Вася Кочкин, человек лет двенадцати
Шрифт:
Так и есть. Ромка стоял за углом и наблюдал за Кочкиным.
Вася с Костей уже не сидели на бревне, а ходили по нему, потому что не сиделось.
Тогда и появился Ромка. Только не один, а впятером. Компания подошла вразвалочку.
— Психуете? — с улыбкой спросил Ромка.
— Что нам психовать? Это ты психуешь, привел целый отряд, — сказал Вася. — У нас такого уговора не было.
— А я вообще с тобой не собираюсь драться, — сказал Ромка. — Еще стукну нечаянно, а ты рассыплешься. Можешь драться вот с этим! — Кузаков вытолкнул
— А он при чем? — удивился Вася. — У нас с тобой поединок!
— Ну, Пушкин! — Ромка оглядел Васю снизу доверху.
— Трусишь? — громко спросил Вася.
Ромка рассмеялся, сел на бревно.
— Для профилактики! — он подал знак рукой.
Не каждый способен понять, что значит слово «профилактика» в честном поединке. И Вася не понял. А Ромкины дружки поняли.
Двое подошли к Косте, двое — к Васе. Дальше все получилось неожиданно и быстро. Вася не успел ничего сообразить, как его взяли за руки и за ноги. То же самое произошло с Костей. Пленники, естественно, забрыкались, Костя завыл, а Вася брыкался молча. Их свалили в яму, где они продолжали барахтаться.
— Не больно? — спросил их Ромка.
Физически было не больно, а душевно — больно.
Друзья вылезли из ямы грязные и несчастные.
Компания хохоча удалялась.
— Предупреждал я тебя, — вытирая грязь с лица, заныл Костя. — А ты бубнишь свое…
Вася промолчал. Что тут говорить?
— Посмотри на себя! — не унимался Костя. — Весь в грязи! Вот влетит дома!
Вася опять ничего не ответил, он очищал брюки щепкой.
— Говорят ему, говорят, он никого не слушает! — Костя никак не мог остановиться. — Может, еще раз вызовешь его на дуэль?
— Вызову!
— Мало тебе! Кузаков еще не такую команду приведет. Он издевается! Понятно? А ты на удочку клюешь!
— Ничего не клюю. Это дело чести.
— Ну, ты воображаешь из себя не знаю и кого! Дело чести! Героически, наверное, мы выглядели, лежа в грязи! — Костя наконец рассмеялся.
— Ну и что? Разве не могут два благородных человека барахтаться в яме?
Тут Костя совсем развеселился.
— Ага! Все идут и думают: кто это в яме? А там благородные люди!
Они стали хохотать.
Тут, откуда ни возьмись, появилась Татка Малахова. Вначале они ее даже не заметили.
— Вы что, сумасшедшие? — спросила она. — Все в грязи и хохочете?
Они замолкли. Вася поднял с земли ранец, закинул через плечо.
— Грязные мы потому, что клад искали! А хохочем потому, что не нашли! Видишь, ямы вырыты? Это все мы с Костей рыли, ночами!
— Да видела я все, — промолвила Татка.
— Чего ты видела? — тут Вася поскользнулся и нечаянно толкнул Татку. Она упала.
Вася хотел помочь ей встать, но застеснялся Кости.
Костя тоже хотел подать Татке руку, но застеснялся Васи.
Мальчики шли, не разговаривая. А Татка, всхлипывая от обиды, плелась за ними.
Именно в этот момент им встретилась
— Откуда вы такие? — опешила она. — Почему Малахова плачет? Обидели ее?
Мальчики молчали.
— Я не плачу, — едва вымолвила Татка.
— Кочкин, хулиганить ты умеешь, а признаться боишься!
— Толкнул ее… — сказал Вася.
— Вот как просто! Взял и толкнул! — Светлана Ивановна даже отступила на шаг, будто хотела рассмотреть своего ученика с некоторой дистанции.
— Случайно… — прошептала Татка.
— А почему в таком виде? — продолжала допрашивать учительница. — Грязные, как поросята. Дрались? Малахова, с кем они дрались?
— Не видела, — опять прошептала Татка.
— Как же ты оказалась с ними?
— Случайно…
— Что-то слишком много случайностей. Случайно оказались вместе, случайно толкнул и подрались тоже, наверное, случайно. Ладно, идите быстрее домой, а то людей на улице распугаете. Завтра поговорим!
Светлана Ивановна, видимо, сама торопилась. Она почти бегом устремилась к трамваю. Только мелькал ее зеленый беретик.
Настало время разобраться с Таткой.
— Так что ты видела и что не видела? — хмуро спросил Кочкин.
— Все видела. Я хотела вам помочь, но не успела.
— С какой стати ты должна нам помогать!
— Как-нибудь обойдемся без девчонок! — добавил Костя.
— Потому что вас было двое, а их пятеро. Они мимо проходили, я в это время за угол спряталась.
— Очень приятное известие! — съязвил Вася.
Но Татке было невдомек понять мужское самолюбие.
— Вы больше с ними не связывайтесь, — попросила она.
Костя, несмотря на мужское самолюбие, обрадовался:
— А я о чем говорю? О чем я тебе, Кочкин, говорю? У Кузакова совести нет, а Васька ему чего-то доказать хочет. Говорит: дело чести! А он твоих слов не понимает!
— Смешно получается, — сказал Вася. — Если у тебя есть совесть и у меня есть совесть, то мы друг друга можем и поколотить. А у кого нет совести, того бить нельзя. Так?
— Ну… — Костя не знал, что ответить. — Так все равно ведь он тебя побьет!
— Побьет, — согласился Вася. — Но я ему не уступлю!
— Да борись сколько хочешь! — рассердился Костя. — Дурак ты, Васька, какой-то.
Черная полоса становится все чернее
Правильно говорил дядя Коля: жизнь идет полосами. Папа об этом тоже говорил, но у дяди Коли получалось выразительнее. Он при этом обхватывал голову руками, и всем было ясно, что наступила та самая черная полоса, которую дядя Коля предсказывал.
Папа был оптимистом и постоянно надеялся на светлую полосу. Как известно, он любил повторять: «Только больно видеть жизни край».