Василика Даль: Возрождение
Шрифт:
– Давай, – я протянула к птице руку, которую она осмотрела своими прозрачно-серыми глазками, и мягко ущипнув меня за палец клювом, тут же вспорхнула ввысь.
Надеюсь, моя взбунтовавшаяся интуиция ошибается, и нам с Алиной ничего не грозит.
Она – прямой потомок Анилис, и мощь её силы просто пугающе завораживает, и в наших двух мирах есть те, которые хотели бы заполучить такую сильную ведьму. И потому Алину Романову я прячу всеми возможными скрывающими заклинаниями и амулетами.
– Хоть бы обошлось, – пробормотала я, провожая напоследок пролетающую
Глава 2
Разбуженная утром незнакомыми звуками и пением, я испугалась. Спросонья, не понимая, что происходит, схватилась за кинжал, который ночью лежал у меня под подушкой, затем положила его на место.
Это были не звуки, это было пение нашего нового соседа, или соседки, пол нам пока не известен. Встав с кровати, я быстро вышла из своей комнаты и пошла в гостиную, где вчера вечером оставила свой сотовый. Взяв с подоконника телефон, я выключила звук и укоризненно посмотрела на птаху, что сидела на ветке моего фикуса и головой покачивала в такт только что играющей мелодии.
Мельком глянув на дисплей, я не была удивлена тому, кто звонил.
– Доброе утро, спящий хранитель, – поприветствовал меня Матвей севшим ото сна голосом. У него дурная привычка названивать мне каждое утро, толком не проснувшись и не придя в сознание. Сперанский с утра вялый и не аккуратный; он очень неуклюжий и криворукий, потому уничтожает всё на своем пути. – Я встал, буду у тебя минут через сорок. Примерно.
– Это слишком рано, – ответила я, прикрывая трубку, чтобы он не услышал, как зеваю. – Кажется, я не слышала будильник. Я даже не уверена, что ставила его.
– Я бы тебя всё равно разбудил, – сонно усмехнулся он, громко зевая в трубку.
– Ты мёртвого поднимешь, если тебе что-то надо. Мы разошлись по кроватям в пятом часу, так что я почти мертвец. Зомби. Сейчас, наверное, возле универа десятки таких.
– Согласен, вы же не одни сегодня экзамены сдаёте. И если ты освободилась в десять, то почему так поздно разошлись? Особенно перед экзаменами? – Когда на той линии послышался звон разбившегося стекла, я даже не удивилась. Он правда уничтожает всё, что плохо лежит, если сонный. Я все его причуды знаю наизусть.
– Ну, я по пути домой встретила одного пальника и не смогла пройти мимо, а остальное потом увидишь. А ты почему поздно лёг? – я засыпала в кофеварку молотый кофе, поставила таймер и пошла обратно в комнату.
– Задержался на работе, – уклончиво ответил он. – Пытался найти новые заказы.
Быть хранителем ведьмы не было потолком моих желаний. Я вообще не хотела быть той, кем сейчас являюсь. Моя мечта – это искать утраченные магические артефакты, как Матвей.
Сейчас начнет пахнуть кощунством, но именно так я хотела зарабатывать нереально большие суммы, которые готовы заплатить «ценители» подобного.
Матвей тот, кем я хотела стать, свободный артефактоискатель. Год упорной работы в полевых условиях и три года безоблачной жизни в своей квартире со своим автомобилем. Он даже глазом
– На улице холодно? – не найдя, что ему сказать, я просто спросила очевидное, стоя перед своим раскрытым шкафом. Вся моя одежда состояла из всех оттенков черных, серых, всевозможно белых цветов, немного разбавленная оттенками радуги. Но чёрного цвета у меня больше, почему? А потому, что на чёрном крови не видно.
– Как обычно, довольно прохладно. Сегодня без пробежки? – настороженно спросил Матвей, одновременно пытаясь подавить зевок.
Когда я только переехала к Алине, он звонил каждое утро. Приезжать не мог, потому что «работал», и говорил, точнее читал лекции по сорок минут, пока я тут километры наматывала. А когда вернулся домой, то приезжал сюда, и мы вместе выходили на пробежку. А еще он звонит мне трижды (это если занят) узнать, поела ли я, и какие планы на вечер. Заботливый, что сказать.
– Я вчера за неделю отбегала, – пошутила я, ожидая, что он хоть бы хмыкнет, но Матвей молчал. – Это конечно шутка, дыши там.
– Я понял.
– И я правда очень устала, потому сегодня никакой пробежки, – достав голубые джинсы и фиолетовый лонгслив, бросила их на кровать. Драк по дороге не должно произойти, почему бы немного не разбавить палитру яркими цветами? – Я пошла собираться. Позвонишь, когда приедешь.
– Окей.
Матвей сбросил. Я оставила телефон на тумбочке и, прихватив с собой некоторые вещи гардероба, пошла в душ.
Когда я наконец-то оказалась под струями теплой воды, то готова была взвыть от удовольствия. Вот что нужно от напряжения, вот что действительно способно удовлетворить мою потребность после нагрузок.
Вчера был рейд по близким мне районам. В десять вечера я сдала свою работу, отчитываясь перед названными наставникам. Ну а дальше я вскрыла пару черных пустых брюх пыли, даже глазом не моргнув, как мой дружок-мажор в супермаркете. Вроде бы, как обычно, но есть одно «но», которое никогда не пройдёт. Мне всегда жутко смотреть, как их тела рассыпаются в пыль и исчезают.
Мне не страшно убивать, мне всегда не по себе смотреть, как уходит жизнь. Смерть – это страшно вне зависимости от того, кто умирает. Этот страх немного исчезает, когда я напоминаю самой себе о той пакости, которую они могли сотворить, или уже сотворили.
Приняв душ, после которого мне стало значительно лучше, я закуталась в свой махровый любимый халат и пошла на кухню, где кофеварка закончила свои дела распространяя по всей квартире запах ароматного свежезаваренного кофе.
Налив кофе себе в чашку, я вернулась в своё любимое убежище – серую уютную комнатку. После моего переезда в эту квартиру Алина разрешила сделать ремонт, потому что жить в ярком желтом цвете для меня, как для любительницы темных оттенков, было чересчур. Она это видела, и понимая, что я не решусь на такой щепетильный вопрос, сама предложила мне эту идею.