Ватерлоо Шарпа
Шрифт:
Лорд Джон застонал от заполнившей его боли.
Питер д`Аламбор лежал на перевернутой телеге, служившей для хирургов столом, деревянные доски телеги пропитались кровью, а руки хирурга от крови казались морщинистыми.
— Вы готовы, майор? — у хирурга был сильный акцент, выдававший уроженца западных графств.
— Да, готов, — д`Аламбор отказался и от рома, который предлагали в качестве наркоза, и от куска кожи, который прикусывали, когда боль становилась нестерпимой. Ему было важно показать, что он не боится боли.
— Кости не
Боль огнем пронзила бедро д`Аламбора. Хирург нащупывал пулю в ране длинным металлическим прутом. д`Аламбор боялся закричать, он видел, как солдату из его собственного батальона ампутировали ногу и тот не издал ни звука, когда огромной пилой перепиливали его бедро. Кроме того, рядом стоял Харпер и д`Аламбору было бы стыдно проявить слабость в его присутствии.
— Ага, вот она, маленькая гадина! — пробурчал хирург, — вы чувствуете, майор?
Д`Аламбор ничего не чувствовал, кроме сильной боли, но хирург явно царапал по пуле своим щупом.
— Уже не долго, — весело сказал хирург, затем сделал большой глоток рома. — Сейчас будет больно, майор.
— Боже, — д`Аламбор не смог сдержать возгласа, но не дергался, пока хирург копался в его ноге. Неподалеку взорвался снаряд, и над их головами пронеслось несколько осколков.
— Вот она! — хирург держал пулю щипцами. — Протяните руку! Ну, парень, протяни же руку! — д`Аламбор послушно протянул руку и хирург положил ему в ладонь маленькую окровавленную пулю. — Я только извлеку то, что осталось от ваших бальных штанов и вы снова заскачете как кузнечик.
Пока от раны отрывали куски ткани было больно, затем к бедру д`Аламбора приложили что-то прохладное. Лоб был покрыт потом, но он знал, что худшее уже позади. Он вытер пулю о мундир и спрятал в карман. «Такая маленькая, не больше ногтя», — подумал он.
Ассистенты забинтовали его бедро и помогли слезть с телеги.
— Вам неплохо бы отдохнуть, — сказал хирург, вытирая руки об свой фартук, хотя тот был уже пропитан кровью. — Идите к рощице, майор, отдохните там.
— Нет, — д`Аламбор попробовал походить и обнаружил, что может хромать без особой боли. — Благодарю вас, но отдыхать мне некогда.
Но хирург уже не обращал на него внимания. На телеге уже лежал солдат с оторванной рукой и тремя ребрами, торчащими из грудины. Харпер подвел лошадей.
— А почему бы и не отдохнуть, мистер д`Аламбор?
— Я возвращаюсь в батальон, Харпер.
— Вы уверены, что сможете?
— Да просто кусок мяса вырвало, ничего серьезного.
— Но ведь больно.
Когда Харпер помогал д`Аламбору усесться в седло, тот чуть не закричал от боли.
— Ну, вам ли не знать, — ответил он, с трудом сохраняя самообладание.
— Это забавно, — ответил ирландец, — но у меня никогда не
— Вот и не искушай судьбу, — сказал д`Аламбор.
— Учитывая, что судьба сделала с Ирландией, на меня одного ее уже не хватит, — засмеялся Харпер. — Значит, долг зовет?
— Да, долг, — д`Аламбор знал, что может покинуть поле боя, и никто не сможет его обвинить в трусости, но в свое время он видел как один офицер вернулся на поле боя после того как ему ампутировали. д`Аламбор возвращается, потому что он офицер и это его долг. Он подавил страх, улыбнулся и поскакал к склону.
Майор Вин был убит французской пулей, попавшей прямо ему в глаз. Он прохрипел что-то и упал с седла позади полковника Форда. Полковник с ужасом уставился на его лицо, на котором возникла жуткая красная дыра.
— Майор Вин! — нервно позвал Форд.
Труп, разумеется, не пошевелился.
Форд попытался припомнить имя майора.
— Эдвин? — снова позвал он. А может, Эдвард? — Эдвард? — но Эдвин Вин молчал и не шевелился. На то место, где должно было быть лицо, села муха.
— Майор Вин! — резко сказал полковник, как будто приказ мог его воскресить.
— Он готов, сэр, — сказал сержант-знаменосец, затем, видя непонимание полковника, доложил, как следует: — Майор мертв, сэр.
Форд нервно улыбнулся и с трудом подавил крик. Он еще не знал этого, но примерно четверть людей из его батальона к этому времени были мертвы или тяжело ранены. Полковой сержант-майор Макнирни был выпотрошен ядром, которое убило еще двоих и оторвало руку третьему.
Дэниел Хэгмен получил пулю в легкие и теперь кашлял кровью, когда пытался говорить. Шарп встал на колени перед ним и взял за руку.
— Мне жаль, Дэн. — Шарп знал Хэгмена дольше всех в своей легкой роте. Старый браконьер был отличным солдатом, умным, веселым и преданным другом. — Я отведу тебя к хирургам, Дэн.
— В задницу хирургов, мистер Шарп, — сказал Хэгмен и замолчал. Шарп закричал двум людям из оркестровой партии, чтобы они несли его к хирургам, но Хэгмен уже умер.
Сержанту Хакфилду пулей оторвало палец на левой руке. Он тупо уставился болтающийся на куске кожи палец, но отказался покинуть строй и отрезал палец ножом, а капитан Джефферсон замотал рану куском ткани. Рядовой Клейтон дрожал от страха, но стоял в строю и смотрел на французских стрелков, скопившихся на гребне холма. Рядом с ним рядовой Веллер вспоминал свои детские молитвы, но, хотя его детство было не так уж давно, не мог припомнить ни одной.
— О, боже! О, боже! — это все, что он вспомнил.
— Бог не поможет! — сказал Клейтон и присел, пуля попала ему прямо в кивер.
— Эй, там, стоять смирно! — закричал сержант Хакфилд.
Клейтон поправил кивер и пробормотал ругательство в адрес сержанта.
— Нам надо пойти в атаку, — сказал он, после того как в очередной выразил мнение о матери сержанта.
— Наступит время, и атакуем, — Чарли Веллер был уверен в победе.
Еще одна пуля пролетела в дюйме от головы Клейтона. Он беспомощно дрожал.