Васка да Ковь

Эйта

Мила явно запуталась. Неужели все эти годы она только и думала, кто убийца, не доверяя никому, кроме не очень-то живых родственников? Неудивительно, что она в таком отчаянии, что готова вырезать всех.

– Это, конечно, очень интересно, но ты не думала, как велики шансы, что тебя выдадут замуж? Ну, когда выскользнула из собственной комнаты ночью?
– Вдруг сказал Васка.
– Вот-вот тебе найдут подходящего мужа и отправят подальше, раз как наследница ты больше не нужна. На твоем месте я бы не поступал столь опрометчиво и перестал

бы бродить по замку ночами. Ты удивишься, но, скорее всего, это заметят, даже если раньше им до тебя не было ровным счетом никакого дела. Ставлю доспех, скоро зайдут ко мне, найдут какую-нибудь твою вещь...

– ...Твою ж...
– Протянула Ковь, отвлекшись от разглядывания Милы, - А ты прав. Только ей даже из комнат выходить не надо было бы... Думаешь? Пятнадцать ведь всего, и ты рыжий. И у тебя есть невеста, которая зубами вцепится...

– Насколько я понял, им все равно. Я-то думал, почему нас так охотно приняли... скажу тебе вот что, Ковь, ни один молодой неженатый аристократ не войдет в замок, где есть несговоренная девушка старше двенадцати. Особенно, если ее хотят сбыть с рук. Прислушайся.

– Что?

– Ну, прислушайся, как ты умеешь. Солнце уже высоко, если все так, как я и сказал...

Васке не надо было договаривать, Ковь поняла.

Милы в комнате нет, Васки тоже нет, человек, который пошел бы подкладывать компромат в его комнату, это бы засвидетельствовал. Следующей комнатой, которую проверят, будет ее.

В конце концов, перекупить бедную невесту не так уж и сложно. Вряд ли она выглядела как кто-то, кто втрескался в Васку по уши, и будет драться за него до последнего.

Ковь прислушалась.

Далеко-далеко шумел лес и грыз землю червяк где-то глубоко...

Да уж, настраиваться Ковь так и не научилась. Она стала потихоньку уменьшать дальность.

Гудел ветер где-то на чердаках, шумели кухарки в дальнем крыле, где была кухня... нет, это все еще слишком далеко. Она прислушалась чуть по-иному.

По коридору определенно кто-то гневно топал. Негодующе. Разъяренно. Ковь даже подумала, что для подобной ситуации это как-то чересчур, так топать.

– Ты прав. Еще минут десять и... Мила, прячься.

Девушку затрясло. Ковь удивила такая реакция. Для девушки, много лет успешно скрывавшей свои контакты с братом-мавкой и сестрой-русалкой, Мила была слишком трепетна. Хотя, может, поэтому и скрывала успешно, что боялась каждого шороха? А, может, ее трясет от ярости?

– К-куда? Может, я просто выйду и убегу?

Нет. Не от ярости.

– Чтобы увидели, как ты выбегаешь из моей комнаты? А зачем ты сюда ходила? Быстро, отвечай!
– Рявкнула Ковь.
– Ну, что ты делала в комнате у незнакомой девки непонятного роду-племени?

– Эм... знакомилась? Интересно было послушать истории о... о... э-э-э...

– Прячься.
– Твердо сказали Васка и Ковь.

Ковь не ожидала, что они скажут это одновременно. Иногда их мысли шли в одном направлении, это ее пугало. Вот

сейчас, например, ей совершенно не нравилось то, что придется сделать. Она потянулась ослабить ворот ночнушки за секунду до того, как Васка сказал:

– А ты... Приспусти-ка с плечика рукав.

К тому времени, как в комнату наконец постучались, Ковь уже успела задремать у Васки на коленях. Сам Васка не заснул только потому, что волосы "невесты" (первоклассный конский волос, мастер говорил, что непрофессионал от человеческих и не отличит) щекотали ему шею и нос, и он с трудом удерживался от чихания.

– С добрым утром!
– Наконец вломилась в комнату небеременная мачеха. Мила, кажется, назвала ее Гарпией, но за обедом ее представили как Ганталену.

От ее резкого возгласа Ковь дернулась и заехала Васке затылком в подбородок. Он прикусил язык, а она, видимо, хорошенько ушибла голову, оттого удивленный вскрик вышел особенно натурально.

– Это не то, что вы подумали!
– Не задумываясь, выдала Ковь.

В ее голосе слышалась на редкость правдоподобная паника. Иногда Васке хотелось основать с ней на пару бродячий театр, и жить на гонорары до самой старости.

– Меня мучали кошмары, а сэр Васкилерох знает, что на новом месте меня всегда мучат кошмары, и я закричала, а у нас такая... ну, эта, красная нить, связь богов, судьба, мы любим друг друга, и он тут же примчался, и стал меня утешать, и утешал, и утешал, и утешал...

Конец фразы красная как помидор Ковь уже шептала себе под нос, уставившись на свои босые ноги и сминая в пальцах подол. Где-то Васка это уже видел.

Окончательно Ковь похоронила свою репутацию, когда подняла голову и сказала:

– А так я бы никогда до свадьбы... я порядочная девушка!

– Угу.
– Хмыкнул Васка угрюмо и повел себя так, как вел себя его брат, застигнутый на горячем: напал на раздражитель.
– Почему вы нарушили покой моей невесты? Таково ваше гостеприимство, врываться ни свет, ни заря в комнаты и будить бедняжку? Это уже неприкрытое хамство, знаете ли. Вы еще на ужине не высказали достаточного уважения... Мы уезжаем после обеда. Я скажу вашему мужу, что вы нанесли мне ужасное оскорбление.

Разумным было бы просто сказать, что она зашла пожелать доброго утра, извиниться и ретироваться, но, к счастью, Гарпия растерялась и дала Васке еще повод для удара:

– Я искала мою падчерицу...

– Простите? В покоях моей невесты?

– Мы нашли ее шарфик в вашей комнате...

– Что? Вы рылись в моей комнате?!
– Возмущенно воскликнул Васка.
– Мой дядя три года был в свите младшего принца! Мы обязательно... Да как вы...

– Но шарфик...

– Я понятия не имею, как он там оказался. Ваша падчерица... я, кажется, не видел ее на обеде, у вас есть падчерица? Наверное, она живет в этом замке дольше меня? Она могла его оставить до того, как я приехал. Сколько ей лет?