Василий Тёркин

Твардовский Александр Трифонович

О СЕБЕ

Я покинул дом когда-то, Позвала дорога вдаль. Не мала была утрата, Но светла была печаль. ⁵ И годами с грустью нежной — Меж иных любых тревог — Угол отчий, мир мой прежний Я в душе моей берёг. Да и не было помехи ¹⁰ Взять и вспомнить наугад Старый лес, куда в орехи Я ходил с толпой ребят. Лес — ни пулей, ни осколком Не пораненный ничуть, ¹⁵ Не порубленный без толку, Без порядку как-нибудь; Не корчёванный фугасом, Не поваленный огнём, Хламом гильз, жестянок, касок ²⁰ Не заваленный кругом; Блиндажами не изрытый, Не обкуренный зимой, Ни своими не обжитый, Ни чужими под землёй. ²⁵ Милый лес, где я мальчонкой Плёл из веток шалаши, Где однажды я телёнка, Сбившись с ног, искал в глуши… Полдень раннего июня ³⁰ Был в лесу, и каждый лист, Полный, радостный и юный, Был горяч, но свеж и чист. Лист к листу, листом прикрытый, В сборе лиственном густом ³⁵ Пересчитанный, промытый Первым за лето дождём. И в глуши родной, ветвистой, И в тиши дневной, лесной Молодой, густой, смолистый, ⁴⁰ Золотой держался зной. И в спокойной чаще хвойной У земли мешался он С муравьиным духом винным И пьянил, склоняя в сон. ⁴⁵ И в истоме птицы смолкли… Светлой каплею смола По коре нагретой ёлки, Как слеза во сне, текла… Мать-земля моя родная, ⁵⁰ Сторона моя лесная, Край недавних детских лет, Отчий край, ты есть иль нет? Детства день, до гроба милый, Детства сон, что сердцу свят, ⁵⁵ Как легко всё это было Взять и вспомнить год назад. Вспомнить разом что придётся — Сонный полдень над водой, Дворик, стёжку до колодца, ⁶⁰ Где песочек золотой; Книгу, читанную в поле, Кнут, свисающий с плеча, Лёд на речке, глобус в школе У Ивана Ильича… ⁶⁵ Да и не было запрета, Проездной купив билет, Вдруг туда приехать летом, Где ты не был десять лет… Чтобы с лаской, хоть не детской, ⁷⁰ Вновь обнять старуху мать, Не под проволокой немецкой Нужно было проползать. Чтоб со взрослой грустью сладкой Праздник встречи пережить — ⁷⁵ Не украдкой, не с оглядкой По родным лесам кружить. Чтоб сердечным разговором С земляками встретить день — Не нужда была, как вору, ⁸⁰ Под стеною прятать тень… Мать-земля моя родная, Сторона моя лесная, Край, страдающий в плену! Я приду — лишь дня не знаю, ⁸⁵ Но приду, тебя верну. Не звериным робким следом Я приду, твой кровный сын, — Вместе с нашею победой Я иду, а не один. ⁹⁰ Этот час не за горою, Для меня и для тебя… А читатель той порою Скажет: — Где же про героя? Это больше про себя. ⁹⁵ Про себя? Упрёк уместный, Может быть, меня пресёк. Но давайте скажем честно: Что ж, а я не человек? Спорить здесь нужды не вижу, ¹⁰⁰ Сознавайся в чём в другом. Я ограблен и унижен, Как и ты, одним врагом. Я дрожу от боли острой, Злобы горькой и святой. ¹⁰⁵ Мать, отец, родные сёстры У меня за той чертой. Я стонать от боли вправе И кричать с тоски клятой. То, что я всем сердцем славил ¹¹⁰ И любил — за той чертой. Друг мой, так же не легко мне, Как тебе с глухой бедой. То, что я хранил и помнил, Чем я жил — за той, за той — ¹¹⁵ За неписаной границей, Поперёк страны самой, Что горит, горит в зарницах Вспышек — летом и зимой… И скажу тебе, не скрою, — ¹²⁰ В этой книге, там ли, сям, То, что молвить бы герою, Говорю я лично сам. Я за всё кругом в ответе, И заметь, коль не заметил, ¹²⁵ Что и Тёркин, мой герой, За меня гласит порой. Он земляк мой и, быть может, Хоть нимало не поэт, Всё же как-нибудь похоже ¹³⁰ Размышлял. А нет, ну — нет. Тёркин — дальше. Автор — вслед.

