Василий Аксенов — одинокий бегун на длинные дистанции
Шрифт:
Таким образом, мы с 2004 года стали регулярно вместе выходить на сцену, где он великолепно читал свои стихи из романов, а я один (на флейте и саксофоне) или с друзьями аккомпанировал ему. Мы играли в Москве и Питере, выступали вместе на презентациях всех его новых книг, в том числе и книги «Вольтерьянцы и вольтерьянки» в московском клубе «Билингва». Василий Павлович сказал тогда, что у его сына Алексея есть фото — мы на сцене, а за нами Белла Ахмадулина и Борис Мессерер сидят. А на презентации романа «Редкие земли» Аксенов доверил мне не только на флейте поиграть, но и мои песни попеть. Я был счастлив, что он признал меня не только как музыканта, но и как автора, как поэта.
Незабываемый праздник Аксенов устроил 7 ноября 2007 года в ЦДЛ, где праздновал свое 75-летие… Там со сцены зала ЦДЛ он снова
А в декабре 2007-го, совсем незадолго до его инсульта, мы выступили вместе на презентации книги его стихов «Край недоступных Фудзиям». Аксенов почти полтора часа читал, а мы с друзьями — Лешей Кравченко на гитаре и Валерой Грошевым на перкуссии — ему аккомпанировали. Какое счастье, что я организовал видеозапись этого концерта и многоканально записал звук на свой компьютер. «Материал получился очень интересный, можно будет сделать из этого уникальный поэтико-музыкальный фильм», — думал я тогда. А теперь понимаю, что это было, наверное, последнее концертное выступление в жизни великого писателя… От самих этих слов не по себе, невозможно представить, что Василия Аксенова уже нет рядом. А на экране он живой, гениальный, светящийся. Красивый, любимый всеми, навсегда молодой… В марте 2008 года мы должны были вместе поехать в целое концертное турне по Украине. Организаторы говорили, что все билеты проданы. Но Василий Павлович оказался в больнице… Борис Гребенщиков написал мне в день смерти Василия Аксенова: «Он был титаном старой закалки; таких больше не делают». Лучше не скажешь.
Мария Ремизова [203]
Как это было… [204]
На самом деле это было совсем-совсем недавно — каких-нибудь двадцать, ну двадцать пять лет назад. А кажется, что прошла вечность — так сильно все изменилось, почти до неузнаваемости. Тем, кто не жил тогда, и не объяснишь, как это было. «Как дешево стоили книжки!» — удивляется мой младший ребенок, заметив на обратной стороне обложки цену в какие-нибудь 37 коп. «Да, — говорю я, — дешево. Только ни фига не купишь» — «Ну да, понимаю, — с важным видом кивает он. — Вы тогда были бедные, у вас не было денег».
203
Мария Станиславовна Ремизова (р. 1960), критик, прозаик.
204
Опубликовано: «Октябрь», 2007, спецвыпуск к 75-летию Василия Аксенова.
Вспомним, как же тогда было…
Бедные? Ну да, правда, мы были бедные. Мы были жутко молодые, мы были свободные, мы были идеалисты до мозга кос-тей. Мы свято верили, что мир можно изменить к лучшему, если мы сами задерем для себя планку выше небес, и карабкались к этой планке, сами себе выстругивая следующую ступеньку на своей лестнице в небо…
И еще мы читали. Читали как сумасшедшие, днями и ночами напролет. Истина сияла нам, как Вифлеемская звезда, указывая путь прямиком к вратам рая. В каждой книге мы искали знаки этой истины, умудряясь вычитывать ее отовсюду — начиная с древних греков и заканчивая «Метрополем».
