Василий III
Шрифт:
В Польше до сих пор данное событие считается одним из величайших триумфов в ее истории. На площади у Сукенниц, в месте, где колени надменного тевтонца коснулись краковской мостовой, расположена мемориальная доска с надписью: «Прусская присяга». Польский художник Ян Матейко, создавший серию исторических картин, написал полотно о событиях 1525 года. Когда гитлеровцы в 1939 году вошли в Краков, они устроили за этой картиной форменную охоту, стремясь уничтожить саму память о немецком позоре. Но польские патриоты спасли картину и после изгнания оккупантов опять выставили ее как символ польской славы и победы славянства над Немецким орденом.
«Всех одинаково гнетет он жестоким рабством», но нам нужен, чтобы спасти Европу от турок: Василий III, венский двор и Рим
Активные контакты Тевтонского ордена, и в частности Д. Шомберга, с московским двором имели еще одно последствие. Шомберг почему-то вынес из общения с московскими боярами стойкое
Причин столь пристального внимания к возможному обращению русских схизматиков было две. Как уже говорилось, еще с конца XV века империя вынашивала планы вовлечения России в антимусульманскую лигу, чтобы использовать ее боевую мощь для войн с Турцией. Но как завлечь эту могучую, но, к сожалению, диковатую Московию в стан своих союзников? В 1486 и 1491 годах Москву дважды посетил имперский посол Николай Поппель. Он привез совершенно потрясающее предложение: император Священной Римской империи милостиво соглашается включить Россию в качестве провинции в состав своей великой державы. Он готов пожаловать Ивана III титулом короля, управителя этой провинции, с условием, что страна обратится в католичество. В знак закрепления этого союза предлагался брак одной из дочерей Ивана III с баденским маркграфом Альбертом. При этом Поппель требовал немедленно показать ему девушку, чтобы определить, будет ли она «достаточно дородна и сего великого дела достойна».
Эта миссия закончилась полной катастрофой. Бояре обращались с Поппелем в таком тоне, будто он привез не королевскую корону, а предложение занять место шута при венском дворе. Поппель получил категорический отказ по всем пунктам и уехал, так и не поняв, почему Русь отвергла столь щедрые милости германского императора.
Такие попытки в конце XV века предпринимались неоднократно, но каждый раз имели одинаково провальный результат. И вот теперь, отчаявшись обратить в католичество Ивана III, империя и Рим принялись за его сына, Василия III.
Здесь надо остановиться и на второй причине повышенного интереса империи к этому вопросу. Для нее в конце XV — начале XVI века наступили трудные времена. Углублялся кризис Ганзы, подрывавший экономику германских городов. Были частично потеряны Голштейн, Пруссия, Силезия, Богемия и Моравия, нарастало ожесточенное соперничество с Ягеллонами, к 1475 году из-за саботажа городов провалилась попытка реформы государственного устройства на основе реанимации франкской имперской модели. Нарастало федералистское движение, оппозиционность центральной власти князей и городов, а император, по образному выражению К. Лампрехта, «бродил из одной страны Центральной Германии в другую, где свирепствовали междоусобия и взаимное недоверие» [165] . Усиливалась турецкая угроза. В 1517 году антимусульманское движение в Европе возглавили папа Лев X, французский король Франциск I и император Священной Римской империи Максимилиан, разославшие воззвания ко всем христианским государям. Они разработали трехэтапный план борьбы с Турцией: 1) сколачивание коалиции, в которую должны войти даже вассальные Турции Молдавия и Валахия и татары; в том же году будут взяты турецкие причерноморские крепости Килия и Аккерман; 2) на второй год армия французского короля захватит Адрианополь — ключевую крепость на пути к Стамбулу и еще какой-нибудь крупный турецкий порт; 3) на третий год «христианский мир» заключит союз с персами, и они помогут завоевать Стамбул [166] . План выглядел скорее экзотическим, чем реалистичным, и, конечно, из этой затеи ничего не вышло. В марте 1518 года империя и папа занялись созданием очередной антитурецкой коалиции, во главе которой предполагалось поставить польского короля Сигизмунда I.
165
Лампрехт КИстория германского народа. М., 1896. Т. 3. С. 11.
166
Хорошкевич А. Л.Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. М., 1980. С. 205.