БОЙ В БОЛОТЕ

Бой

безвестный, о котором Речь сегодня поведём, Был, прошёл, забылся скоро… Да и вспомнят ли о нём? ⁵ Бой в лесу, в кустах, в болоте, Где война стелила путь, Где вода была пехоте По колено, грязь — по грудь; Где брели бойцы понуро, ¹⁰ И, скользнув с бревна в ночи, Артиллерия тонула, Увязали тягачи. Этот бой в болоте диком На втором году войны ¹⁵ Не за город шёл великий, Что один у всей страны; Не за гордую твердыню, Что у матушки-реки, А за некий, скажем ныне, ²⁰ Населённый пункт Борки. Он стоял за тем болотом У конца лесной тропы, В нём осталось ровным счётом Обгорелых три трубы. ²⁵ Там с открытых и закрытых Огневых — кому забыть! — Было бито, бито, бито, И, казалось, что там бить? Там в щебёнку каждый камень, ³⁰ В щепки каждое бревно. Называлось там Борками Место чёрное одно. А в окружку — мох, болото, Край от мира в стороне. ³⁵ И подумать вдруг, что кто-то Здесь родился, жил, работал, Кто сегодня на войне. Где ты, где ты, мальчик босый, Деревенский пастушок, ⁴⁰ Что по этим дымным росам, Что по этим кочкам шёл? Бился ль ты в горах Кавказа, Или пал за Сталинград, Мой земляк, ровесник, брат, ⁴⁵ Верный долгу к приказу Русский труженик-солдат. Или, может, а этих дымах, Что уже недалеки, Видишь нынче свой родимый ⁵⁰ Угол дедовский, Борки? И у той черты недальной, У земли многострадальной, Что была к тебе добра, Влился голос твой в печальный ⁵⁵ И протяжный стон: «Ура-а…» Как в бою удачи мало И дела нехороши, Виноватого, бывало, Там попробуй поищи. ⁶⁰ Артиллерия толково Говорит — она права: — Вся беда, что танки снова В лес свернули по дрова. А ещё сложнее счёты, ⁶⁵ Чуть танкиста повстречал: — Подвела опять пехота. Залегла. Пропал запал. А пехота не хвастливо, Без отрыва от земли ⁷⁰ Лишь махнёт рукой лениво: — Точно. Танки подвели. Так идёт оно по кругу, И ругают все друг друга, Лишь в согласье все подряд ⁷⁵ Авиацию бранят. Все хорошие ребята, Как посмотришь — красота. И ничуть не виноваты, И деревня не взята. ⁸⁰ И противник по болоту, По траншейкам торфяным Садит вновь из миномётов — Что ты хочешь делай с ним. Адреса разведал точно, ⁸⁵ Шлёт посылки спешной почтой, И лежишь ты, адресат, Изнывая, ждёшь за кочкой, Скоро ль мина влепит в зад. Перемокшая пехота ⁹⁰ В полный смак клянёт болото, Не мечтает о другом — Хоть бы смерть, да на сухом. Кто-нибудь ещё расскажет, Как лежали там в тоске. ⁹⁵ Третьи сутки кукиш кажет В животе кишка кишке. Посыпает дождик редкий, Кашель злой терзает грудь. Ни клочка родной газетки — ¹⁰⁰ Козью ножку завернуть; И ни спичек, ни махорки — Всё раскисло от воды. — Согласись, Василий Тёркин, Хуже нет уже беды? ¹⁰⁵ Тот лежит у края лужи, Усмехнулся: — Нет, друзья, Во сто раз бывает хуже, Это точно знаю я. — Где уж хуже… — А не спорьте, ¹¹⁰ Кто не хочет, тот не верь, Я сказал бы: на курорте Мы находимся теперь. И глядит шутник великий На людей со стороны. ¹¹⁵ Губы — то ли от черники, То ль от холода черны, Говорит: — В своём болоте Ты находишься сейчас. Ты в цепи. Во взводе. В роте. ¹²⁰ Ты имеешь связь и часть. Даже сетовать неловко При такой, чудак, судьбе. У тебя в руках винтовка, Две гранаты при тебе. ¹²⁵ У тебя — в тылу ль, на фланге, — Сам не знаешь, как силён, — Бронебойки, пушки, танки. Ты, брат, — это батальон. Полк. Дивизия. А хочешь — ¹³⁰ Фронт. Россия! Наконец, Я, скажу тебе короче И понятней: ты — боец. Ты в строю, прошу усвоить, А быть может, год назад ¹³⁵ Ты бы здесь изведал, воин, То, что наш изведал брат. Ноги б с горя не носили! Где свои, где чьи края? Где тот фронт и где Россия? ¹⁴⁰ По какой рубеж своя? И однажды ночью поздно, От деревни в стороне Укрывался б ты в колхозной, Например, сенной копне… ¹⁴⁵ Тут, озноб вдувая в души, Долгой выгнувшись дугой, Смертный свист скатился в уши, Ближе, ниже, суше, глуше — И разрыв! За ним другой… ¹⁵⁰ — Ну, накрыл. Не даст дослушать Человека. — Он такой… И за каждым тем разрывом На примолкнувших ребят Рваный лист, кружась лениво, ¹⁵⁵ Ветки сбитые летят. Тянет всех, зовёт куда-то, Уходи, беда вот-вот… Только Тёркин: — Брось, ребята, Говорю — не попадёт. ¹⁶⁰ Сам сидит как будто в кресле, Всех страхует от огня. — Ну, а если?.. — А уж если… Получи тогда с меня. Слушай лучше. Я серьёзно ¹⁶⁵ Рассуждаю о войне. Вот лежишь ты в той бесхозной, В поле брошенной копне. Немец где? До ближней хаты Полверсты — ни дать ни взять, ¹⁷⁰ И приходят два солдата В поле сена навязать. Из копнушки вяжут сено, Той, где ты нашёл приют, Уминают под колено ¹⁷⁵ И поют. И что ж поют! Хлопцы, верьте мне, не верьте, Только врать не стал бы я, А поют худые черти, Сам слыхал: «Москва моя». 8 ¹⁸⁰ Тут состроил Тёркин рожу И привстал, держась за пень, И запел весьма похоже, Как бы немец мог запеть. До того тянул он криво, ¹⁸⁵ И смотрел при этом он Так чванливо, так тоскливо, Так чудно, — печёнки вон! — Вот и смех тебе. Однако Услыхал бы ты тогда ¹⁹⁰ Эту песню, — ты б заплакал От печали и стыда. И смеёшься ты сегодня, Потому что, знай, боец: Этой песни прошлогодней ¹⁹⁵ Нынче немец не певец. — Не певец-то — это верно, Это ясно, час не тот… — А деревню-то, примерно, Вот берём — не отдаёт. ²⁰⁰ И с тоскою бесконечной, Что, быть может, год берёг, Кто-то так чистосердечно, Глубоко, как мех кузнечный, Вдруг вздохнул: — Ого, сынок! ²⁰⁵ Подивился Тёркин вздоху, Посмотрел, — ну, ну! — сказал, — И такой ребячий хохот Всех опять в работу взял. — Ах ты, Тёркин. Ну и малый. ²¹⁰ И в кого ты удался, Только мать, наверно, знала… — Я от тётки родился. — Тёркин — тёткин, ёлки-палки, Сыпь ещё назло врагу. ²¹⁵ — Не могу. Таланта жалко. До бомбёжки берегу. Получай тогда на выбор, Что имею про запас. — И за то тебе спасибо. ²²⁰ — На здоровье. В добрый час. Заключить теперь нельзя ли, Что, мол, горе не беда, Что ребята встали, взяли Деревушку без труда? ²²⁵ Что с удачей постоянной Тёркин подвиг совершил: Русской ложкой деревянной Восемь фрицев уложил! Нет, товарищ, скажем прямо: ²³⁰ Был он долог до тоски, Летний бой за этот самый Населённый пункт Борки. Много дней прошло суровых, Горьких, списанных в расход. ²³⁵ — Но позвольте, — скажут снова, — Так о чём тут речь идёт?. Речь идёт о том болоте, Где война стелила путь, Где вода была пехоте ²⁴⁰ По колено, грязь — по грудь; Где в трясине, в ржавой каше, Безответно — в счёт, не в счёт — Шли, ползли, лежали наши Днём и ночью напролёт; ²⁴⁵ Где подарком из подарков, Как труды ни велики, Не Ростов им был, не Харьков, Населённый пункт Борки. И в глуши, в бою безвестном, ²⁵⁰ В сосняке, в кустах сырых Смертью праведной и честной Пали многие из них. Пусть тот бой не упомянут В списке славы золотой, ²⁵⁵ День придёт — ещё повстанут Люди в памяти живой. И в одной бессмертной книге Будут все навек равны — Кто за город пал великий, ²⁶⁰ Что один у всей страны; Кто за гордую твердыню, Что у Волги у реки, Кто за тот, забытый ныне, Населённый пункт Борки. ²⁶⁵ И Россия — мать родная — Почесть всем отдаст сполна. Бой иной, пора иная, Жизнь одна и смерть одна.

