Василий Львович Пушкин
Шрифт:
Вигель познакомился с В. Л. Пушкиным летом 1801 года в подмосковном имении графа Ивана Петровича Салтыкова Марфино, которое славилось великолепным дворцово-парковым ансамблем, праздниками, спектаклями и концертами. В Марфине оркестры играли Моцарта и Гайдна, звучала роговая музыка, рассыпали разноцветные огни фейерверки. На сцене марфинских театров (их было два — один деревянный, в парке, другой — воздушный, в роще) ставились комедии Мариво и Бомарше, оперы Пиччинни и Дж. Паизиелло. В 1801 году Н. М. Карамзин написал комедию «Только для Марфина». В ней играли сам Николай Михайлович, В. Л. Пушкин, Ф. Ф. Вигель.
Филипп Филиппович нарисовал в своих записках портрет Василия Львовича:
«Сам он был весьма некрасив. Рыхлое, толстеющее туловище на жидких ногах, косое брюхо, кривой нос, лицо треугольником, рот и подбородок a'la Charles-Quint (как у Карла Пятого. — Н. М.), а более всего редеющие
136
Там же. С. 132.
Насколько достоверно это описание внешности В. Л. Пушкина? Вероятно, надо учесть всегдашнюю язвительность мемуариста, а также то обстоятельство, что он создавал свои мемуары спустя многие годы после первой встречи с В. Л. Пушкиным, и в созданном им портрете могли сказаться его позднейшие впечатления от общения с Василием Львовичем.
Ф. Ф. Вигелю нельзя отказать в наблюдательности. «Главным его недостатком, — пишет он о В. Л. Пушкине, — было удивительное его легковерие, проистекавшее, впрочем, от весьма похвальных свойств, добросердечия и доверчивости к людям; никакие беспрестанно повторяемые мистификации не могли его от сей слабости излечить» [137] . Что и говорить, психологическая характеристика нашего героя весьма достоверна.
137
Там же. С. 133.
И еще одна подробность, о которой сообщает Ф. Ф. Вигель: Василий Львович рассказывал ему, мальчишке, «разного рода неблагопристойности про любовные свои успехи», и он, Ф. Ф. Вигель, «начал смотреть на него как на шалунишку» [138] .
Итак, в 1801 году мы видим стареющего, некрасивого, забавного мужа и молодую красавицу — жену; легковерного человека, доброта и доверчивость которого скорее всего распространяются и на его спутницу жизни; главу семейства, склонного к любовным шалостям, которые, впрочем, могли быть больше в разговорах, нежели на самом деле (тот, кто много говорит о любовных победах, часто выдает желаемое за действительное).
138
Там же.
Когда Капитолина Михайловна заявила о своем намерении развестись, В. Л. Пушкин еще не оправился от пережитого горя. В январе 1802 года умерла его мать. В метрической книге церкви Святого Харитония сохранилась запись:
«В Генваре Числа 24. Умре в покаянии по христианской должности вдова полковница Ольга Васильевна Пушкина, коей от роду было 67 лет. Погребена 27 дня в Донском монастыре» [139] .
В феврале дети Ольги Васильевны подали прошение в Московскую гражданскую палату, с тем чтобы был утвержден полюбовный раздел имущества, доставшегося им после смерти матери. За Василием и Сергеем Львовичами закреплено было Болдино, за Анной Львовной — село Тимонино, за Елизаветой Львовной — деревня Новоуспенская. И дворовых людей поделили… Опять-таки хлопоты.
139
А. С. Пушкин: московские страницы биографии. С. 32.
Как только 13 августа Капитолина Михайловна подала на развод, сразу же поползли слухи. Подумать только, 30 сентября из Неаполя (!) Александр Яковлевич Булгаков пишет брату Константину Яковлевичу в Вену (!):
«Василий Львович развелся с Капочкою за то, что она брюхата, но видно не маленьким поэтом. Вот что называется быть глупцом. Пусть плод чужой, но зато слава наша» [140] .
