переспросила я. — Или — почему мать?
— Считается, хотя сие и неправда, что чем гуще брови у девушки, тем больше шансов у нее родить колдуна. Если она понесет от колдуна, разумеется, ваше сиятельство.
— А ты не прячешься, — хмыкнула я. В отличие от меня. Да ты, парень, все же счастливчик.
— Так все знают. — Дамиан тоже присел на какой-то сундук. — Догадываюсь, что и вы тут неспроста. Как старуха -травозная сбежала.
— Стоп-стоп, при чем тут она?
Дамиан говорил так, словно я была в курсе всего, что тут происходило. Возможно, это был эффект сплетен — тот самый, когда человек, о котором гуляют слухи, сам себя в их герое не узнает. Но более вероятно, что я должна была легко понимать его, будь я настоящей Йоландой.
— Она давала спокойные травы, — Дамиан посмотрел на мою ногу. — От бессонницы, от разных болей. А сбежала — так сейчас чем дальше от дворца, тем покойней, особенно тем, кто лечит. Моя матушка была травозная. Только у меня, ваше сиятельство, трав давно нет. Я все продал.
— А ты, выходит, колдун?
Потому что у меня тоже должно быть нечто, чем я уравновешу наши шансы.
— Я не люблю пускать кровь, — не стал запираться Дамиан, — но вовсе не потому, что мне трудно удержаться от превращения. И — господин Бак был так добр, что взял меня в ученики именно потому, что люди так и считают. Господин Бак сказал, что ученичество у него спасет меня от злых языков.
Логично. Разумный поступок, нравится пареньку или нет сия псевдомедицинская процедура. И Тина в таком случае не ошибалась насчет цирюльника. Может быть, он был другом отцу Дамиана или был чем -то ему обязан.
— А на самом деле?
Какая мне разница?
— Молодой колдун может не сдержаться или слабый. Или когда крови много. Так отца моего схватили, — он погрустнел, — плеснули кровью. Говорят, кровь только девичья нужна, но то вранье. Отцу сгодилась свиная. И ему силы этой крови потом хватило, чтобы попытаться уйти.
Я покивала. Он говорил об этом так буднично, словно отец его погиб в дорожной аварии. Значило ли это, что казни за колдовство не были редкостью? А сколько еще колдунов живет в этой столице?
— А покушение на короля? — спросила я, потому что мне надоело ходить вокруг да около. Но Дамиан только покачал головой и ничего не ответил. — Послушай. Ты задаешься вопросом, зачем все это, — и я дернула себя за жилет. — Я отвечу: моя мать в застенках, и она не виновата. Так что скажи мне, при чем тут мои брови, что такое мать-колдунья, что случилось с его величеством. Все, что знаешь. Или что не знаешь, но... скажем так, все, что слышал.
— Ваше сиятельство сильно рискует, — церемонно отозвался Дамиан и ответил мне легкий полупоклон.