8

^178-179 …поют ∞ «Москва моя». — Из песни «Москва майская», музыка Дан. и Дм. Покрасс на слова В. Лебедева-Кумача (1937).

О ЛЮБВИ

Всех, кого взяла война, Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то… ⁵ Не подарок, так бельё Собрала, быть может, И что дольше без неё, То она дороже. И дороже этот час, ¹⁰ Памятный, особый, Взгляд последний этих глаз, Что забудь попробуй. Обойдись в пути большом, Глупой славы ради, ¹⁵ Без любви, что видел в нём, В том прощальном взгляде. Он у каждого из нас Самый сокровенный И бесценный наш запас, ²⁰ Неприкосновенный. Он про всякий час, друзья, Бережно хранится. И с товарищем нельзя Этим поделиться, ²⁵ Потому — он мой, он весь — Мой, святой и скромный, У тебя он тоже есть, Ты подумай, вспомни. Всех, кого взяла война, ³⁰ Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то… И приходится сказать, Что из всех тех женщин, ³⁵ Как всегда, родную мать Вспоминают меньше. И не принято родной Сетовать напрасно, — В срок иной, в любви иной ⁴⁰ Мать сама была женой С тем же правом властным. Да, друзья, любовь жены, — Кто не знал — проверьте, — На войне сильней войны ⁴⁵ И, быть может, смерти. Ты ей только не перечь, Той любви, что вправе Ободрить, предостеречь, Осудить, прославить. ⁵⁰ Вновь достань листок письма, Перечти сначала, Пусть в землянке полутьма, Ну-ка, где она сама То письмо писала? ⁵⁵ При каком на этот раз Примостилась свете? То ли спали в этот час, То ль мешали дети, То ль болела голова ⁶⁰ Тяжко, не впервые, Оттого, брат, что дрова Не горят сырые?.. Впряжена в тот воз одна, Разве не устанет? ⁶⁵ Да зачем тебе жена Жаловаться станет? Жёны думают, любя, Что иное слово Всё ж скорей найдёт тебя ⁷⁰ На войне живого. Нынче жёны все добры, Беззаветны вдосталь, Даже те, что до поры Были ведьмы просто. ⁷⁵ Смех — не смех, случалось мне С жёнами встречаться, От которых на войне Только и спасаться. Чем томиться день за днём ⁸⁰ С той женою-крошкой, Лучше ползать под огнём Или под бомбёжкой. Лучше, пять пройдя атак, Ждать шестую в сутки… ⁸⁵ Впрочем, это только так, Только ради шутки. Нет, друзья, любовь жены, — Сотню раз проверьте, — На войне сильней войны ⁹⁰ И, быть может, смерти. И одно сказать о ней Вы б могли вначале: Что короче, что длинней — Та любовь, война ли? ⁹⁵ Но, бестрепетно в лицо Глядя всякой правде, Я замолвил бы словцо За любовь, представьте. Как война на жизнь ни шла, ¹⁰⁰ Сколько ни пахала, Но любовь пережила Срок её немалый. И недаром нету, друг, Письмеца дороже, ¹⁰⁵ Что из тех далёких рук, Дорогих усталых рук В трещинках по коже. И не зря взываю я К жёнам настоящим: ¹¹⁰ — Жёны, милые друзья, Вы пишите чаще. Не ленитесь к письмецу Приписать, что надо. Генералу ли, бойцу, ¹¹⁵ Это — как награда. Нет, товарищ, не забудь На войне жестокой: У войны короткий путь, У любви — далёкий. ¹²⁰ И её большому дню Сроки близки ныне. А к чему я речь клоню? Вот к чему, родные. Всех, кого взяла война, ¹²⁵ Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то… Но хотя и жалко мне, Сам помочь не в силе, ¹³⁰ Что остался в стороне Тёркин мой Василий. Не случилось никого Проводить в дорогу. Полюбите вы его, ¹³⁵ Девушки, ей-богу! Любят лётчиков у нас, Конники в почёте. Обратитесь, просим вас, К матушке-пехоте! Полюбите молодца, Сердце подарите, До победного конца Верно полюбите! ¹⁴⁰ Пусть тот конник на коне, Лётчик в самолёте, И, однако, на войне Первый ряд — пехоте. Пусть танкист красив собой ¹⁴⁵ И горяч в работе, А ведёшь машину в бой — Поклонись пехоте. Пусть форсист артиллерист В боевом расчёте, ¹⁵⁰ Отстрелялся — не гордись, Дела суть — в пехоте. Обойдите всех подряд, Лучше не найдёте: Обратите нежный взгляд, ¹⁵⁵ Девушки, к пехоте. Полюбите молодца, Сердце подарите. До победного конца Верно полюбите!