Вот уж правда, «злые языки страшнее пистолета». В сентябре 1802 года и Капочка не брюхата, и Василий Львович с ней еще не развелся, а пока разъехался, хотя законом это запрещалось.
140
Братья
Бракоразводный процесс затянулся на четыре года. В 1803 году Василий Львович решился уехать за границу. До своего отъезда он выдал замуж младшую сестру Елизавету за помещика Рязанской губернии, переводчика Московского архива Коллегии иностранных дел Матвея Михайловича Сонцова, человека любезного, хорошего рассказчика и шутника (и по части карьеры весьма преуспевшего — в 1825 году он будет камергером). Сестра получила от брата к свадьбе поэтический подарок — басню «Голубка и бабочка». Бабочка сетует голубке на неверного мотылька. Голубка советует ей самой любить для того, чтобы «любимой нежно быть». Василий Львович так заключает свою басню:
Элиза милая, пример перед тобою: Люби… и будешь век довольна ты судьбою! Супруг твой добр и мил. Он сердца твоего, Конечно, цену знает; Люби и почитай его! Там счастье, где любовь: оно вас ожидает (71).Это была улыбка сквозь слезы. Для него самого, казалось, уже не было надежды на любовь и счастье. Когда в апреле 1803 года он садился в карету, не произносил ли он мысленно еще ненаписанный монолог Чацкого:
Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок. Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету. Где оскорбленному есть чувству уголок! [141]141
Грибоедов А. С.Сочинения. С. 129.
(Хотя, чье чувство было оскорблено, еще предстоит решить.)
Василий Львович уезжал из Москвы в конце апреля, накануне своего дня рождения. Быть может, он рассчитывал, напитавшись новыми впечатлениями, повстречавшись с новыми людьми, родиться для новой жизни. За окнами кареты замелькали города и страны — Германия, Франция… А потом — уже морским путем — в туманный Альбион, в Англию…
В 1804 году В. Л. Пушкин возвращается в Москву. Но должно было пройти еще много времени до решения церковного суда. 8 февраля 1806 года отчаявшийся Василий Львович обратился к князю Александру Николаевичу Голицыну, обер-прокурору Синода с просьбой помочь ему в прекращении дела о разводе его с женой. Письмо В. Л. Пушкина А. Н. Голицыну, письмо А. Н. Голицына московскому викарию, преосвященному Августину, письмо преосвященного Августина А. Н. Голицыну и, наконец, указ Синода по делу о разводе Пушкиных проливают свет на создавшееся положение и вместе с тем ставят перед нами новые вопросы, требующие ответа. Обратимся к названным документам.
В. Л. Пушкин — князю А. Н. Голицыну 8 февраля 1806 года из Москвы в Петербург:
«Не лишите меня покровительства вашего. На вас единственно полагаю я всю мою надежду. Жена моя, Капитолина Михайловна, желая выйти за другого, разными происками, через усердствующих ей посредников, вынудила у меня письмо, которое, будучи в беспамятстве, я написал, но потом в неоднократных просьбах моих, поданных его преосвященству Августину, викарию московскому, я опровергнул, и просил его преосвященство, как архипастыря, возвратить мне мою жену, с которою я никак разводиться не желаю, а напротив того, по долгу христианскому хочу жить неразлучно, и никаких к тому с моей стороны препятствий нет. Теперь духовная консистория не знаю почему требует меня к формальному суду, то мне судиться с женою, которую я люблю и с которой я хочу жить, не для чего. Я исполню долг христианина и мужа и потому имею право просить помощи вашей. Мне также известно, что главное удовольствие ваше есть помогать несчастным и невинным. Прошу ваше сиятельство сделать милость отписать преосвященному Августину, чтоб мне позволено было приехать в С.-Петербург и объяснить вам самим все мое дело, я надеюсь, что вы, по великодушию вашему, не откажете мне в сей моей просьбе и будете уверены о не лестном почитании, с которым имею честь пребыть, и проч.» [142] .
142
Русская старина. 1903. № 3. С. 515.