Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж
Шрифт:
Глава 7
Час от часу не легче
Лето 1418 г. Ладога – Новгород
– Уходят, княже, уходят!
Князь с дружиною еще не успел выехать со двора усадьбы гостеприимного боярина Василия Есифовича, как вывернувший из-за угла всадник с хрипом взвил коня на дыбы:
– Уходят!
– Кто уходит? – не понял спросонья Егор. – Куда?
– Ладьи, государь! Корабли ганзейские! Посадник наш, господин Дмитрий Федорович срочно велел сказати.
– Понятно, – обернувшись к боярину, Вожников
День едва зачинался, стояло раннее утро, с росной высокой травой и белесо-голубым, едва тронутым длинными перистыми облаками небом.
В пятиглавом соборе Святого Климента басовито ударил колокол, тут же подхваченный буйным боем с церкви Святого Георгия Победоносца и нежно-малиновым звоном храма Воскресенья Господня. Откликнулись и монастыри – их тоже было слышно – и ближний, Никольский, и считавшийся дальним Успенский.
Нежаркое еще утреннее солнышко уже наполовину показалось за холмами, зажгло светом угрюмые вершины елей и сосен, швырнуло в серую волховскую воду пригоршню сусального золота.
Пользуясь слабым попутным ветром, все три ганзейских корабля уже отошли довольно далеко, паруса «Дойной коровы» белели уже у самой излучины, дальше, впереди, сверкнул стеклами кормовых окон «Золотой бык», а ушедшую далеко вперед одномачтовую «Святую Бригитту» уже почти не было видно из-за деревьев – лишь самую верхушку мачты с марсовой площадкой-гнездом.
По приказу князя лодьи ходко взяли в весла, рванули, ведомые молодецкою силой дружинников, словно торпедные катера – аж вода вскипела!
– Давайте, давайте, парни! – стоя на носу головного насада, подбадривал гребцов князь. – Постоим за Новгород и Святую Софью!
Не прошло и получаса, как на «Дойной корове» уже можно было разглядеть столпившихся на корме людишек. Уж конечно ганзейцы давно заметили погоню, однако понимали, что здесь, на реке – от быстрых гребных судов не уйти, не такой уж и сильный был ветер, тем более – на излучинах он начинал дуть совсем с другой стороны, так что требовалась смена галса – а простора для маневров нету, Волхов Седой, хоть и широка река, да не море.
– Скоро догоним, князь, – перебрался на нос боярин Василий.
В стальных наколенниках, поножах и миланском – черненом с узорами – панцире, он сильно напоминал крестоносца или какого-нибудь паладина из «рыцарских комиксов», с легкой руки великого князя печатавшихся по всей Европе и продававшихся по пять флоринов за выпуск.
Вожников своим видом от нового приятеля отличался несильно, разве что был без наколенников, да и панцирь – полегче (упади-ка в тяжелом в воду!) – обычная, обтянутая синим бархатом бригантина с золотыми французскими лилиями – подарок короля Карла. Бригантину эту Карл прислал недавно, вместе с изящно выкованным сверкающим шлемом с длинным назатыльником и золоченою полумаской – саладом, мечом в богатых, усыпанных самоцветами ножнах и колодой игральных карт, искусно расписанных придворным художником – итальянцем из славного города Турина. Карты, конечно, больше для княгинюшки предназначались, Егор их сразу ей и отдал – Еленка
– И зачем они вверх по реке пошли? – покусывая усы, недоумевал Василий Есифович. – Ежели б вниз, к Нево-озеру, так, может, и ушли бы. А так… Ведь рано или поздно мы их нагоним, зачем лезть в капкан?
Князь дернул плечом:
– Не знаю, боярин. Не знаю.
«Дойная корова» и «Золотой бык» между тем замедлили ход, а затем и вовсе произвели какие-то странные маневры, встав к преследователям бортами. Если бы дело происходило в веке семнадцатом, так Вожников, конечно, предположил бы возможный артиллерийский залп…
И такой залп последовал! Изрыгая пламя, подобно сказочным драконам, с ганзейских палуб дружно ахнули тюфяки-пушки! Ядра, правда, из-за дальности расстояния и несовершенства орудий, особого вреда не причинили, так, просвистели над головами, да на паре ладеек разнесли в щепы носы.
Однако совместно с канонадой последовал и арбалетный залп – а это уже было куда серьезнее, река не море, особенных волн нет, прицелиться можно куда как метко.
– Ну и ну, – нервно покачал головою Егор. – У них тут и арбалеты, и пушки… Просто какие-то пиратские рейдеры, а не торговые суда. А посадник-то говорил – крицы. Понятно – люди его так доложили. Это с каких же пьяных глаз можно медную крицу с пушкою перепутать? Разве что – с серебром завешенных.
Вражеские суда окутал густой пороховой дым – бело-зеленоватый, остро пахнущий серой, слабый ветер медленно сносил его к берегу, и так же медленно, словно на брошенной в проявитель фотобумаге, появлялись контуры кораблей. Сначала показались верхушки мачт, потом надстройки…
Дружинники между тем не теряли времени даром – пользуясь дымом, по приказу князя бросились на абордаж!
С ганзейских палуб уже послышались крики, донесся и сабельный звон… Вожников улыбнулся – когда-то и он вот так же, с сабелькой, да на чужие суда! Эх, ватага, ватага, верные друзья… Нынче-то Егор не особенно лез в схватку, понимал – сие не полководца дело… лишь иногда, конечно, мог подбодрить, рвануть…
Однако сейчас что-то его в бой не тянуло, в отличие от переминавшегося с ноги на ногу боярина… что-то казалось неправильным… Да все было неправильно, все! Бегство вверх по реке, этот дурацкий залп – что они, не понимают, чем все закончится? Хорошо все понимают. Тогда почему столь глупо себя ведут? А если – не глупо? То есть, это ежели смотреть со стороны великого князя – глупо, а если – с их стороны? Зачем-то все это им надо… обстрел, абордаж…
Господи! Тут же два судна! А третье где?
– Время они тянут, – недобро прищурился князь. – Василий!
– Да, государь! – боярин с готовностью выпятил грудь.
– Остаешься за старшего, сейчас пошлю гонцов к воеводе и сотникам. Пущай тебя слушают, а ты особо не торопись. Главное, не выпусти с судов лодки.
– Понял, княже, – радостно вытянулся Василий Есифович. – Дозволь спросить: а ты?
– А моя погоня еще не закончена… Думаю – это основное сейчас дело. Кормчий! Мы сможем обойти вражин, скажем, вдоль берега?
– Не все лодьи, государь. Осадка!