ОТДЫХ ТЁРКИНА

На войне — в пути, в теплушке, В тесноте любой избушки, В блиндаже иль погребушке, — Там, где случай приведёт, — ⁵ Лучше нет, как без хлопот, Без перины, без подушки, Примостясь кой-как друг к дружке, Отдохнуть… Минут шестьсот. Даже больше б не мешало, ¹⁰ Но солдату на войне Срок такой для сна, пожалуй, Можно видеть лишь во сне. И представь, что вдруг, покинув В некий час передний край, ¹⁵ Ты с попутною машиной Попадаешь прямо в рай. Мы здесь вовсе не желаем Шуткой той блеснуть спроста, Что, мол, рай с передним краем ²⁰ Это — смежные места. Рай по правде. Дом. Крылечко. Веник — ноги обметай. Дальше — горница и печка. Всё, что надо. Чем не рай? ²⁵ Вот и в книге ты отмечен, Раздевайся, проходи. И плечьми у тёплой печи На свободе поведи. Осмотрись вокруг детально, ³⁰ Вот в ряду твоя кровать. И учти, что это — спальня, То есть место — специально Для того, чтоб только спать. Спать, солдат, весь срок недельный, ³⁵ Самолично, безраздельно Занимать кровать свою, Спать в сухом тепле постельном, Спать в одном белье нательном, Как положено в раю. ⁴⁰ И по строгому приказу, Коль тебе здесь быть пришлось, Ты помимо сна обязан Пищу в день четыре раза Принимать. Но как? — вопрос. ⁴⁵ Всех привычек перемена Поначалу тяжела. Есть в раю нельзя с колена, Можно только со стола. И никто в раю не может ⁵⁰ Бегать к кухне с котелком, И нельзя сидеть в одёже И корёжить хлеб штыком. И такая установка Строго-настрого дана, ⁵⁵ Что у ног твоих винтовка Находиться не должна. И в ущерб своей привычке Ты не можешь за столом Утереться рукавичкой ⁶⁰ Или — так вот — рукавом. И когда покончишь с пищей, Не забудь ещё, солдат, Что в раю за голенище Ложку прятать не велят. ⁶⁵ Все такие оговорки Разобрав, поняв путём, Принял в счёт Василий Тёркин И решил: — Не пропадём. Вот обед прошёл и ужин. ⁷⁰ — Как вам нравится у нас? — Ничего. Немножко б хуже, То и было б в самый раз… Покурил, вздохнул и на бок. Как-то странно голове. ⁷⁵ Простыня — пускай одна бы, Нет, так на, мол, сразу две. Чистота — озноб по коже, И неловко, что здоров, А до крайности похоже, ⁸⁰ Будто в госпитале вновь. Бережёт плечо в кровати, Головой не повернёт. Вот и девушка в халате Совершает свой обход. ⁸⁵ Двое справа, трое слева К ней разведчиков тотчас. А она, как королева: Мол, одна, а сколько вас. Тёркин смотрит сквозь ресницы: ⁹⁰ О какой там речь красе. Хороша, как говорится, В прифронтовой полосе. Хороша, при смутном свете, Дорога́, как нет другой, ⁹⁵ И видать, ребята эти Отдохнули день, другой… Сон-забвенье на пороге, Ровно, сладко дышит грудь. Ах, как холодно в дороге ¹⁰⁰ У объезда где-нибудь! Как прохватывает ветер, Как луна теплом бедна! Ах, как трудно всё на свете: Служба, жизнь, зима, война. ¹⁰⁵ Как тоскует о постели На войне солдат живой! Что ж не спится в самом деле? Не укрыться ль с головой? Полчаса и час проходит, ¹¹⁰ С боку на бок, навзничь, ниц. Хоть убейся — не выходит. Все храпят, а ты казнись. То ли жарко, то ли зябко, Не понять, а сна всё нет. ¹¹⁵ — Да надень ты, парень, шапку, — Вдруг дают ему совет. Разъясняют: — Ты не первый, Не второй страдаешь тут. Поначалу наши нервы ¹²⁰ Спать без шапки не дают. И едва надел родимый Головной убор солдат, Боевой, пропахший дымом И землёй, как говорят, — ¹²⁵ Тот, обношенный на славу Под дождём и под огнём, Что ещё колючкой ржавой Как-то прорван был на нём; Тот, в котором жизнь проводишь, ¹³⁰ Не снимая, — так хорош! — И когда ко сну отходишь, И когда на смерть идёшь, — Видит: нет, не зря послушал Тех, что знали, в чём резон: ¹³⁵ Как-то вдруг согрелись уши, Как-то стало мягче, глуше — И всего свернуло в сон. И проснулся он до срока С чувством редкостным — точь-в-точь ¹⁴⁰ Словно где-нибудь далёко Побывал за эту ночь; Словно выкупался где-то, Где — хоть вновь туда вернись — Не зима была, а лето, ¹⁴⁵ Не война, а просто жизнь. И с одной ногой обутой, Шапку снять забыв свою, На исходе первых суток Он задумался в раю. ¹⁵⁰ Хороши харчи и хата, Осуждать не станем зря, Только, знаете, война-то Не закончена, друзья. Посудите сами, братцы, ¹⁵⁵ Кто б чудней придумать мог: Раздеваться, разуваться На такой короткий срок. Тут обвыкнешь — сразу крышка, Чуть покинешь этот рай. ¹⁶⁰ Лучше скажем: передышка. Больше время не теряй. Закусил, собрался, вышел, Дело было на мази. Грузовик идёт, — заслышал, ¹⁶⁵ Голосует: — Подвези. И, четыре пуда грузу Добавляя по пути, Через борт ввалился в кузов, Постучал: давай, крути. ¹⁷⁰ Ехал — близко ли, далёко — Кому надо, вымеряй. Только, рай, прощай до срока, И опять — передний край. Соскочил у поворота, — ¹⁷⁵ Глядь — и дома, у огня. — Ну, рассказывайте, что тут, Как тут, хлопцы, без меня? — Сам рассказывай. Кому же Неохота знать тотчас, ¹⁸⁰ Как там, что в раю у вас… — Хорошо. Немножко б хуже, Верно, было б в самый раз… Хорошо поспал, богато, Осуждать не станем зря. ¹⁸⁵ Только, знаете, война-то Не закончена, друзья. Как дойдём до той границы По Варшавскому шоссе, Вот тогда, как говорится, ¹⁹⁰ Отдохнём. И то не все. А пока — в пути, в теплушке, В тесноте любой избушки, В блиндаже иль погребушке, Где нам случай приведёт, — ¹⁹⁵ Лучше нет, как без хлопот, Без перины, без подушки, Примостясь плотней друг к дружке, Отдохнуть. А там — вперёд.

В НАСТУПЛЕНИИ

Столько жили в обороне, Что уже с передовой Сами шли, бывало, кони, Как в селе, на водопой. ⁵ И на весь тот лес обжитый, И на весь передний край У землянок домовитый Раздавался пёсий лай. И прижившийся на диво, ¹⁰ Петушок — была пора — По утрам будил комдива, Как хозяина двора. И во славу зимних буден В бане — пару не жалей — ¹⁵ Сёклись вениками люди Вязки собственной своей. На войне, как на привале, Отдыхали про запас, Жили, «Тёркина» читали ²⁰ На досуге. Вдруг — приказ… Вдруг — приказ, конец стоянке. И уж где-то далеки Опустевшие землянки, Сиротливые дымки. ²⁵ И уже обыкновенно То, что минул целый год, Точно день. Вот так, наверно, И война, и всё пройдёт… И солдат мой поседелый, ³⁰ Коль останется живой, Вспомнит: то-то было дело, Как сражались под Москвой… И с печалью горделивой Он начнёт в кругу внучат ³⁵ Свой рассказ неторопливый, Если слушать захотят… Трудно знать. Со стариками Не всегда мы так добры. Там посмотрим. А покамест ⁴⁰ Далеко до той поры.

