Вавилон. Пламя

Раскольникова Ярослава

– Что я говорила про препирания? Берите что осталось от рыбы и двинули, уважаемые чародеи, – она повернула голову в сторону внезапно раздавшегося громкого урчания откуда-то издалека. – Это самец. Хм. Давайте-ка шустрее, кирьи. Не нравится мне это все.

Дарири и Варац с готовностью поднялись, и, наспех закидав костер, направились за Лилит к воде.

Они перешли реку вброд, держась друг за друга, чтобы не быть снесенными сильным течением. Нога Дарири соскользнула о камень, и она вцепилась в Лилит обеими руками,

отпустив Вараца. Вовремя подхваченный Лилит чародей избежал падения, но полностью окунулся в мутную воду. Выразив свое недовольство нелестным комментарием в сторону чародейки, он быстро оправился от конфуза и больше не вспоминал об этом инциденте.

Другой берег реки был крутым и густо заросшим камышом. Лилит вылезла первой, уцепившись за высокую траву, и последовательно вытащила двух запыхавшихся чародеев.

– Отжимаем подолы и шагаем, – скомандовала Лилит, стряхивая с себя ряску. – Отличные штаны, кстати. Спасибо.

– Рад быть полезным, – поклонился чародей, скручивая насквозь вымокшую джеллабу. – Куртку бы тоже обновить. Ты в этой смешно выглядишь.

– А чувствую себя еще смешнее, – Лилит подняла руки перпендикулярно телу, демонстрируя висевшую на ней мешком одежду.

– Непозволительно! Особенно кирье твоей незаурядной внешности. Ты должна владеть комнатой, когда входишь в нее, а не чувствовать себя шутом.

– Не вижу тут комнат, но спорить не буду, – Лилит сломала толстую ветку, наступив на нее ногой. – В этом мешке жутко неудобно. Но ты пока побереги силы. Котелок нам нужнее.

– Не разделяю твоей практичности, – в тон ей ответил Варац. – Но спорить не буду. Потому что я обходителен и уступчив. Бываю периодически.

– Как мы заговорили, – недовольно буркнула Дарири, подвязывая мешавшие волосы куском платья.

– Ну-ка не начинать! – Лилит еще раз хрустнула длинной веткой и подбросила ее в руке, оценивая вес. – Обоим рты завяжу, если придется.

С этой стороны лес был реже и древнее; крупные найсоны – маловетвистые деревья с лихо перекрученными стволами – были разбавлены немногочисленными колючими кустарниками. Здесь было много заросших мхом камней, неровностей почвы и околоболотистых участков земли. Было прохладно, по земле стелилась едва заметная белая дымка: споры грибов-маховиков. Возле ноги Лилит юркнула мышь.

– Скажите, если вдруг увидите зайца. Хотя я бы не надеялась, конечно. Гидры их нещадно истребляют, мерзавки.

– Сколько тут вообще гидр? Куда ни плюнь, попадешь в гидру.

– Явно больше чем должно быть, – ответила Лилит, пробуя палкой кочку впереди себя. – Они территориальные, как правило одиночки. Территория одной гидры – примерно десять ику.

– Сколько?!

– Говорю же, одиночки. Не выносят конкуренции. Они почти весь день заняты тем, что сидят на камнях и вынюхивают, не зашел ли, случаем, к ним кто-то из многоголовых собратьев. Если зашел – будет мясо. Гидры дерутся жестоко и насмерть. Особенно за территорию.

– Так и откуда их тут столько?

– Видимо, мы везучие очень, – хмыкнула

Лилит. – И нарвались на семейство. Могли с тем же успехом в их гнездо на телеге въехать. Если б я знала, что их тут больше одной, не стала бы ёри жрать. Но что ж теперь поделать.

– Так это были детеныши?.. – Дарири провалилась в небольшую трясину. – Твою мать…

– Ну. Детеныши еще куда ни шло. А вот их родители… – Лилит красноречиво прищелкнула языком.

– “Куда ни шло”? Ты видела, как они за мину разорвали снаряженный, подготовленный отряд? – взволнованно спросила Дарири.

Лилит вскинула бровь.

– Видела. А родители будут еще хуже. Гораздо. Особенно если учуят ёри. Знаешь, его им раньше скармливали перед гидриными боями. Спровоцировать ярость. Даже профессия такая была – сборщик ёри. Очень редкая и опасная. Почему – можешь наблюдать воочию.

– Ты много знаешь о гидрах, – заметил Варац. – Откуда?

– Книжки читаю, – ответила Лилит. – С умными людьми общаюсь. В моей работе бесполезной информации не бывает.

– Хорошая же у тебя, должно быть, память, – хмыкнул чародей со скепсисом.

– До дурного хорошая, – кивнула Лилит. – Злопамятности не существует. Существуют люди, которые помнят, как все было на самом деле.

– Ох, – чародей потер руки с предвкушением. – Обожаю категоричные утверждения! Их растаптывать приятнее всего. То есть, ты не выбираешь, что помнить, а что забыть?

– Я не выбираю, потому что я ничего не забываю.

– Да ну? Ну-ка давай, в чем была Дарири когда вы впервые встретились?

– Бархатное платье, зеленая накидка с лисьим воротником, перчатки в цвет с крупными швами, волосы собраны в пучок, перевязаны темно-синей широкой лентой, серьги с опалом, темные туфли и взгляд, полный растерянной неуверенности, – после недолгой паузы ответила Лилит без запинок.

Варац посмотрел на Дарири вопросительно.

– Я, думаешь, помню? – ответила та. – Ну вроде примерно так. Накидка у меня такая была, перчатки тоже. Серьги до сих пор есть.

– Любопытно, – чародей посмотрел на Лилит с интересом. – Ты вообще ничего не забываешь?

– Редко. Это не идеальная память, просто натренированная подмечать детали.

– Ага! И каков же принцип, по которому ты забываешь или запоминаешь? – не унимался чародей.

– Забываю, если информация ненужная. Я хорошо помню имена, лица, слова и поступки. И детали, с ними связанные. Специфика работы.

– Хорошо, зайдем с другого бока. Если говорить о личных делах?

– У меня нет личных дел.

– Дело же не только в памяти. Дело в том, на чем ты фокусируешься, дорогуша. Положим, я спас тебя от смерти, а потом начал врать, вилять, и вообще вести себя как скот. Что ты запомнишь лучше?

– Я фокусируюсь на том, что важно. Человек не лжет без причин, значит я запомню ложь. Не потому что мне не все равно, а чтобы не доверять ему свою спину.

Варац вздохнул.

– Иначе! На тебя покусился бандит. Ты отбилась, но он ушел. Как ты поступишь?