Ваше благородие

Стариков Николай Николаевич

Перед концом рабочего дня начальник отделения зашел к Юле сообщить об аресте Настьки.

— За что? — изумилась девушка.

— Она намеревалась похитить у тебя из сейфа секретный документ.

— Но у меня нет таких. Да и не видела я, чтобы тетя Настя делала такую попытку.

— Отпустим? — блеснул веселыми глазами старший лейтенант.

— Я бы отпустила, — брякнула Юля.

Каден хмуро посмотрел на девушку. Молча встал и вышел из комнаты. Уже на пороге сказал:

— Не лезь не в свои дела. Сегодня никакого задания вечером не будет.

Радостно

встрепенулось девичье сердце. Вылетели из головы мысли об Анастасии и Кадене. Возник образ Вадима, но тут же вспомнились слова начальника о Верке, помогавшей парню ночью охранять колхозный ток. «Он просил ее об этом или она сама пришла?» — не уходило из сознания. Юля даже теперь не могла допустить плохих мыслей по отношению к Вадиму. Для нее он был идеалом, а тут какая-то Верка возникла. Надо выяснить. С этими намерениями она начала ожидать конца рабочего дня. Но опять вспомнилась Настька, ее слова: «Чаво позволяешь себе?.. Ведь если так говорит она ей, то как сорока на хвосте разнесла эту весть по Батурино, — рассуждала Юля. — Что подумает Вадим?» Сдавило сердце. Упало настроение.

Вечером она шла к Вадиму, а ноги отказывались идти. Несколько раз останавливалась: «Надо бы подумать, что сказать». Но тут же решила: «Нельзя обманывать близкого человека, предательство это».

Вадим был один. Он сидел на табуретке против окна и смотрел на приближавшуюся девушку, любовался ее легкой походкой, склоненной набок головкой, развевающейся на шее голубой косынкой, тонкой талией. Она заметила его в окне, приветливо помахала рукой.

Когда Юля вошла в комнату, Вадим встал на обе ноги. Без привычных костылей он показался совершенно другим: высокий, стройный, улыбающийся парень.

Вадя! — всплеснула руками Юлька. — Ты ли это?

— Я, я, — остался он на прежнем месте. — Пока могу лишь стоять без костылей, — добавил Вадим, заметив ее внезапную остановку. — Но попробую пойти.

Парень шагнул навстречу, скривился от боли, едва устоял. Сделал еще болезненный шаг и обнял свою Юльку, поцеловал в губы.

— Сдвинуться с этого места я не могу, — сказал он, — неси костыли.

— Обопрись о мое плечо, и мы дойдем до дивана.

Ничего не хотелось говорить о задуманном, тем более спрашивать. Поговорили о Лиде, Димке.

— Вадя, что за Вера дежурила с тобою той ночью? — само собою вырвалось у нее.

— Откуда ты знаешь?

— Я же все-таки работаю в отделении НКГБ, — пошутила она.

— Кадену твоему типун на язык. Не имел права он говорить об этом.

— Ну, а все же?

Вадим не стал скрывать подробности той памятной ночи.

— Ты снял камень с моего сердца.

— Хорошо, если бы и ты сделала то же.

Неожиданно для самой себя Юля расплакалась. Со слезами она рассказала об «особых заданиях» Кадена, о последних событиях, связанных с Анастасией, ее угрозах, возможных сплетнях.

— Не желая того, влипли мы в историю, — подытожил Вадим.

— Что будем делать?

— Ничего. Вместо «особых заданий» приходи ко мне. Если же по делам придется задержаться

допоздна, пусть Каден провожает, но без сидения на бревнах. А лучше, если бы ты бросила эту работу. Придумаем что-либо другое.

— Вряд ли меня просто так отпустят. НКГБ все-таки.

Утро следующего дня в корне изменило отношение земляков к молодым людям. В газете «Сталинский клич» появилась большая статья с описанием подвига участника Сталинградской битвы, защитившего на колхозном току пшеницу, приготовленную для сдачи фронту. Первый секретарь райкома партии прислал за Вадимом свою «эмку», долго беседовал с парнем о жизни, о родных. К концу беседы спросил, есть ли просьбы, пожелания.

— Три просьбы сразу, можно?

— О! Ну давай!

— Мне бы протез где-то заказать. Я ведь здоров и в силе, а сижу дома трутнем. Пользу приносил бы. Работу бы мне какую-нибудь, — посмотрел Вадим на секретаря.

— Давай, герой, третью.

— Невеста у меня есть. Работает в районном отделении НКГБ секретарем-машинисткой. Хотелось бы мне забрать ее оттуда да устроить на новое место. Десятилетку закончила, пошла работать, но…

— Не нравится работа?

— Мне не по душе, да и ей тоже.

Первый позвонил куда-то, сказал о статье в сегодняшней газете, попросил устроить героя на работу. В заключение сказал «хорошо» и положил трубку.

— Говорил с начальником райотдела милиции. Коли ты в войсках НКВД служил, прямая тебе дорога в милицию.

— Так без ноги же.

— Обратимся через военкомат, помогут с протезом. В «Сталинградской правде» о тебе тоже статья будет. Не смогут же они отказать герою. Оформляйся дежурным по райотделу милиции. Бегать там много не надо. Высвободившегося сотрудника включим в оперативную работу. Идет?

— Рад, что так быстро все обернулось.

— А невеста твоя будет работать у нас машинисткой. Секретарша моя уже в годах, помощь ей нужна. Согласен?

— Спасибо.

— А девушка не будет возражать?

— Нет, — уверенно ответил Вадим.

Не менее стремительно развивались события в районном отделении НКГБ.

Каден пришел на работу в приподнятом настроении. Разбирательство до позднего вечера с бандитом, задержанным Вадимом, принесло хорошие результаты. Была выявлена подпольная группа расхитителей колхозного хлеба, хотя и не вся. Направил на доследование дела в райотдел милиции. Одна мысль тревожила: слишком круто обошелся с Настей, постоянно дарившей ему при встрече радостную улыбку. «Зря она на Юльку поперла».

Дежурный втолкнул Анастасию в кабинет и закрыл дверь. Не говоря ни слова, женщина плюхнулась на колени и заплакала, размазывая по щекам слезы.

Каден подошел, поднял с пола Настю, посадил на стул.

— Ей-богу, не виновата я, — всхлипнула женщина.

Старший лейтенант достал из сейфа не подписанный накануне протокол, разорвал его на мелкие части, бросил в урну.

— Закрываем твое дело, — сказал он, — но ты не возникай.

— Молчу как рыба.

— То-то! Иди и работой, будто ничего не было.