Василий I. Воля и власть
Шрифт:
Рождение у Софьи Витовтовны сына Василия.
Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
В тексте грамоты привлекает уточнение «как ми рекли» применительно к Витовту. Это говорит о соответствующих договоренностях московского и литовского князей. Однако нам неизвестно о каких-либо личных встречах Василия I и Витовта после захвата последним Смоленска. Да они были бы невозможны, поскольку политика Василия I в отношении Литвы раздражала тогдашнее общественное мнение, полагавшее, что в итоге это приведет к тому, что все русские земли окажутся во власти Витовта. Виновницей этого полагали «литвинку» Софью Витовтовну, стремившуюся закрепить великокняжеский стол за своим потомством.
Очевидно,
68
ДДГ. № 21. С. 59; № 22. С. 61.
В этих условиях и Василий I, и Юрий Звенигородский стали искать поддержку среди членов московского княжеского дома. Хотя великому князю формально удалось заручиться согласием всех своих родичей, за исключением Юрия, оно не стало единым. Именно в этом ключе следует рассматривать разразившуюся в 1419 г. ссору Василия I и его младшего брата Константина Дмитриевича, вынужденного покинуть Москву и перебраться в Новгород. Конфликт братьев тянулся два года, но в 1421 г. Василий I вынужден был примириться с Константином, понимая, что вражда с ним крайне вредит закреплению прав его малолетнего сына Василия на великокняжеский стол. Никоновская летопись, сообщая о возвращении Константина, подробно объясняет причины разрыва: «Того же лета князь Констянтинъ Дмитреевичь изъ Великаго Новагорода отъеха на Москву, а былъ въ Новегороде того ради: понеже братъ его князь велики Василей Дмитреевичь хотелъ его привести въ целование крестное подъ своего сына, князя Василиа, онъ же не хотя быти подъ своимъ братаничемъ и поиде въ Новъгородъ, и князь велики Василей Дмитреевичь, братъ его, отня у него всю отчину его, и бояръ его поима, и села и животы ихъ отня, и ихъ розведе и юзы железными связа» [69] . Но, даже примирившись с братом, Константин в главном вопросе – кто станет следующим великим князем? – предпочел сохранить нейтралитет.
69
ПСРЛ. Т. XI. С. 237. См. также: Богданов С. В. Конфликт Василия с князем Константином Дмитриевичем // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2013. № 3(53). С. 20–22.
До поры до времени противостояние не выходило за пределы княжеских теремов, пока 7 октября 1422 г. не скончался князь Иван Владимирович, старший из сыновей Владимира Андреевича Серпуховского и троюродный брат Василия I. С его смертью возникала угроза того, что серпуховские князья могут перейти на сторону Юрия Звенигородского. Поэтому в начале 1423 г. великий князь Василий I составляет свое последнее, третье по счету, завещание.
Свидетелями духовной грамоты, текст которой написал дьяк Алексей Стромилов, стали шесть московских бояр. Ее также засвидетельствовал тогдашний митрополит Фотий, после чего к грамоте была привешена желтовосковая великокняжеская печать [70] .
70
ДДГ. № 22. С. 60–62.
Константин Дмитриевич уезжает в Новгород.
Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.
В целом новое завещание повторяло содержание предыдущего, за двумя исключениями. Из числа гарантов завещания был вычеркнут младший брат Василия I угличский князь Константин Дмитриевич. Если во второй духовной грамоте великий князь твердо предусматривал: «А сына своего, князя Василья, благословляю своею вотчиною, великим княженьем, чем мя благословил мой отець», то в новом варианте прослеживаются уже сомнения по этому поводу: «А даст Бог сыну моему великое княженье, ино и яз сына своегo благословляю, князя Василья». Эти сомнения явно были вызваны позицией Юрия Звенигородского, который в противовес складывавшейся против него коалиции начал наводить контакты с Ордой.
Поскольку со времени написания второй духовной грамоты, где впервые появилось «приказание» московского наследника Витовту, утекло немало воды и политическая ситуация неоднократно менялась,
Василий I и Софья Витовтовна.
Шитье на саккосе митрополита Фотия
Об этом становится известно из двух источников. Сохранился список третьего завещания Василия I, сделанный в XV в., на обороте которого имеются пометы: «1) Список з грамоты, что поимал Олексеи з собою в Литву, коли с митрополитом поехал с Фотеем на середохрестье; 2) Список с тое грамоты, что пошла к великому князю к Витовту с Олексеем в лето 30 первое, з середохрестья» [71] . О других деталях информирует летописец: «Тое же зимы княгини великаа Софья съ сыномъ Васильемъ ездила къ отцу своему Витовту въ Смоленескъ, а князь великы, отпустивъ ее с Москвы, сам еде на Коломну, да и Фотеи митрополитъ былъ у Витовта, а ехалъ наперед великые княгини» [72] .
71
Там же. С. 62. Речь в данном случае идет о 6931 (1423) г. Средокрестной неделей именуется четвертая неделя Великого поста, на которой в среду отмечается окончание половины поста.
72
Московский летописный свод конца XV в. относит эти события к 6930 (1422) г. (ПСРЛ. Т. XXV. С. 245–246), Никоновская летопись правильно датирует их 6931 (1423) г. (ПСРЛ. Т. XI. С. 238–239).
Фотография 1905 г. торцов надгробий в Архангельском соборе московского Кремля.
На переднем плане захоронение Василия I
Спустя несколько месяцев после этих событий в восьмом часу ночи 27 февраля 1425 г. в возрасте 53 лет великий князь Василий Дмитриевич скончался. Той же ночью митрополит Фотий послал в Звенигород к князю Юрию своего боярина Акинфа Ослебятева. Но Юрий, полагая, что в Москве его ждет ловушка, отказался ехать и срочно отправился из подмосковного Звенигорода в заволжский Галич, «а на великомъ княженьи седе князь Василеи Васильевич, бе же тогда десяти лет 16 днии» [73] . Разгоралась междоусобная война, растянувшаяся в общей сложности на четверть века.
73
ПСРЛ. Т. XXV. С. 246.
К.А. Аверьянов,
ведущий научный сотрудник
Института российской истории РАН,
член Научного совета Российского
военно-исторического общества,
доктор исторических наук
Д.М. Балашов
Воля и власть
Глава 1
Василий был в ярости. Бешено мерил шагами востроносых шитых жемчугом зеленых тимовых сапогов особную вышнюю горницу княжеских теремов, устланную восточным ковром и уставленную поставцами с дорогою русскою и иноземной посудой, которою не часто и пользовались – боле для пригожества стояла.
Уже дошла весть о стыдном разгроме Двины новгородскими молодцами, а уж задалась было она великому князю Московскому, и о взятии Орлеца, где был захвачен неудачливый ростовский князек Федор, посланный на Двину для сбора дани. (И неволею подступало так, заключать мир с Новым Городом!) И более того: доходили смутные вести, что разбитый татарами Витовт готов заключить новый союз с Ягайлой, отдающий в грядущем великую Литву в руки польского короля! Вот тебе и все высокие речи тестя, породившие надежды на то, что его, Васильевы, дети учнут княжить в Литве. Потому и разрешил он захватить Смоленск, не помог рязанскому князю, оттянувши его от Любутска, и позволил затем Витовту разорить всю Рязанскую землю, по сути, порушив старый московский договор с Рязанью, еще великим Сергием заключенный! Особенно стыдная измена, ибо за Федором, сыном Олега Рязанского, была замужем его, Василия, родная сестра!