Вавилонская башня
Шрифт:
Чем-то он здорово напоминал Остапа Бендера, подряжающегося нарисовать агитационный шедевр.
– Ну и ладно, дерзай, – отпустил его Скудин, облегчённо вздохнул и сразу забыл об импортной делегации. Своих дел хватало. Однако скоро выяснилось, что делать эти самые дела ему предстояло в гордом одиночестве. Чёртов Гринберг мигом увёз всех на репетицию. И Бурова, и Капустина, и Ефросинью Дроновну. В неизвестном направлении. На казённом бронированном авто…
Американцев встречали на следующий день в Пулково-2. Простенько и со вкусом. Вначале прямо к трапу направились Буров и Ефросинья Дроновна. Чинно, степенно, с чисто русским достоинством. Глеб передвигался на четвереньках. Он был наряжен бурым лесным медведем.
– Здрасьте вам, гости дорогие, – певуче сказала Фросенька и поклонилась в пояс с завидной грацией, а Буров зарычал. При этом он чуточку не рассчитал, и Сара Розенблюм с профессором О’Нилом на всём серьёзе собрались ретироваться в свой «Боинг». О, эти русские! А их-то убеждали перед полётом, что в России на улице медведя не встретишь…
– Ну, Скудин, ты даёшь… – Чекист в белых кедах задышал и побледнел под цвет своих тапок. – Этак и международный скандал раздуть можно. Топтыгин-то чего ревёт у вас? Не кормлен, что ли?..
– Не гулян, – с непроницаемым видом пояснил Иван, а тем временем откуда-то чёртом из табакерки вывернулся Гринберг – весёлый, о сабле, в кармазинном кафтане, рысьей шапке и лиловых зарбасных штанах. С приговором, с переплясом, с балалайкой в руках… Да не один! С девицами-душеньками-красавицами – Колеттой, Полеттой, Жанеттой, Жоржеттой и Мриэттой, наряженными в мини-юбки, кофты-марлёвки и пикантные кокошники.
– Во поле березка стояла!!! – затянул Гринберг и послал американцам воздушный поцелуй, а девушки-красавицы повели хоровод и стали подпевать: – Люли-люли стояла, некому березу заломати…
– Oh, that’s better! – отреагировали американцы, побороли стресс и начали дружно сходить по трапу. – What a song! What a boy! A real kazak… [5]
– Ну слава Богу. – Чекист в белых тапках просиял, высморкался и в шутку погрозил Скудину пальцем. – А ты шалун, шалун. Тёлки-то у тебя небось того… огуляны…
Однако Скудин не отреагировал. Он смотрел на группу иностранных гостей, которые, забыв о всяческом церемониале и этикете, с воплями радости ринулись к нему. Экс-преподобный Браун и братья во Христе Хулио, Чарли, Бенджамин и Родригес-младший. Только не в милотях, [6] не в сутанах, не в рубищах и не в веригах. Во всём блеске американских парадных мундиров.
5
О, это уже лучше! Что за песня! Что за парень! Настоящий казак… (англ.)
6
Рубище из овечьей шкуры.
– Иван, брат наш! – вскричали они хором. – Ты теперь один в поле воин?
– Как это один? – оскорбился Скудин и поманил пальцем. – Ап!
Сейчас же к нему подтянулись Буров (уже не на четвереньках), Гринберг (без балалайки) и Капустин (в фуражке с васильковым околышем). Экс-отец Браун вдруг заговорил о погоде:
– Здесь у вас все же лучше, чем в яме с дерьмом, но чертовски разгулялись ветра. Давно не припомню подобной болтанки. У нас, впрочем, «индейское лето» тоже было паршивым…
Кудеяр сразу же как-то нутром почувствовал, что «паршивость» «индейского лета», оно же бабье, объяснялась не только
Между тем выяснилось, что американцы и в самом деле успели вовремя. Небо очень быстро, прямо на глазах, затянули тучи, ясный полдень сменился натуральными сумерками. Повеяло ледяным холодом, словно где-то распахнулся чудовищный морозильник… В стылой, ощутимо плотной полутьме закружились белые, тающие на лету мухи.
– И здесь то же… – ни к селу ни к городу пробормотал бывший Браун. По-английски пробормотал, но Иван понял. Другое дело, железного негра внезапным холодом было не прошибить, а вот остальные члены делегации с явной тревогой поглядывали на небеса. Ни дать ни взять прикидывали, не привезли ли они с собой на хвосте через океан нечто такое, с чем успели очень неприятно познакомиться дома.
Когда американцы, унося с собой благоухающий каравай, уже забирались в специальный автобус, Кудеяр придержал Брауна за руку и глазами указал в сторону города. Браун оглянулся. В семи километрах от них тяжёлые клубящиеся тучи подсвечивало явственно видимое трепещущее радужное сияние.
– Это… оно? – помолчав, почему-то шёпотом спросил негр.
Скудин молча кивнул…
– Ну конечно, были некоторые недоработки, но в целом молодец, – похвалил Кудеяра чекист в белых тапках. Попытался сально посмотреть на бёдра Ефросиньи Дроновны, но та подарила его таким «рублём», что он как-то сразу усох и бочком, бочком направился к машине, пернатой от антенн. Буров рыкнул вслед, и дверца очень быстро захлопнулась.
Врёшь, не возьмёшь!
Иван со своими из аэропорта поехал в институт. И самым первым, кого он встретил ещё на парковке, был профессор Звягинцев. Лев Поликарпович не ездил встречать американцев – а что ему их было встречать, ведь Шихмана с Беллингом самолёт на этот раз не привёз… Звягинцев был облачён в старомодную, весьма жидкую по наступившей погоде куртку, и в первое мгновение Скудину при виде учёного стало попросту холодно. Однако потом он заметил, что куртка была расстёгнута чуть не настежь. Профессор натурально не замечал внезапного похолодания – шёл к арахисовому «Москвичу» походкой низвергнутого монарха, отбывающего в изгнание. Верные сподвижники молча топали рядом и по бокам – Альберт, Веня и Виринея. Они не провожали профессора, а уходили с ним вместе. И только у одной Виринеи в уголках зелёных глаз мерцало затаённое ехидство игрока, до поры до времени придерживающего в рукаве козырного туза.
Замыкал шествие Кот Дивуар. Вот он взял короткий разбег, вспрыгнул на плечо Виринее и поплыл, балансируя пушистым хвостом…
– А пошло бы оно все к чёртовой матери, Ваня, – с ходу ответил профессор Кудеяру на невысказанный вопрос. И махнул рукой куда-то за левое плечо, в сторону директорского кабинета. – У нас тут, изволите видеть, революция. Вернее, дворцовый переворот. Руководство сменилось. Так решила Москва. Академик Пересветов уйдён… представьте, по болезни… а на его место назначен…
– Опарышев, – проворчал Иван.
– Джабба Хатт [7] … – вполголоса уточнил Алик.
– Еще слава Тебе, товарищ Господи, что пока только исполняющим обязанности. Вот двинет науку, так уж двинет. Шаг влево, шаг вправо…
– Прыжок вверх, – усмехнулся Иван и поневоле вспомнил свои мечты о джунглях и о милом Заполярье.
Виринея провела пальчиком по его рукаву, коснувшись запястья.
– Иван Степанович, вы не думайте, мы в обиду не дадимся, – негромко проговорила она. У неё был тон человека, очень хорошо знающего, о чём говорит. – И вы не давайтесь, ладно?
7
Персонаж киноэпопеи «Звёздные войны», злодей в облике гигантского слизняка.