* * *

Бой в разгаре. Дымкой синей Серый снег заволокло. И в цепи идёт Василий, Под огнём идёт в село. ⁴⁵ И до отчего порога, До родимого села Через то село дорога — Не иначе — пролегла. Что поделаешь — иному ⁵⁰ И ещё кружнее путь. И идёт иной до дому То ли степью незнакомой, То ль горами где-нибудь… Низко смерть над шапкой свищет, ⁵⁵ Хоть кого согнёт в дугу. Цепь идёт, как будто ищет Что-то в поле на снегу. И бойцам, что помоложе, Что впервые так идут, ⁶⁰ В этот час всего дороже Знать одно, что Тёркин тут. Хорошо —

хотя ознобцем Пронимает под огнём — Не последним самым хлопцем ⁶⁵ Показать себя при нём. Толку нет, что в миг тоскливый, Как снаряд берёт разбег, Тёркин так же ждёт разрыва, Камнем кинувшись на снег; ⁷⁰ Что над страхом меньше власти У того в бою подчас, Кто судьбу свою и счастье Испытал уже не раз; Что, быть может, эта сила ⁷⁵ Уцелевшим из огня Человека выносила До сегодняшнего дня, — До вот этой борозденки, Где лежит, вобрав живот, ⁸⁰ Он, обшитый кожей тонкой Человек. Лежит и ждёт… Где-то там, за полем бранным, Думу думает свою Тот, по чьим часам карманным ⁸⁵ Все часы идут в бою. И за всей вокруг пальбою, За разрывами в дыму Он следит, владыка боя, И решает, что к чему. ⁹⁰ Где-то там, в песчаной круче, В блиндаже сухом, сыпучем, Глядя в карту, генерал Те часы свои достал; Хлопнул крышкой, точно дверкой, ⁹⁵ Поднял шапку, вытер пот… И дождался, слышит Тёркин: — Взвод! За Родину! Вперёд!.. И хотя слова он эти — Клич у смерти на краю — ¹⁰⁰ Сотни раз читал в газете И не раз слыхал в бою, — В душу вновь они вступали С одинаковою той Властью правды и печали, ¹⁰⁵ Сладкой горечи святой; С тою силой неизменной, Что людей в огонь ведёт, Что за всё ответ священный На себя уже берёт. ¹¹⁰ — Взвод! За Родину! Вперёд!.. Лейтенант щеголеватый, Конник, спешенный в боях, По-мальчишечьи усатый, Весельчак, плясун, казак, ¹¹⁵ Первым встал, стреляя с ходу, Побежал вперёд со взводом, Обходя село с задов. И пролёг уже далёко След его в снегу глубоком — ¹²⁰ Дальше всех в цепи следов. Вот уже у крайней хаты Поднял он ладонь к усам: — Молодцы! Вперёд, ребята! — Крикнул так молодцевато, ¹²⁵ Словно был Чапаев сам. Только вдруг вперёд подался, Оступился на бегу, Чёткий след его прервался На снегу… ¹³⁰ И нырнул он в снег, как в воду, Как мальчонка с лодки в вир. И пошло в цепи по взводу: — Ранен! Ранен командир!.. Подбежали. И тогда-то, ¹³⁵ С тем и будет не забыт, Он привстал: — Вперёд, ребята! Я не ранен. Я — убит… Край села, сады, задворки — В двух шагах, в руках вот-вот… ¹⁴⁰ И увидел, понял Тёркин, Что вести его черёд. — Взвод! За Родину! Вперёд!.. И доверчиво по знаку, За товарищем спеша, ¹⁴⁵ С места бросились в атаку Сорок душ — одна душа… Если есть в бою удача, То в исходе все подряд С похвалой, весьма горячей, ¹⁵⁰ Друг о друге говорят. — Танки действовали славно. — Шли сапёры молодцом. — Артиллерия подавно Не ударит в грязь лицом. ¹⁵⁵ — А пехота! — Как по нотам, Шла пехота. Ну да что там! Авиация — и та… Словом, просто — красота. И бывает так, не скроем, ¹⁶⁰ Что успех глаза слепит: Столько сыщется героев, Что — глядишь — один забыт, Но для точности примерной, Для порядка генерал, ¹⁶⁵ Кто в село ворвался первым, Знать на месте пожелал. Доложили, как обычно: Мол, такой-то взял село, Но не смог явиться лично, ¹⁷⁰ Так как ранен тяжело. И тогда из всех фамилий, Всех сегодняшних имён — Тёркин — вырвалось — Василий! Это был, конечно, он.

