Вася Красина и Бюро Изменения Судеб
Шрифт:
Алия второй раз взглянула на часы. Время вышло, предстояло прощаться. Назойливость не нужна, и так сделано уже очень немало. Значит, честность в следующий раз. Не все сразу. Теперь важно тепло расстаться.
— Вы можете звонить мне в любое время дня и ночи, если захотите, — произнесла я с улыбкой, искренне добавила: — Вы мне нравитесь. Напоминаете сестренку. Она погибла много лет назад, до сих пор скучаю.
Я не просто так рассказала о Степке. Знала, что раскрытием трагического эпизода из личного смогу приблизить к себе человека, показать Алие, как она мне небезразлична, что я готова
— Вы тоже мне нравитесь, — чуть помедлив произнесла Алия. – Сочувствую вам в вашей потере. И знаете... Вы правы. Дальше так жить нельзя. Что-то надо делать. Что-то менять в отношениях.
— Это не быстрый процесс, но, главное, хоть с чего-то начать. Могу узнать у подруги телефон врача, если понадобится.
— Хорошо, Василиса. Мне девочек пора забирать. Занятия закончились. Спасибо вам, Василиса. Вы прям как сказочная фея сегодня меня поддержали.
— Надеюсь, я вам помогла.
— Помогли. Я поняла, что мне делать.
Взгляд Алии был полон решимости, она воспрянула духом, прям приободрилась вся. Стала увереннее, будто сбросила с себя часть камней, что носила тяжким грузом на сердце. Что же. Поживем, увидим. Теперь, когда связь налажена, можно немного расслабиться. Номер мобильного я у Алии не взяла. Знала, что при необходимости Буров или Глеб найдут точку входа, и мы случайно встретимся. На улице, на бульваре, в парке, в подъезде. А хороший, вообще, инструмент. Надо бы его как-то освоить.
Я улыбалась, когда вытаскивала Бракса из ямы, которую он выкопал за два часа. Как бы ее закопать, а то ненароком кто-то в ней вдруг окажется? Переломает все ноги, зайдя из любопытства в кусты.
Ноги… Так и пришлось мне в жасмине еще минут десять возвращать землю на место. К счастью, она была достаточно сухой, поэтому справилась быстро. Обувь от пыли протерла влажной салфеткой, что нашла в рюкзаке. Вышла из кустов с Браксом довольная и пошла на улицу под подозрительным взглядом проходившего мимо дедули. Даже не знаю, что он там мог подумать. Я же просто задрала нос и сделала вид важный и неприступный.
Когда вдруг понимаешь, что в шефе нет и капли сочувствия…
Перед выходом из закутка, где располагался детский центр, снова ожила гарнитура:
«Налево и метров сто пятьдесят по тротуару. Там моя машина. Довезу тебя и Бракса до дома.»
— Даже так? Вот спасибо! — обрадовалась я неожиданному предложению.
Слова Бурова успешно ответили и на вопрос, который я задала много раньше. Все это время, пока длился разговор с Алией, Михаил находился неподалеку. Он не сидел дома возле бассейна, не пил коктейли, не следил за мной из надпространства. Он был рядом. Может быть, через улицу или в придорожной кофейне, может, сидел в машине. Подстраховывал, контролировал, наблюдал, готовый оказать поддержку сразу, как только понадобится. Да и приехал сюда наверняка раньше меня,
Другое дело, что ответ на вопрос хоть и согрел пониманием, но оказался не таким уж и важным. Дорога ложка к обеду, как говорят. В голове накрепко засели мысли об Алие, ее муже. Я видела в ее страданиях несправедливость и не могла избавиться от чувств сострадания и жалости.
Буров сидел в машине, положив руки на руль и с внимательной задумчивостью смотрел на меня через зеркало заднего вида. Я увидела это, когда вплотную приблизилась к «Опелю». Сосредоточенный взгляд, терпеливое ожидание, на губах ни тени улыбки, пока я открывала дверь сзади, засовывала Бракса в салон и садилась сама.
— Что с лицом, Василиса? – вместо приветствия спросил Буров. – Ты съела по дороге лимон?
— Алия. Живет с абьюзером. Мне ее очень жаль. Ни один из людей не заслуживает насилия в жизни.
— Не нужно ее жалеть, — с усмешкой произнес Буров. — Каждая жена заслуживает своего мужа. И наоборот. Мы всегда получаем по законам мироздания то, что заслужили. Жалеть, значит не доверять Вселенной в реализации ее тонких идей и высшей воли. У Единого нет задачи мучить, люди мучают сами себя.
— Я не могу быть равнодушной, циничной. Смотреть на это.
— Никто тебя не заставляет быть равнодушной. Сопереживать можешь, ты ведь человек.
— А вы? Вы — человек? – недовольно спросила я.
— Снять кожу и показать тебе, что я рептилоид? – сарказм в голосе чуть протрезвил.
Меня поражала бесчувственность, с которой шеф рассуждал о законах Вселенной. Для меня это было дико, неправильно. Человек видит себя в других и получает всегда то, что заслуживает. Эта истина для меня имела смысл. Но разве она касается случаев, когда на невинных людей сливается чья-то агрессия? Это агрессор обязан держать себя в узде и нести ответственность за поступки. А тут, выходит, не так?
— У вас жертва виновата в насилии?
— По человеческим законам всегда виноват агрессор. По законам вселенной жертва несет ответственность за то, что с ней происходит. Душа отрабатывает свою карму. В прошлых жизнях она сама могла быть агрессором, убивать или за цикл реинкарнаций не может научиться преодолевать свои слабости, — спокойно заговорил Буров. — Жалея жертву, ты даешь ей компенсацию. Но это не любовь. Ты оказываешь ей медвежью услугу. Так жертва никогда не научится себя любить, будет искать жалости у тебя, у других людей, а если не найдет, то станет себя жалеть, но ничего не делать, чтобы выбраться из замкнутого круга.
— Не у всех жертв есть возможности вырваться. Бывает, что они просто тонут в болоте зависимости. Бывают слабыми. А если им помочь некому? Руку поддержки протянуть. Я не о жалости сейчас. Не все же сильные!
— Не все. Но такова жизнь. Потому они идут до точки невозврата. Иногда проходят множество реинкарнаций, чтобы понять. Рано или поздно чаша опыта переполнится, ну, или дно будет достигнуто, от которого можно оттолкнуться ногами и выплыть.
— Мне бы вашу уверенность.
— Алия уже десять воплощений подряд проходит одно и то же. Это ее личное чистилище. И не надоедает же. Покончит с собой, пойдет на новый круг.