Особую окраску событиям придавала Реформация — вызов католическому миру. Последний явно проигрывал свои позиции в Европе протестантству, но искал способы компенсировать потери прихожан. Пошатнувшуюся гегемонию, провозглашенную в булле папы Бонифация VIII («мы провозглашаем, что
В этих условиях и произошло открытие России, которое сопровождалось вспыхнувшими в Европе надеждами на обновление и расширение католического мира через новую страну — Московию. Германский мир не принимал участие в открытии Нового Света, и поэтому проникновение на восток стало для Священной Римской империи ее колониальной задачей и перспективой, а Московия — ее Новым Светом.Контакты с русскими освещались светом высокой миссионерской цели — обратить московитов в истинную, католическую веру. Это был феномен, получивший у историков название «Открытие России Европой» (подробнее о нем мы поговорим чуть позже).
Таков был исторический контекст, в котором активизировались контакты Василия III с императорским двором и римскими папами. О союзе против турок говорил в 1517 году во время своей первой поездки в Россию Сигизмунд Герберштейн, но эти предложения на фоне стараний имперского посла отнять у России Смоленск выглядели блекло и не были восприняты всерьез.
4 июня 1518 года папа Лев X направил Василию III буллу с приглашением участвовать в крестовом походе против турок и вступить в лоно католической церкви [167] . Содержание письма оказалось бы неожиданным для московского государя. Из него он узнал бы, что папе достоверно известно о необоримом желании русского монарха принять католичество и проникнуться «истинным учением». Этим его душа просветлилась бы и получила прощение от Бога. Папа обещал в этом случае свое покровительство и милости, которые Василий III не в состоянии и представить. Правда, булла до Москвы не дошла.
167
Переписка пап с российскими государями в XVI в. СПб., 1834. С. 94–97.
Зато 27 июля 1518 года в Москву прибыли имперский посол Франческо да Колло и папский легат Антоний де Конти. Они привезли известия о переменах в «христианском мире»: 13 марта папа Лев X провозгласил «эру мира» между всеми христианскими государями. Им теперь возбранялось воевать друг с другом, а все силы надлежало бросить против наступления мусульман. 20 апреля с призывом об этом к Василию III обратился император Максимилиан. А Россия, Польша и Литва ведут себя в высшей степени неприлично: воюют между собой из-за мелких интересов и амбиций, пренебрегая великими проблемами «христианского мира»! Им необходимо помириться и рационально использовать свои армии в интересах всех христиан.
Трагическое непонимание между европейскими посланцами и Василием III во всей красе проявилось уже в первом приеме дипломатов при дворе. Да Колло очень нервничал и быстрее хотел донести до Василия III главные задачи своей миссии. Он говорил образно, красиво, рассказывал о нападениях турок, о том, что мусульмане захватили уже четыре патриарших церкви, семь азиатских церквей, к которым обращался в своем Апокалипсисе святой апостол Иоанн, Гроб Господень и т. д. Василий III дождался, пока ему переведут начало речи, после чего вскочил и возмущенно заявил: неужели император Максимилиан, его брат, не передал ему привета? По русскому обычаю посол должен был начать выступление именно с приветственных слов. А да Колло так хотел перейти к сути, что забыл об этом. Услышав, наконец, имя Максимилиана, Василий успокоился, снял корону и сидел с непокрытой головой, пока не прозвучали необходимые слова. Посол опять хотел вернуться к главной теме, но московский государь прервал его и спросил, здоров ли император. А потом последовало заявление, что о делах дипломат пусть расскажет боярам, а все, что нужно самому Василию III, он уже узнал… В смысл посольства он не стал вникать, и никакой реакции на волнующие слова о необходимости спасения мира разочарованный венецианец так и не дождался [168] .
168
Франческо до Колло.Доношение о Московии. С. 25–27.
Конечно, это была определенная дипломатическая игра. Русская посольская служба сознательно сбивала гостей демонстративной приверженностью к ритуалу, чтобы смутить их, запутать — вдруг растерявшийся европеец выболтает тайные, сокровенные сведения? Да и добиться своей цели для дипломата, со всех сторон скованного ритуальными ограничениями, становилось затруднительно. Для тех, кто выдерживал пытку ритуалом, полагалась вторая пытка — московское застолье. У посольской службы была такая работа, которая называлась «поить посла». Да Колло в ужасе описывает, как на обеде у великого князя его заставляли пить медовуху («против воли и без аппетита»). Человека, воспитанного на итальянских винах, можно понять.