СМЕРТЬ И ВОИН

За далёкие пригорки Уходил сраженья жар. На снегу Василий Тёркин Неподобранный лежал. ⁵ Снег под ним, набрякши кровью, Взялся грудой ледяной. Смерть склонилась к изголовью: — Ну, солдат, пойдём со мной. Я теперь твоя подруга, ¹⁰ Недалёко провожу, Белой вьюгой, белой вьюгой, Вьюгой след запорошу. Дрогнул Тёркин, замерзая На постели снеговой. ¹⁵ — Я не звал тебя, Косая, Я солдат ещё живой. Смерть, смеясь, нагнулась ниже: — Полно, полно, молодец, Я-то знаю, я-то вижу: ²⁰ Ты живой, да не — жилец. Мимоходом тенью смертной Я твоих коснулась щёк, А тебе и незаметно, Что на них сухой снежок. ²⁵ Моего не бойся мрака, Ночь, поверь, не хуже дня… — А чего тебе, однако, Нужно лично от меня? Смерть как будто бы замялась, ³⁰ Отклонилась от него. — Нужно мне… такую малость, Ну почти что ничего. Нужен знак один согласья, Что устал беречь ты жизнь, ³⁵ Что о смертном молишь часе… — Сам, выходит, подпишись? — Смерть подумала. — Ну что же, — Подпишись, и на покой. — Нет, уволь. Себе дороже. ⁴⁰ — Не торгуйся, дорогой. Всё равно идёшь на убыль. — Смерть подвинулась к плечу. — Всё равно стянулись губы, Стынут зубы… — Не хочу. ⁴⁵ — А смотри-ка, дело к ночи, На мороз горит заря. Я к тому, чтоб мне короче И тебе не мёрзнуть зря… — Потерплю. — Ну, что ты, глупый! ⁵⁰ Ведь лежишь, всего свело. Я б тебя тотчас тулупом, Чтоб уже навек тепло. Вижу, веришь. Вот и слёзы, Вот уж я тебе милей. ⁵⁵ — Врёшь, я плачу от мороза, Не от жалости твоей. — Что от счастья, что от боли — Всё равно. А холод лют. Завилась позёмка в поле. ⁶⁰ Нет, тебя уж не найдут… И зачем тебе, подумай, Если кто и подберёт. Пожалеешь, что не умер Здесь, на месте, без хлопот… ⁶⁵ — Шутишь, Смерть, плетёшь тенёта. Отвернул с трудом плечо. — Мне как раз пожить охота, Я и не жил-то ещё… — А и встанешь, толку мало, — ⁷⁰ Продолжала Смерть, смеясь. — А и встанешь — всё сначала: Холод, страх, усталость, грязь… Ну-ка, сладко ли, дружище, Рассуди-ка в простоте. ⁷⁵ — Что судить! С войны не взыщешь Ни в каком уже суде. — А тоска, солдат, в придачу; Как там дома, что с семьёй? — Вот уж выполню задачу — ⁸⁰ Кончу немца — и домой. — Так. Допустим. Но тебе-то И домой к чему прийти? Догола земля раздета И разграблена, учти. ⁸⁵ Всё в забросе. — Я работник, Я бы дома в дело вник. — Дом разрушен. — Я и плотник… — Печки нету. — И печник… Я от скуки — на все руки, ⁹⁰ Буду жив — моё со мной. — Дай ещё сказать старухе: Вдруг придёшь с одной рукой? Иль ещё каким калекой, — Сам себе и то постыл… ⁹⁵ И со Смертью Человеку Спорить стало свыше сил. Истекал уже он кровью, Коченел. Спускалась ночь… — При одном моём условье, ¹⁰⁰ Смерть, послушай… я не прочь… И, томим тоской жестокой, Одинок, и слаб, и мал, Он с мольбой, не то с упрёком Уговариваться стал: ¹⁰⁵ — Я не худший и не лучший, Что погибну на войне. Но в конце её, послушай, Дашь ты на день отпуск мне? Дашь ты мне в тот день последний, ¹¹⁰ В праздник славы мировой, Услыхать салют победный, Что раздастся над Москвой? Дашь ты мне в тот день немножко Погулять среди живых? ¹¹⁵ Дашь ты мне в одно окошко Постучать в краях родных? И как выйдут на крылечко, — Смерть, а Смерть, ещё мне там Дашь сказать одно словечко? ¹²⁰ Полсловечка? — Нет. Не дам… Дрогнул Тёркин, замерзая На постели снеговой. — Так пошла ты прочь, Косая, Я солдат ещё живой. ¹²⁵ Буду плакать, выть от боли, Гибнуть в поле без следа, Но тебе по доброй воле Я не сдамся никогда. — Погоди. Резон почище ¹³⁰ Я найду, — подашь мне знак… — Стой! Идут за мною. Ищут. Из санбата. — Где, чудак? — Вон, по стёжке занесённой… Смерть хохочет во весь рот: ¹³⁵ — Из команды похоронной. — Всё равно: живой народ. Снег шуршит, подходят двое. Об лопату звякнул лом. — Вот ещё остался воин. ¹⁴⁰ К ночи всех не уберём. — А и то устали за день, Доставай кисет, земляк. На покойничке присядем Да покурим натощак. ¹⁴⁵ — Кабы, знаешь, до затяжки — Щей горячих котелок. — Кабы капельку из фляжки. — Кабы так — один глоток. — Или два… И тут, хоть слабо, ¹⁵⁰ Подал Тёркин голос свой: — Прогоните эту бабу, Я солдат ещё живой. Смотрят люди: вот так штука! Видят: верно, — жив солдат. ¹⁵⁵ — Что ты думаешь! — А ну-ка, Понесём его в санбат. — Ну и редкостное дело, — Рассуждают не спеша. — Одно дело — просто тело, ¹⁶⁰ А тут — тело и душа. — Еле-еле душа в теле… — Шутки, что ль, зазяб совсем. А уж мы тебя хотели, Понимаешь, в наркомзем… ¹⁶⁵ — Не толкуй. Заждался малый. Вырубай шинель во льду. Поднимай. А Смерть сказала: — Я, однако, вслед пойду. Земляки — они к работе ¹⁷⁰ Приспособлены к иной. Врёте, мыслит, растрясёте И ещё он будет мой. Два ремня да две лопаты, Две шинели поперёк. ¹⁷⁵ — Береги, солдат, солдата. — Понесли. Терпи, дружок. Норовят, чтоб меньше тряски, Чтоб ровнее как-нибудь, Берегут, несут с опаской: ¹⁸⁰ Смерть сторонкой держит путь. А дорога — не дорога, — Целина, по пояс снег. — Отдохнули б вы немного, Хлопцы… — Милый человек, — ¹⁸⁵ Говорит земляк толково, — Не тревожься, не жалей. Потому несём живого, Мёртвый вдвое тяжелей. А другой: — Оно известно. ¹⁹⁰ А ещё и то учесть, Что живой спешит до места, — Мёртвый дома — где ни есть. — Дело, стало быть, в привычке, — Заключают земляки. — ¹⁹⁵ Что ж ты, друг, без рукавички? На-ко тёплую, с руки… И подумала впервые Смерть, следя со стороны: «До чего они, живые, ²⁰⁰ Меж собой свои — дружны. Потому и с одиночкой Сладить надобно суметь, Нехотя даёшь отсрочку». И, вздохнув, отстала Смерть.

