Василий III. Иван Грозный
Шрифт:
Книгу нараспев читали вслух. Ученик заучивал прочитанное наизусть и таким путем овладевал грамотой. С письмом дело обстояло сложнее. Обычай воспрещал лицам царствующего дома брать в руки перо. Московские государи редко нарушали это правило. Княжие грамоты скреплял не сам монарх, а его дьяки. В Москву этот обычай пришел, вероятно, из Орды.
Софья получила в Италии неплохое образование и, судя по всему, не следовала слепо московским обычаям. Василий был обучен письму и позже писал письма или записочки жене. Но, следуя русским обычаям, он никогда не ставил подпись на документах.
Родители позаботились о том, чтобы
Однако курс обучения княжича был прерван возобновившейся смутой.
Княжичу Дмитрию исполнилось семь лет, когда умер его отец Иван Молодой. Тридцатидвухлетний наследник престола страдал «камчюгою в ногах», или подагрой. Вылечить его взялся лекарь «мистер Леон Жидовин», выписанный Софьей из Венеции. Несмотря на старания врача, больной умер. Кончина наследника была выгодна «грекине», и по Москве тотчас прошел слух, будто Ивана Молодого отравили итальянцы. Андрей Курбский записал эти слухи через сто лет, нимало не сомневаясь в их достоверности. Знаменитого венецианского врача вывели на площадь и отрубили ему голову.
Тринадцать лет Иван Молодой был соправителем отца. За это время у его окружения сложились прочные связи с Боярской думой. Бояре помнили кровавую смуту, затеянную удельными князьями при Василии II, и твердо поддерживали законную тверскую ветвь династии.
Пока претенденты на трон были малы, их соперничество не внушало особой тревоги. Но в 1494 г. сын Софьи достиг совершеннолетия. Его соперник Дмитрий не вышел из детского возраста. Это обстоятельство благоприятствовало осуществлению честолюбивых замыслов Софьи, Однако ее противники нашли способ не допустить «греченка» на трон. Они втайне начали готовить коронацию Дмитрия.
Интрига ускорила развитие событий. Возник заговор в пользу Василия. Заговор был раскрыт. Летописец записал: «В лето 7006, декабря, восполелся князь великий Иван Васильевич всеа Руси на сына своего, на князя Василья, и посади его за приставы на его же дворе того ради, что он сведав от дьяка своего от Федора Стромилова то, что отец его князь великий хочет пожаловати великим княжением Володимерским и Московским внука своего князя Дмитрея Ивановича. …И изведав то и обыскав князь велики Иван Васильевич злую их мысль, и повелел изменников казнити: и казниша их на Москве на реке по низ мосту шестерых…»
Составитель летописи постарался изобразить дело так, будто вина за заговор лежала на маловажных лицах вроде «второго сатанина предтеча» Афанасия Арапченка. Но сообщенные им подробности опровергают его версию. «И в то время опалу положил князь великий на жену свою, на великую княгиню Софию, о том, что к ней приходиша бабы с зелием; обыскав тех баб лихих, князь великий велел их казнити, потопити в Москве реке нощию, а с нею с тех мест нача жити в брежении».
Решение о коронации Дмитрия Внука было незаконным с точки зрения московских порядков и традиций. На великокняжеском столе не могло сидеть сразу две персоны с одинаковым титулом, ибо это чревато было смутой.
Княжич Василий и его дума противились решению Боярской думы всеми средствами. Но Софье и ее сыну не удалось привлечь на свою сторону государя и бояр.
Власти решили короновать Дмитрия Внука по случаю его близкого совершеннолетия. Таким путем
Власти пытались возложить вину за заговор на некоего Арапченка: «нача думати князю Василью вторый сатанин предотеча Афанасий Аропчонок; бысть же в думе той и дьяк Федор Стромилов, и Поярок Рунов брат и иные дети боярские, а иных тайно к целованию приведоша на том, чтобы князю Василью от отца своего великого князя отъехати да казна пограбити на Вологде и на Белоозере и над князем над Дмитреем израда учинити».
По существу, это был план мятежа против Ивана III. Переворот должен был начаться с захвата казны на Белоозере и в Вологде. Ввиду постоянной угрозы нападений татар на Москву московский князь держал значительную часть своих сокровищ в северных городах. Мятеж сына мог иметь самые опасные последствия.
Способы казни в точности отражали меру вины каждого из заговорщиков. По словам летописи, Арапченку — «Афонасу Яропкину руки да ноги отсекли и голову ссекоша, а Поярку Рунову брату руки отсекше и голову ссекоша, а дьяку Федору Стромилову, да Володимеру Елизарову, да князю Ивану Палецкому Хрулю, да Щевью Скрябина сына Стравина, тем четырем главы ссекоша, декабря 27». Характерно, что самые знатные из заговорщиков избежали четвертования. Главные обвиняемые — Владимир Гусев из знатного боярского рода Добрынских, князь Иван Палецкий из рода Стародубских князей и дьяк Федор Стромилов лишились головы.
Иван III держал сына под домашним арестом на его кремлевском дворе «за приставы» по крайней мере до коронации внука.
После ареста заговорщиков Иван III «многих детей боярских велел князь велики в тюрму пометати». Для переворота сторонникам Василия сил не хватило.
На Руси еще не было приказной системы, но были дьяки «в приказе». Эти дьяки получали указания непосредственно от великого князя. Волоколамский летописец записал известие о казни «Федора Страмилова с товарыщи». Дьяк в самом деле был примечательной фигурой среди заговорщиков.
14 февраля 1498 г. Дмитрий Внук в неполные пятнадцать лет был утвержден на великокняжеском престоле после коронации в Успенском соборе Кремля.
Преодоление раздробленности и образование мощного государства создали почву для распространения в русском обществе идеи «Москва-новый Царьград». Как то ни парадоксально, мысль о византийском наследии развивали не «греки» из окружения византийской царевны Софьи, а духовные лица и книжники, близкие ко двору Дмитрия Внука и его матери Елены Волошанки. Митрополит Зосима, которого считали единомышленником Елены, сформулировал новую идею в сочинении «Изложение пасхалии», поданном московскому собору в 1492 г. В похвальном слове самодержцу Ивану III пастырь не упомянул о браке государя с византийской принцессой. В то же время он подчеркнул, что Москва стала новым Константинополем благодаря верности Руси Богу. Сам Бог поставил Ивана III — «нового царя Константина новому граду Константину — Москве и всей Русской земли и иным многим землям государя».