Ваша С.К.
Шрифт:
— Еще не рассвет, — прошептала Светлана срывающимся голосом, до конца не веря, что можно более не опасаться ни за свою жизнь, ни за свою честь. — Если я дождусь здесь вашего пробуждения, то… Вы забыли про театр? Он, конечно, в трех шагах отсюда, но билеты остались у матушки. Так что я пойду домой, как только добрые люди встанут, а все недобрые улягутся спать.
Глаза графа сузились, и княжна тут же закусила губу.
— Простите меня, граф, это всего лишь наша местная поговорка. Я не вас имела в виду, я… У нас тут такие ужасы по ночам творятся… И упыри
Зажмурившись на секунду под тяжелым взглядом трансильванского вампира, Светлана схватила ручку и вывела красивым почерком на фирменном бланке гостиницы: «Рассвет застал врасплох, потому что у Корнея вдруг лопух в уму пророс! Дождусь, когда откроются кондитерские, и вернусь домой! Ваша С.К.»
— Светлана, в таком случае я не хочу, чтобы вы бродили по городу одна даже днем, — хозяин номера точно очнулся от сна. — Попросите княгиню прислать билеты сюда. Или… Забудем про театр. Я остался абсолютно равнодушен к Снегурочке.
Светлана стойко выдержала взгляд графа и принялась трясти листком, чтобы чернила быстрее просохли.
— Не тревожьтесь напрасно, граф. Я не сяду ни на извозчика, ни в таксомотор. Я прогуляюсь до Невского и вскочу там в конку.
И когда граф остался нем, она вскочила из кресла и нервно всплеснула руками. Граф тоже поднялся из своего. Только медленно.
— Да поймите же наконец, я умираю летом от скуки. Театр — моя единственная отрада, а с понедельника начинается пост, не будет даже зрелищ! В лучшем случае упрошу Федора Алексеевича покатать меня на лодке. Я вас прошу…
Светлана отвела взгляд и, свернув листок трубочкой, прижала его пальцем, чтобы написать адрес. Затем отколола от волос шляпку, и те свободным каскадом посыпались ей на плечи. Граф еле удержался, чтобы не протянуть руку и не убрать с лица девушки непослушные пряди. От Светланы не укрылся его порыв, и пальцы княжны затряслись сами собой. С большим трудом ей удалось вытянуть ленту из шляпки, чтобы перевязать записку. Затем Светлана принялась рыться в карманах плаща в поисках денег.
— Светлана, что вы ищете? Посыльные здесь к услугам постояльцев без всякой дополнительной платы. Но если вы хотите, чтобы я дал ему на чай…
Граф сунул руку за пазуху.
— У вас нет русских денег, — княжна верно расценила его растерянный взгляд.
В этот момент в дверь постучали, и княжна поспешила открыть: на пороге возник лопоухий мальчишка в костюме-тройке, от которого она потребовала три раза повторить адрес, не надеясь на его умение читать. Да заодно напомнила, что бежать надо прямо сейчас и именно бежать, а не плестись, как любит делать его брат. После чего Светлана вложила значительную для такой простой просьбы сумму в руку мальчика и закрыла дверь, но осталась к графу спиной. Прежние страхи вдруг вернулись к ней, и она не дернулась, пусть и вся сжалась, когда граф протянул руку, чтобы повернуть в замке ключ, отрезая ей тем самым путь к отступлению.
— Сколько у нас есть времени? — спросил хозяин номера.
— Для чего? — спросила побледневшая княжна, казалось, одними губами.
— Не для чего, а до чего. Надо правильно задавать вопросы, а то я подумаю лишнее, а это совсем не в ваших интересах, милая барышня. До того, как вы покинете меня?
— Часов пять… — едва слышно ответила княжна. — Дни у нас сейчас очень длинные, а ночи очень короткие.
— А вы так и простоите в плаще все пять часов? Здесь не то что душно, потому что номер три дня пустовал, здесь просто жарко, если судить по цвету вашего лица. Позвольте принять от вас плащ?
Глава 37 "Спи, моя радость, усни..."
Княжна дрожащими пальцами расстегнула плащ и повесила на спинку стула, где уже лежала отколотая шляпка. Граф фон Крок бесшумно скинул свой тяжелый плащ на кресло, в котором сидел, пока Светлана писала записку для отца, а следом полетел и его камзол. Оставшись в одной сорочке, как в деревенском доме, трансильванец протянул к княжне руку, точно приглашая последовать за ним. Но куда?
Из гостиной приоткрытая дверь вела в спальню, и Светлана не сумела скрыть дрожи, охватившей ее от макушки до кончиков пальцем. Все лицо ее вспыхнуло, а щеки, продолжавшие пылать еще с таксомотора, сравнялись краснотой с перезрелой свеклой. Стыд подпалил и уши, утяжеленные продолговатыми бриллиантовыми солитерами. Сама княгиня за последние годы, следуя моде, отвыкла носить серьги и украшала уши, лишь облачаясь в старые одежи князю на потеху, но повзрослевшую дочь одевала строго по моде, даже той, что введена была французскими артистками. Единственной деталью туалета модницы, которую Мария так и не приняла, были утренние чепчики от Маделены Доллей. Однако сейчас Светлана с превеликой радостью спрятала бы свои горящие уши пусть даже в дешевый кружевной платочек.
— Фридрих… — княжна с трудом произнесла имя графа, но ей казалось, что только так она сумеет оградить себя от возможных не очень честных намерений трансильванского вампира. — Я останусь в гостиной, чтобы не потревожить ваш сон, когда придет время уходить.
Он улыбнулся одними губами, не обнажая зубов, и Светлана задрожала еще сильнее, понимая, что вампир прячет от нее смертоносные клыки.
— Вам прекрасно известно, Светлана, что пробудить вампира от дневного сна простым хлопком двери невозможно, — ответил он невозмутимо и сам нашел нервно сжатые пальцы княжны, которые ей тотчас пришлось расправить, чтобы переплести с затянутыми в перчатку, оградившую ее от смертельного холода мертвой кожи. Хотя холод давно уже разлился в ее груди и бежал ледяными ручейками по спине.
— Прошу вас, Светлана, не лишайте меня вашей компании на те недолгие четверть часа, которые я еще в состоянии держать глаза открытыми. Прошу…
Он повел ее к роковой двери, точно в танце, на вытянутой руке. Когда Светлана ступила с ковра на паркет, то снова вздрогнула, испугавшись звука собственных шагов — граф даже на подкованных каблуках двигался, казалось ей, бесшумно. Отпустив ее руку, он не стал закрывать дверь, а медленно подошел к окну, чтобы проверить, насколько плотно задернуты толстые портьеры с выпуклыми розовыми бутонами. Затем включил верхний свет.