ТЁРКИН ПИШЕТ

…И могу вам сообщить Из своей палаты, Что, большой любитель жить, Выжил я, ребята. ⁵ И хотя натёр бока, Належался лежнем, Говорят, зато нога Будет лучше прежней. И намерен я опять ¹⁰ Вскоре без подмоги Той ногой траву топтать, Встав на обе ноги… Озабочен я сейчас Лишь одной задачей, ¹⁵ Чтоб попасть в родную часть, Никуда иначе. С нею жил и воевал, Курс наук усвоил. Отступая, пыль глотал, ²⁰ Наступая, снег черпал Валенками воин. И покуда что она Для меня — солдата — Всё на свете, всё сполна: ²⁵ И родная сторона, И семья, и хата. И охота мне скорей К ней в ряды вклини́ться И, дождавшись добрых дней, ³⁰ По Смоленщине своей Топать до границы. Впрочем, даже суть не в том, Я скажу точнее: Доведись другим путём ³⁵ До конца идти, — пойдём, Где угодно, с нею! Если ж пуля в третий раз Клюнет насмерть, злая, То по крайности средь вас, ⁴⁰ Братцы, свой последний час Встретить я желаю. Только с этим мы спешить Без нужды не станем. Я большой любитель жить, ⁴⁵ Как сказал заране. И, поскольку я спешу Повстречаться с вами, Генералу напишу Теми же словами. ⁵⁰ Полагаю, генерал Как-никак уважит, — Он мне орден выдавал, В просьбе не откажет. За письмом, надеюсь, вслед ⁵⁵ Буду сам обратно… Ну и повару привет От меня двукратный. Пусть и впредь готовят так, Заправляя жирно, ⁶⁰ Чтоб в котле стоял черпак По команде «смирно»… И одним слова свои Заключить хочу я: Что великие бои, ⁶⁵ Как погоду, чую. Так бывает у коня Чувство близкой свадьбы… До того большого дня Мне без палок встать бы! ⁷⁰ Сплю скорей да жду вестей. Всё сказал до корки… Обнимаю вас, чертей. Ваш Василий Тёркин.

ТЁРКИН-ТЁРКИН

Чья-то печка, чья-то хата, На дрова распилен хлев… Кто назябся — дело свято, Тому надо обогрев. ⁵ Дело свято — чья там хата, Кто их нынче разберёт. Грейся, радуйся, ребята, Сборный, смешанный народ. На полу тебе солома, ¹⁰ Задремалось, так ложись. Не у тёщи, и не дома, Не в раю, однако, жизнь. Тот сидит, разувши ногу, Приподняв, глядит на свет. ¹⁵ Всю ощупывает строго, — Узнаёт — его иль нет. Тот, шинель смахнув без страху, Высоко задрав рубаху, Прямо в печку хочет влезть. ²⁰ — Не один ты, братец, здесь. — Отслонитесь, хлопцы. Темень… — Что ты, правда, как тот немец. — Нынче немец сам не тот. — Ну, брат, он ещё даёт, ²⁵ Отпускает, не скупится… — Всё же с прежним не сравнится, — Снял сапог с одной ноги. — Дело ясное, — беги! — Охо-хо. Война, ребятки. ³⁰ — А ты думал! Вот чудак. — Лучше нет — чайку в достатке, Хмель — он греет, да не так. — Это чья же установка Греться чаем? Вот и врёшь. ³⁵ — Эй, не ставь к огню винтовку… — А ещё кулеш хорош… Опрокинутый истомой, Тёркин дремлет на спине, От беседы в стороне. ⁴⁰ Так ли, сяк ли, Тёркин дома, То есть — снова на войне… Это раненым известно: Воротись ты в полк родной — Всё не то: иное место ⁴⁵ И народ уже иной. Прибаутки, поговорки Не такие ловит слух… — Где-то наш Василий Тёркин? — Это слышит Тёркин вдруг. ⁵⁰ Привстаёт, шурша соломой, Что там дальше — подстеречь. Никому он не знакомый — И о нём как будто речь. Но сквозь шум и гам весёлый, ⁵⁵ Что кипел вокруг огня, Вот он слышит новый голос: — Это кто там про меня?.. — Про тебя? — Без оговорки Тот опять: — Само собой. ⁶⁰ — Почему? — Так я же Тёркин. Это слышит Тёркин мой. Что-то странное творится, Непонятное уму. Повернулись тотчас лица ⁶⁵ Молча к Тёркину. К тому. Люди вроде оробели: — Тёркин — лично? — Я и есть. — В самом деле? — В самом деле. — Хлопцы, хлопцы, Тёркин здесь! ⁷⁰ — Не свернёте ли махорки? — Кто-то вытащил кисет. И не мой, а тот уж Тёркин Говорит: — Махорки? Нет. Тёркин мой — к огню поближе, ⁷⁵ Отгибает воротник. Поглядит, а он-то рыжий — Тёркин тот, его двойник. Если б попросту махорки Тёркин выкурил второй, ⁸⁰ И не встрял бы, может, Тёркин, Промолчал бы мой герой. Но, поскольку водит носом, Задаётся человек, Тёркин мой к нему с вопросом: ⁸⁵ — А у вас небось «Казбек»? Тот помедлил чуть с ответом: Мол, не понял ничего. — Что ж, трофейной сигаретой Угощу. — Возьми его! ⁹⁰ Видит мой Василий Тёркин — Не с того зашёл конца. И не то чтоб чувством горьким Укололо молодца, — Не любил людей спесивых, ⁹⁵ И, обиду затая, Он сказал, вздохнув лениво: — Всё же Тёркин — это я… Смех, волненье. — Новый Тёркин! — Хлопцы, двое… — Вот беда… ¹⁰⁰ — Как дойдёт их до пятёрки, Разбудите нас тогда. — Нет, брат, шутишь, — отвечает Тёркин тот, поджав губу, — Тёркин — я. — Да кто их знает, — ¹⁰⁵ Не написано на лбу. Из кармана гимнастёрки Рыжий — книжку: — Что ж я вам… — Точно: Тёркин… — Только Тёркин Не Василий, а Иван. ¹¹⁰ Но, уже с насмешкой глядя, Тот ответил моему: — Ты пойми, что рифмы ради Можно сделать хоть Фому. Этот выдохнул затяжку: ¹¹⁵ — Да, но Тёркин-то — герой. Тот шинелку нараспашку: — Вот вам орден, вот другой, Вот вам Тёркин-бронебойщик, Верьте слову, не молве. ¹²⁰ И машин подбил я больше — Не одну, а целых две… Тёркин будто бы растерян, Грустно щурится в огонь. — Я бы мог тебя проверить, ¹²⁵ Будь бы здесь у нас гармонь. Все кругом: — Гармонь найдётся, Есть у старшего. — Не тронь. — Что не тронь? — Смотри, проснётся… — Пусть проснётся. — Есть гармонь! ¹³⁰ Только взял боец трёхрядку, Сразу видно: гармонист. Для началу, для порядку Кинул пальцы сверху вниз. И к мехам припал щекою, ¹³⁵ Строг и важен, хоть не брит, И про вечер над рекою Завернул, завёл навзрыд… Тёркин мой махнул рукою: — Ладно. Можешь, — говорит, — ¹⁴⁰ Но одно тебя, брат, губит: Рыжесть Тёркину нейдёт. — Рыжих девки больше любят, — Отвечает Тёркин тот. Тёркин сам уже хохочет, ¹⁴⁵ Сердцем щедрым наделён. И не так уже хлопочет За себя, — что Тёркин он. Чуть обидно, да приятно, Что такой же рядом с ним. ¹⁵⁰ Непонятно, да занятно Всем ребятам остальным. Молвит Тёркин: — Сделай милость, Будь ты Тёркин насовсем. И пускай однофамилец ¹⁵⁵ Буду я… А тот: — Зачем?.. — Кто же Тёркин? — Ну и лихо!.. — Хохот, шум, неразбериха… Встал какой-то старшина Да как крикнет: — Тишина! ¹⁶⁰ Что вы тут не разберёте, Не поймёте меж собой? По уставу каждой роте Будет придан Тёркин свой. Слышно всем? Порядок ясен? ¹⁶⁵ Жалоб нету? Ни одной? Разойдись! И я согласен С этим строгим старшиной. Я бы, может быть, и взводам Придал Тёркина в друзья… ¹⁷⁰ Впрочем, все тут мимоходом К разговору вставил я.

