Вавилонская башня и другие древние легенды
Шрифт:
— Давай ещё денег. У нас даром не кормят.
Младший сын говорит:
— Денег у меня нет. На, возьми мое седло.
Хозяин седло взял и за это кормил его ещё три дня. Потом младший сын отдал хозяину рубаху шёлковую, кушак, уздечку. Всё, что мог, отдал, и наконец уже ничего не осталось.
Хозяин говорит:
— Давай коня. Всё равно тебе его не прокормить — одна обуза. Да и без седла куда поедешь! Продашь коня — так и быть, живи у меня ещё месяц.
Пошёл младший сын в конюшню с конём прощаться. Поцеловал его между ушами и заплакал. Вот когда припомнился ему родной
А возвращаться стыдно.
И побрёл младший сын, без шапки, босой, искать себе заработка. Толкнулся в один дом, спрашивает:
— Нужен вам работник?
— Нужен, — отвечают. — Шить умеешь?
— Нет, не умею.
— Тогда не нужен.
Пошёл в другой.
— Работник требуется?
— Очень даже требуется, — говорят. — Семья у нас большая, а стряпать некому. Будешь у нас за повара.
А он говорит:
— А я стряпать не умею.
— Тогда прощай!
В третьи ворота стучится. Там дом строят, рук не хватает. Обрадовались ему, говорят:
— Иди к нам плотничать!
А он никогда и топора в руках не держал.
И всюду его спрашивали, что он умеет делать. А он ничего не умеет.
Наконец пришёл к одному человеку, тот ему и говорит:
— Ну что ж, если ты ничего не умеешь, придётся тебе свиней пасти.
И младший сын остался у этого человека свинопасом.
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
Приключился в той стране неурожай, и наступил голод. Хозяин говорит:
— Мы тебя кормить больше не можем. Сами еле перебиваемся. А жить — живи у нас, если хочешь.
Остался у хозяина — куда он пойдёт? И подъедал за свиньями отруби в корыте.
Горько стало ему! И всё чаще дом родной вспоминается.
«Там, у отца, думает, последний работник ест вволю, а я здесь должен с голоду пропадать! Пойду-ка я лучше к нему, повинюсь. «Простить ты меня не простишь, — скажу ему, — но возьми меня к себе в работники. Я хоть сыт буду, и около тебя».
Подумал так и стал к родной стороне пробираться. Оттуда-то он как ветер мчался на коне! А обратно ползёт еле-еле: сил мало, изголодался весь, иззяб. Посчастливится орешков соберёт в лесу или ягод. А то у добрых людей хлеба попросит.
Так и дошел до родных мест. И чем ближе к дому, тем ему страшнее. Как-то встретит его отец? А вдруг с глаз долой прогонит и не захочет даже выслушать? Задумался он об этом, смотрит — а вдали родной дом. Ближе, ближе подходит к дому, а там какой-то старик на пороге. Старик этот его отец. Он сразу признал своего сына и кинулся ему навстречу.
Сын упал перед ним на колени и заплакал:
— Отец, отец! Зачем я не послушался тебя? Зачем бросил дом родной и ушёл на чужбину? Деньги твои я все промотал, а потом скитался и маялся. Простить ты меня не можешь, я знаю, но возьми меня к себе хоть в работники.
Но отец поднял его с колен и поцеловал.
— Разве ты забыл, что я твой отец, а ты
И громким голосом крикнул работникам:
— Сын мой вернулся! Несите самые лучшие одежды! А к ужину зажарьте самого лучшего телёнка!
И созвал полный дом гостей, и стали они пировать.
А старший сын идёт с поля и слышит громкие голоса, смех, песни. Подзывает работника и спрашивает:
— По какому случаю в доме моего отца пирование?
Работник ему говорит:
— Вернулся твой младший брат, и хозяин велел в его честь зажарить самого лучшего телёнка.
Обидно показалось старшему, что так встречают его брата. «Что же это такое? — думает. — Я всю жизнь при отце, пасу его стада, поля его возделываю, старость его утешаю. А брат мой гулял по свету да деньги отцовские тратил. В его честь пир устраивают, гостей созвали, а про меня отец и не вспомнит! Не пойду к ним!»
Но тут отец сам к нему вышел, взял его за руку и сказал:
— Идём же скорее! Ты видишь, какая у нас радость? Твой брат пропадал и нашёлся. Ведь мы думали: он умер, а он здесь, живой!
И старший брат вошёл в дом, увидел младшего и не узнал его: такой он стал худой да бледный.
— Видно, хлебнул ты горя, — сказал он, обнял брата и сел с ним рядом.
?? ?? ?
?
?? ?? ??
?? ?? ??
Вместо послесловия
?? ?? ??
В середине шестидесятых годов я стал получать такие телеграммы: «Приналягте на Давида. Ваш Чуковский». Завершалась, и как всегда срочно, работа над книгой «Вавилонская башня». Художник А. Фейнберг уже сдал в Детгиз красивые иллюстрации, и там с нетерпением ждали, когда же наш авторский коллектив поставит последнюю точку. Ждал директор Детгиза К. Ф. Пискунов, пылко любивший поэзию, ждал главный редактор В. Г. Компаниец. Называю имена издателей, ибо затеять тогда такое издание могли только смелые и авторитетные люди.
Мы готовили пересказ библейских мифов для дошкольников и младших школьников, пересказ, больше похожий на сказку. У Корнея Ивановича Чуковского такой опыт уже был. В его «Храбром Персее» к ребятам пришла добрая волшебница Афина Паллада. Теперь очередь была… за волшебником Ягве.
Где бы мы ни рассказывали о том, над чем работаем, идея вызывала интерес и одобрение. Как-то на вечере в Доме литераторов мои пересказы «Юность Давида» и «Предсказатель Иона» слышал академик Г. И. Францев. Он сказал, что появление этой книги для детей было давней его мечтой. Известный ученый вспомнил, что Маркс, редактируя сочинение Отто Бауэра, внес туда фразу: «Религия находит свое разрешение в сказке». Всегда, при всех обстоятельствах остается жить, способна воспитывать каждое новое поколение тысячелетняя культура — своими грандиозными поэтическими образами и сюжетами. Среди них — и библейские сюжеты.