Ватерлоо Шарпа
Шрифт:
— Чарли, если меня убьют, позаботься о Салли. — жена Клейтона, Салли, по общему признанию была самой красивой женой в батальоне. — Ты ей нравишься, — объяснил Клейтон свои слова.
— Все с тобой будет нормально, — Чарли Веллер при мыслях о Салли почувствовал возбуждение, несмотря на то, что над его головой свистнула пуля.
— Боже, ну когда это кончится! — Клейтон повернулся и взглянул на офицеров. — Черт возьми! Майора Вина убило! Так ублюдку и надо.
— Смотреть вперед, рядовой Клейтон! — прикрикнул сержант Хакфилд, дотронулся до лежащей в кармане библии и взмолился, чтобы у французов кончились патроны.
Полковника
— Это, конечно, не мое дело, — раздался за спиной Форда чей-то голос, — но я бы продвинулся вперед на пятьдесят шагов, дал залп, и отступил обратно.
У Форда от неожиданности даже исчез приступ тошноты, он нацепил так и оставшиеся непротертыми очки и увидел подполковника Шарпа. Форд хотел что-то ответить, но не смог выдавить ни слова.
— С вашего разрешения, разумеется, — тактично продолжил Шарп.
Форд от страха не мог раскрыть рта и лишь кивнул.
— Южный Эссекский! — от громкого клича Шарпа ближайшие к нему солдаты вздрогнули. Неважно, что он назвал их старым именем, они знали кто они такие, и, в конце концов, он дал им возможность не просто стоять, а что-то делать. — Передний ряд! Примкнуть байонеты!
— Боже, спасибо тебе за Шарпа! — с жаром сказал Клейтон и наклонился, чтобы воткнуть байонет в дуло своего мушкета.
Шарп протиснулся сквозь плотные шеренги пятой роты и встал в центре передней шеренги.
— Батальон пройдет пятьдесят шагов вперед! Бегом! Направо! Марш! — Шарп обнажил свой палаш. — Вперед, ублюдки! Веселее! Пусть лягушатники знают, что мы идем убивать их.
И они побежали вперед и кричали. Они знали Шарпа, они шли за ним в бой и раньше, и им нравилось слышать, как он отдает им приказы. Они доверяли Шарпу. Он приводил их к победе и придавал уверенности в своих силах. Масса французских стрелков исчезла за гребнем холма, отступив от их неожиданной атаки. Шарп добежал до самого гребня холма и остановился.
— Батальон, стой! — его голос, натренированный в бытность Шарпа сержантом, мгновенно остановил весь батальон. Впереди них французские вольтижеры отходили на новые позиции.
Шарп повернулся к батальону.
— Первая шеренга на колено! Цельтесь в ублюдков! Стреляйте каждый в одного! Цельтесь в живот! — Шарп прошел через стоявшую на одном колене первую шеренгу и повернулся к французам лицом. Он увидел, что мушкетное дуло одного вольтижера направлено прямо на него и знал, что француз просто тщательнее прицеливается. Также он знал, что нельзя присесть или уклониться, приходилось надеяться на неточность французских мушкетов. — Целься! — закричал он. Француз выстрелил и Шарп почувствовал дуновение ветерка от пролетевшей вплотную со щекой пули. — Огонь!
Раздался мощный залп. Было убито не меньше двадцати французов, и вдвое больше ранено.
— Легкая рота! Останьтесь на месте и перезаряжайте! Передняя шеренга встать! Отходите назад. — Позади него лежал убитый
Стрелки батальона рассеялись по гребню холма. Их новый командир, капитан Джефферсон, в нетерпении дрожал, желая оказаться подальше от этого места. Люди закончили перезаряжать мушкеты и встали на колено. Выжившие французские стрелки вновь подтягивались, заполняя бреши, оставшиеся после первого залпа.
— Ждать приказа! — обратился Шарп к своей старой роте. — Выбрать цели! Клейтон!
— Сэр?
— Офицер справа от тебя. Высокий ублюдок с рыжими усами. Я хочу, чтобы он был мертв. Рота! — он подождал секунду. — Огонь!
Этот залп нанес даже больше ущерба, хотя был ли убит тот усатый офицер, Шарп сказать не мог. Он приказал людям возвращаться к батальону. Весь этот маневр выгадал лишь несколько мгновений передышки, не более, но и это было лучше, чем просто стоять под обстрелом вражеских стрелков.
Шарп на несколько секунд задержался на гребне холма. Он не бравировал, просто в пяти сотнях шагах слева от него он увидел два батальона пехоты «красных германцев», наступающих в колонне. Они направлялись к ферме Ла-Э-Сент с поднятыми флагами, скорее всего для того, чтобы отогнать французов от фермы.
Он бы хотел остаться и посмотреть подольше, но неприятель уже возвращался к гребню, и Шарпу пришлось уйти к батальону.
— Спасибо, что разрешили командовать, полковник!
Форд не ответил. Он был в плохом настроении, чтобы оценить тактичность Шарпа, напротив, был уязвлен тем, что стрелок оказался лучше него. Форд знал, что это он должен был отдать такой приказ, и что он сам должен был повести за собой батальон, но он от страха и не подумал об этом. Он сражался совсем немного и никогда не видел подобного ужаса: люди на поле боя умирали ежеминутно, его батальон становился все меньше и меньше и казалось, что они умрут здесь все до единого. Форд стянул очки и начал протирать их об попону седла. Он страстно желал, чтобы все это поскорее закончилось. Неважно, победят они или проиграют, лишь бы все это закончилось.
Но все еще только начиналось.
Герцог Веллингтон больше не беспокоился о Принце Оранском. В начале битвы он еще вежливо и тактично обращался с ним, сообщая ему о любых приказах подразделениям, находящимся в его подчинении, но теперь положение стало отчаянным, и герцог просто игнорировал Юного Лягушонка.
Но это не значило, что Принц начал считать себя лишним. Напротив, он увидел в себе единственный шанс на победу. Надо было спасти Ла-Э-Сент и чтобы сделать это, Принц приказал отправить остатки бригады Германского королевского легиона атаковать французов, осаждающих ферму.
Полковник Кристиан Омптеда, командир бригады, свел два своих батальона в колонну, приказал примкнуть байонеты, и наступать. Целью наступления было поле к западу от Ла-Э-Сент, где скопились французы.
Германцы уже дошли до гребня холма и начали спускаться, как к ним подскакал Принц Оранский.
— Выстроиться в линию! — закричал он. — В линию! Надо охватить их с флангов! Приказываю вам наступать в линию.
Батальон остановился, а полковник Омптеда начал возражать против этого приказа, ибо где-то внизу была вражеская кавалерия. Принц посмотрел на долину.