По правде сказать, «шестидесятники», почти годившиеся нам в отцы (в младшие братья наших отцов), не были для нас серьезным авторитетом. Их идеалы, порожденные хрущевской оттепелью, казались нам слишком ограниченными. Мы ориентировались на другие 60-е — на Великий Карнавал, охвативший Америку и Европу, как раз когда мы появлялись на свет, и потому волей-неволей уловили и впитали отголоски необъяснимой энергии, хлынувшей тогда в мир, а потом почему-то столь же необъяснимо отпрянувшей. Здесь, в этом наглухо отгороженном от остального мира палисаднике
Под этим углом зрения были освоены аксеновские «Поиски жанра», где странноватый чувак без какой-либо внятной прагматической цели колесил по дорогам на своих новеньких «Жигулях» и брал стопщиков… Ух, это был, кажется, самый первый раз (72-й год!), когда на страницы отечественной прозы нелегально проскочило слово хиппи. Да мало того, что этот (ну такой похожий на битника! И от джаза он, кажется, тащился…) рассекал по нашим вожделенным трассам, он еще взял на борт («Возьми попутный груз!» — на все лады мусолили мы любимый лозунг, украшавший обочины нашей все более и более застойной родины) нашего — нашего! — брата, позволив ему сочинить стихи про четырнадцать каких-то там чокнутых, и возил его с собой в своих вольных странствиях, позволяя нам любоваться одним из нас, таким красивым, с копной такого правильного, длинного хаера…
Так старшее поколение протягивало руку нам. И мы эту руку с благодарностью пожали. Потом (в 1976-м) появился «Круглые сутки нон-стоп» — про Америку, про то, как автор читал лекции студентам и все хотел выяснить, «как из ничего получается нечто?» — но так, помнится, ничего конкретного и не узнал, потому как творчество — дело таинственное и ни прямой, ни кривой линейкой его не померяешь. Проблемы творчества нас тогда волновали в наименьшей степени, но про Америку было интересно.
А потом… Потом были уже только ксеры. Потому что Аксенов сказал родине good-bye, и мы от всей души, честное слово, пожелали ему самого счастливого пути (потому как и сами тогда для себя подобного поворота судьбы отнюдь не исключали).
«Ожог», «Скажи изюм» читать было обязательно. Но самым козырным был, конечно же, «Остров Крым». Картинка, нарисованная Аксеновым, больше завораживала своей удивительной, прямо-таки бросающейся в глаза простотой. Видимо, и правда — все гениальное просто. Можно было год за годом, пункт за пунктом разоблачать совок — и вдруг оказалось, что можно разделаться с ним одним махом, сочинив удивительно смешную утопию с плохим концом, легким движением пера не допустив наступающую Красную Армию на последний плацдарм Белых (если чуда нет, его приходится выдумать — ну просто взял Сиваш и не замерз — всего и делов-то!) и изобразив нашу страну, какой она могла быть, если вычесть из мирозданья ненавистный совок.
И как же мы любили эту подаренную нам несуществующую родину, где все были свободны, веселы, счастливы — и были такими (похожими на нас дураками-идеалистами), что сами своими руками отдали свой обманом добытый у истории рай. Военно-патриотический праздник «Весна»… Даже сейчас вспомнишь, и до боли обидно — ведь как могло быть хорошо (теперь-то мы ученые, знаем, что в одну реку нельзя войти дважды). Но было там, в обидном печальном финале, еще одно маленькое чудо — когда советские летчики, получив приказ дать залп по лодочке, на которой пытались спастись от тяжелых объятий большой и страшной родины непокорные граждане республики Крым, взяли да выстрелили мимо. Ну не в людей же стрелять, спокойно объяснил придуманный Аксеновым персонаж, и в русской литературе занялась новая заря гуманизма…
Между прочим (но это, конечно, факт уже моей сугубо личной биографии), именно по поводу «Острова Крым» я написала свою первую критическую статью. Очень уж меня проняло, значит. Хотела было посмотреть, что я там тогда написала, искала-искала ту старенькую тетрадочку, так и не нашла. Жалко…
Виктор Есипов [205]
«В край недоступных Фудзиям…» [206]
205
Виктор Михайлович Есипов (р. 1939), литературовед, пушкинист, поэт.
206
Опубликовано: «Казань», 2010, № 9.