Вася Чапаев

Матвеева Евгения

— Никогда! — крикнул Вася.

Отец замотал головой:

— Ни в жисть!

— Вот теперь и смекай... — вздохнул сосед Катерина Семеновна повернула мертвое лицо.

— А кто же рубаху-то прислал? — трудно выговорила она.

—

Товаришок какой-нибудь. Може, Андрей сам его попросил перед... мгм... ну, значит, перед этим самым делом...

Скорбная нежность озарила лицо матери:

— Вспомнил, значит! Затосковал, чтобы хоть кровинкой своей в родимый дом вернуться...

Иван Степанович тяжело встал с лавки. Как бурлаки тянут груженую баржу, так он, налегая грудью на невидимую лямку, в последнем усилии преодолел несколько шагов, рухнул перед женой и, закрыв лицо свое в ее коленях, затрясся в страшном мужицком рыдании. Мужики сгрудились вокруг.

— — Степаныч, Степапыч!

— Не сдавайся, брат!

— Поддержись... — неумело утешали они.

— Не троньте его, — тихо сказала мать, поглаживая поседелые жесткие кудри мужа. — Не троньте! Само пройдет.

Вася не мог оторвать глаз от раскинувшей рукава рубахи. Короткое слово «убит... убит... убит...» стучало в виски, стараясь пробиться до мозга... Как Андрей говорил? «Не будешь помогать кровососам, они твоей крови напьются».

Из бурого пятна возникло дерзкое, улыбающееся лицо. «Ничего, братан, недолго им осталось!» Кому им? Андрей тогда не сказал,

а теперь Вася сам знает. Вот; таким черноусым эполетчикам, как тот на пароходе... Мамину, на ком Санькина кровь. Тем хозяевам, которые выслали на рабочих конную... Теперь Вася все понимает! И Андрей просил прислать свою смертную рубаху для того, чтобы Вася понял, как надо жить... за что умирать! Ведь у них с братом одна кровь!

Около двери тихонько плакали женщины. Чего они воют? Над такими покойниками не плачут. Гордятся ими! Их несут впереди, а за ними молча и грозно идет народ — как там, в Нижнем!

— Батя! — гневно крикнул Вася. — Не за то брат на смерть шел, чтобы ты на коленках елозил! Подымись!

— Правильно, парень! — вскочил сосед. — Не на горе вам Андрей кровь свою прислал, на гордость!

В избе стало тихо, когда, тяжело ступая, Иван Степанович подошел к сыну. Вася, не моргая, строго глядел в покрасневшие от слез глаза отца.

Иван Степанович отступил назад, и широкая его спина согнулась в поклоне.

— Прости меня, Василий, что не устоял на ногах. — Горькая усмешка блеснула под густыми усами. — Думал, и впрямь меня с корнем вывернуло, ан нет!

Тяжелая рука отца; легла на Васино плечо.

— Теперь в нашем роду ты за старшего, за Андрея будешь.

— Я за Андрея буду! — твердо сказал Вася, думая о своем.