Ваша до рассвета
Шрифт:
Она шагала по гостиной в ожидании Габриэля, ее старомодные юбки шелестели так, словно были накрахмалены. Ее настроение никак не улучшало и то, что ей было известно, что все ее ухищрения выглядеть респектабельно не произведут на Габриэля никакого впечатления. Зная его, она могла ждать в одних чулках и шелковой сорочке. Она обмахнулась рукой, ее зловредное воображение услужливо предложило ей головокружительное множество картин того, что он мог бы с ней проделать, если бы она была так одета.
Габриэль, в конце концов, вошел в гостиную прогулочным
Постукивая сапожком, Саманта впилась взглядом в часы на каминной доске.
– Предполагаю, что у вас нет никакого представления о том, насколько вы опоздали.
– Ни малейшего. Я ведь не вижу часов, – мягко напомнил он ей.
– Ох, – вырвалось у нее, и на мгновение она смутилась. – Тогда, я думаю, что нам лучше начать. – С неохотой прикоснувшись к нему, она схватила его за рукав рубашки и потащила его к началу своего рукотворного лабиринта.
Он застонал.
– Только не мебель снова. Я уже сто раз делал это.
– И сделаете еще сто, пока хождение с тростью не станет вашей второй натурой.
– Я предпочел бы практиковаться в танце, – сказал он, и его голос стал бархатистым.
– К чему практиковать навык, в котором вы уже дока? – парировала Саманта, легонько подталкивая его к мягкому дивану.
Когда Габриэль достиг конца лабиринта, тихо ворча что–то о Минотавре, его трость вдруг перестала встречать препятствия.
Нахмурившись, он провел тростью по широкой дуге.
– Куда подевался письменный стол, дьявол его забери? Могу поклясться, что он стоял здесь всего несколько дней назад.
В ответ Саманта обошла его спереди и толкнула французское окно от пола до потолка, открывая путь на террасу. Пронзительно тявкнув, Сэм выплюнул ботинок и пулей вылетел мимо них на улицу в погоню за воображаемым зайцем. Мягкий бриз с ароматом сирени проник в комнату.
– Поскольку вы, кажется, справились и с гостиной и с залом для танцев, – сказала Саманта, – я подумала, что вам может понравиться перемена обстановки и немного свежего воздуха.
– Нет, спасибо, – категорично отказался он.
Озадаченная его отказом, она спросила:
– А почему нет? Вы же сказали, что вам наскучила гостиная. Вот я и подумала, что вам может понравиться перемена обстановки и немного свежего воздуха.
– Весь воздух, в котором я нуждаюсь, есть в этом доме.
Удивленная Саманта посмотрела на Габриэля. Он сжимал трость так, словно от нее зависела его жизнь, суставы побелели от напряжения. Его выразительное лицо было застывшим, левый уголок рта оттянут вниз. Легкое очарование прошлого вечера исчезло, оставив после себя напряженную маску.
У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что Габриэль не зол. Он испуган. Кроме того, подумав, она поняла, что со времени своего приезда в Ферчайлд–Парк она ни разу не видела, чтобы он выходил на солнечный свет.
Дотянувшись, она мягко вытащила трость от его руки и прислонила
– Возможно, вашим легким и не требуется свежий воздух, милорд, но моим – да. И вы едва ли можете ожидать, что леди выйдет на прогулку в такой великолепный весенний день без сопровождения джентльмена.
Саманта знала, что рискует, обращаясь к галантности, которой он больше не интересовался. Но к ее удивлению, он неохотно накрыл своими пальцами ее и склонил голову в насмешливом поклоне.
– Никому не позволено говорить, что Габриэль Ферчайлд может в чем–то отказать леди.
Он сделал один шаг вперед, потом другой. Солнечный свет залил его лицо, словно расплавленное золото. Когда они переступили порог, он вдруг остановился. Она испугалась, что он сейчас повернет назад, но оказалось, что он просто сделал паузу, чтобы втянуть носом воздух. Саманта сделала то же самое, чувствуя запах свежевскопанной земли и опьяняющий аромат цветов глицинии, вьющихся по решетке рядом с ними.
Глаза Габриэля медленно закрылись, и она испытала желание сделать так же, чтобы полностью сосредоточить свои чувства на нежности нагретого солнцем бриза и щебете малиновки, ругающей своего супруга, с которым они вместе строили гнездо в ветвях соседнего боярышника. Но если бы она сделала это, она пропустила бы яркое и чувственное удовольствие, которое появилось на лице Габриэля.
Она воспряла духом и потянула его за собой, ведя к изумрудно–зеленому газону лужайки, который спускался к полуразрушенному каменному капризу на краю беспорядочно растущего леса. Каждая деталь рукотворного ландшафта парка, от недавно высеченных скал до изредка мелькающих ручьев, была искусно создана в подражание дикой природе.
Его пальцы все еще лежали на ее, Габриэль легко шел с ней в ногу и с каждым своим шагом обретал все больше уверенности и изящества.
– Мы не должны уходить слишком далеко от дома. Что, если кто–то из деревни увидит меня? Я не хочу до смерти пугать маленьких детей.
Несмотря на сухой тон, Саманта знала, что его слова были шуткой только наполовину.
– Дети боятся только неизвестного, милорд. Чем дольше вы будете оставаться в уединении Ферчайлд–Парка, тем более устрашающей будет становиться ваша репутация.
– А мы не хотим, чтобы они поверили, что я уродливый монстр, шастающий в темноте, не так ли?
Саманта посмотрела на него, но не смогла понять, дразнил ли он ее или самого себя. Его глаза, может быть, и потеряли зрение, но не свой задорный огонек. Они стали еще более эффектными при солнечном свете, их окаймленная золотом глубина была яркой и ясной, как хрустальное озеро. Трепещущий воздух придавал его волосам цвет только что отчеканенной гинеи.
– Вам нет никакой необходимости быть заключенным в вашем собственном доме, когда в вашем распоряжении есть такие прекрасные земли. Я сделала вывод, что вы вели очень активную жизнь. Должны были быть занятия вне дома, которые вам нравились.