ОТ АВТОРА

По которой речке плыть, — Той и славушку творить… 9 С первых дней годины горькой, В тяжкий час земли родной, ⁵ Не шутя, Василий Тёркин, Подружились мы с тобой. Но ещё не знал я, право, Что с печатного столбца Всем придёшься ты по нраву, ¹⁰ А иным войдёшь в сердца. До войны едва в помине Был ты, Тёркин, на Руси. Тёркин? Кто такой? А ныне Тёркин — кто такой? — спроси. ¹⁵ — Тёркин, как же! — Знаем. — Дорог. — Парень свой, как говорят. — Словом, Тёркин, тот, который На войне лихой солдат, На гулянке гость не лишний, ²⁰ На работе — хоть куда… Жаль, давно его не слышно, Может, что худое вышло? Может, с Тёркиным беда? — Не могло того случиться. ²⁵ — Не похоже. — Враки. — Вздор… — Как же, если очевидца Подвозил один шофёр. В том бою лежали рядом, Тёркин будто бы привстал, ³⁰ В тот же миг его снарядом Бронебойным — наповал. — Нет, снаряд ударил мимо. А слыхали так, что мина… — Пуля-дура… — А у нас ³⁵ Говорили, что фугас. — Пуля, бомба или мина — Всё равно, не в том вопрос. А слова перед кончиной Он какие произнёс? ⁴⁰ — Говорил насчёт победы. Мол, вперёд. Примерно так… — Жаль, — сказал, — что до обеда Я убитый, натощак. Неизвестно, мол, ребята, ⁴⁵ Отправляясь на тот свет, Как там, что: без аттестата 10 Признают нас или нет? — Нет, иное почему-то Слышал раненый боец. ⁵⁰ Молвил Тёркин в ту минуту: «Мне — конец, войне — конец». Если так, тогда не верьте, Разве это невдомёк: Не подвержен Тёркин смерти, ⁵⁵ Коль войне не вышел срок… Шутки, слухи в этом духе Автор слышит не впервой. Правда правдой остаётся, А молва себе — молвой. ⁶⁰ Нет, товарищи, герою, Столько лямку протащив, Выходить теперь из строя? — Извините! — Тёркин жив! Жив-здоров. Бодрей, чем прежде. ⁶⁵ Помирать? Наоборот, Я в такой теперь надежде: Он меня переживёт. Всё худое он изведал, Он терял родимый край ⁷⁰ И одну политбеседу Повторял: — Не унывай! С первых дней годины горькой Мир слыхал сквозь грозный гром, Повторял Василий Тёркин: ⁷⁵ — Перетерпим. Перетрём… Нипочём труды и муки, Горечь бедствий и потерь. А кому же книги в руки, Как не Тёркину теперь?! ⁸⁰ Рассуди-ка, друг-товарищ, Посмотри-ка, где ты вновь На привалах кашу варишь, В деревнях грызёшь морковь. Снова воду привелося ⁸⁵ Из какой черпать реки! Где стучат твои колёса, Где ступают сапоги! Оглянись, как встал с рассвета Или ночь не спал, солдат, ⁹⁰ Был иль не был здесь два лета, Две зимы тому назад. Вся она — от Подмосковья И от Волжского верховья До Днепра и Заднепровья — ⁹⁵ Вдаль на запад сторона, — Прежде отданная с кровью, Кровью вновь возвращена. Вновь отныне это свято: Где ни свет, то наша хата, ¹⁰⁰ Где ни дым, то наш костёр, Где ни стук, то наш топор, Что ни груз идёт куда-то, — Наш маршрут и наш мотор! И такую-то махину, ¹⁰⁵ Где гони, гони машину, — Есть где ехать вдаль и вширь, Он пешком, не вполовину, Всю промерил, богатырь. Богатырь не тот, что в сказке — ¹¹⁰ Беззаботный великан, А в походной запояске, Человек простой закваски, Что в бою не чужд опаски, Коль не пьян. А он не пьян. ¹¹⁵ Но покуда вздох в запасе, Толку нет о смертном часе. В муках твёрд и в горе горд, Тёркин жив и весел, чёрт! Праздник близок, мать-Россия, ¹²⁰ Оберни на запад взгляд: Далеко ушёл Василий, Вася Тёркин, твой солдат. То серьёзный, то потешный, Нипочём, что дождь, что снег, — ¹²⁵ В бой, вперёд, в огонь кромешный Он идёт, святой и грешный, Русский чудо-человек. Разносись, молва, по свету: Объявился старый друг… ¹³⁰ — Ну-ка, к свету. — Ну-ка, вслух.

9

^1-2 По которой речке плыть, — || Той и славушку творить. — Русская пословица. — «По которой реке плыть, та и слава петь» («Русские народные пословицы и притчи», изданные М. Снегиревым. М., 1848, стр. 329).

10

⁴⁶ …без аттестата… — Продовольственный аттестат — документ, удостоверяющий право военнослужащего на пищевое довольствие. Аттестат выдавался при переводе военнослужащего или откомандировании его в другую часть.