Вавилонская башня
Шрифт:
Он отправил окурок в огромную, специально приготовленную для него пепельницу.
– У греков вообще отношение к человеческому дару было весьма трепетным. Ещё тридцать столетий назад философы-орфики пестовали культ Зевса Метрона, сиречь Измерителя. Его жрецы с помощью яда уничтожали одарённых людей, предавшихся злу. Если получил ты от Бога многое, а служишь дьяволу, то вот тебе чаша с быстро убивающим конейоном… и, наверное, это не так уж неправильно. А вообще-то надо сказать, что какую древнюю культуру ни возьми, за её спиной обнаруживается ещё более древняя. А за той – ещё… Поневоле задумаешься о едином могучем первоисточнике. Вот мы знай твердим: греки, греки… учителя человечества,
Он взял было эффектную паузу, но фон Трауберг неожиданно обломал ему кайф.
– Древнеарийского, – не отрывая глаз от окна, изрёк он торжественно. Ему никто не возразил, и он с упорством маньяка заговорил о своём: – Её гороскоп утверждает, что она не погибла. Я чувствую. Она здесь, близко. Её необходимо найти.
Лев Поликарпович промолчал. Вот уж действительно – «ищут пожарные, ищет милиция»… Ромуальду фон Трауберг кто только не искал, причём, как обычно, срабатывали не официально-государственные договорённости, а более надёжные личные связи. Российская ФСБ в лице девятизвёздочного генерала Владимира Зеноновича только что не побраталась с американским УППНИРом, за океаном прониклись и раскрыли кое-какие карты, Браун и Скудин, не говоря уже о Гринберге, тоже напрягли все свои персональные связи, калибром помельче, но зато более разветвлённые. Увы. Всё упиралось в тот самый «Боинг», бесследно испарившийся за несколько секунд до посадки в аэропорту. Ни одна живая душа с него так и не проявилась. И ни одно мёртвое тело. Тем не менее Ганс Людвиг по-прежнему чего-то ждал, на что-то надеялся. Советовался со звёздами и даже что-то якобы чувствовал. Льву Поликарповичу было его жаль. «Может, когда мне столько стукнет, я тоже начну „чувствовать“ жену и Марину? В смысле близкого воссоединения?..»
Как бы то ни было, никакой пользы от присутствия фон Трауберга покамест не наблюдалось. Не сбывался даже корыстный расчёт Льва Поликарповича поговорить с ним об отце. Старый немец либо молчал, не обращая на окружающих никакого внимания, либо рассуждал о своей внучке. Третьего было не дано.
Тут в кармане профессора завозился и запищал сотовый телефон.
– Да?
– Лев Поликарпович, телевизор поблизости есть? Включайте скорее. Пятый канал.
Голос Скудина прозвучал как у мальчишки-именинника, разворачивающего подарки, и сразу сменился коротким сигналом отбоя.
– Эдик, – засуетился профессор, – где пульт?
Жидкокристаллический экран вспыхнул почти без задержки.
– …В дачном посёлке Орехово, – рассказывала, идя по заснеженной дорожке, красивая юная журналистка. – История, которая могла завершиться настоящей трагедией, в итоге одарила нас примерами человеческого неравнодушия и самоотверженного участия…
За спиной девушки виднелись красные пожарные машины, проломленный ими забор и редеющие клубы дыма над покатой металлочерепичной крышей.
– Пожар, вспыхнувший, по предварительным оценкам, из-за неисправной электропроводки, разгорелся в три часа ночи, – продолжала рассказывать корреспондентка. – Горел домик, принадлежащий известному физику, академику Опарышеву. Академик, давно перебравшийся в Москву, не прерывал связи с родным городом и каждое лето приезжал сюда отдыхать. Это только кажется, что зимой в дачном посёлке полное безлюдье. – Девушка обвела рукой утонувшие в сугробах заборы. – Однако мир не без добрых людей. Пожар заметил случайный прохожий. Этот неравнодушный человек сразу позвонил «01», и из посёлка Сосново без промедления примчался
Камера переместилась во двор опарышевской дачи. Закопчённый снег был усеян осколками лопнувших стеклопакетов и останками сгоревших диванов, но, судя по всему, дом пострадал не так уж бесповоротно.
– Но самое замечательное заключалось вот в чём, – щурясь на яркое солнце, поведала журналистка. – На чердаке горящего дома пожарными было обнаружено множество рукописей, вероятно составлявших многолетние архивы учёного. Вот тут-то и могла бы разыграться трагедия, ведь все мы помним, как в своё время тушили сперва Библиотеку Академии наук, а позднее и Блоковскую библиотеку на Невском. Но – подумайте только! – в пожарной команде небольшого посёлка оказался человек, принимавший участие в тех далёких событиях. Он первым понял, какой интеллектуальный капитал мог оказаться утрачен. Бесценные бумаги передавали с дачного чердака по цепочке, из рук в руки…
«Ваня, – с нежностью подумал Лев Поликарпович. – Ванечка. Кудеяр… Что бы мы без тебя делали…»
– К сожалению, связаться с самим академиком нам пока не удалось, – обворожительно улыбнулась телевизионная девушка. – Мы, однако, можем со всей определённостью заверить уважаемого учёного, что в данный момент его архивы находятся в Санкт-Петербурге, ими занимаются очень компетентные специалисты. Рукописи не горят!
Шихман издал дикарский боевой клич, обхватил Льва Поликарповича за плечи и пустился с ним в пляс.
Женя Корнецкая дочистила последнюю морковину, выкинула в ведро шелуху, ополоснула руки и выгрузила из кухонного шкафчика соковыжималку. «Демидовский экспресс» вёз её до Питера чуть более суток, лишь раз, и то ненадолго, застряв по дороге, и всё это время Женя раздумывала о телефонном номере, который продиктовала ей память. Был ли этот номер реальным? Или разошедшееся воображение подсунуло ей бессмысленный ряд цифр, дополненный питерским кодом?.. Оказалось – первое. Её только слегка удивило, что «шпионский пароль» на самом деле был никаким не паролем. Обладатель приятного молодого голоса на том конце провода действительно искал домработницу. И не более того.
Чем усерднее старалась Женя разобраться в своём прошлом, тем меньшее удовольствие получала от процесса.
Получалось, она, тихвинская уроженка, никогда в жизни своей не бывавшая за границей, летела откуда-то на сугубо импортном самолёте скандинавских авиалиний, проваливалась сквозь хрональную дыру аж в древнюю Грецию, выслушивала туманно-настораживающее пророчество оракула в Дельфах, приобретала способность читать мысли, производила мотоциклетный рейд, достойный хорошего боевика, наконец, собственноручно убила пять человек… И всё это затем, чтобы начать блистательную карьеру домработницы у юного гения, сына высокопоставленного генерала?..
Да уж, чудны дела Твои, Господи…
«Это моя мысль или кого-то из гостей?»
Честно говоря, в чужие головы Женя старалась заглядывать как можно реже. В основном потому, что там обнаруживалась если не грязь, то вселенское беспокойство, а ей хватало и своих проблем. Может, это было натуральное малодушие, но тихая жизнь на прекрасно оборудованной Эдиковой кухне, среди кастрюль и сковородок, её покамест устраивала как нельзя лучше. После всех приключений душа и тело требовали отдыха. У неё был ключ от квартиры, она жила в маленькой комнате, наводила порядок, ходила по магазинам, с удовольствием стряпала, подавала… А когда возвращались хозяева – принималась множить в уме трёхзначные числа или читать не забытое ещё со школы «Бородино». Что угодно, кроме подслушивания чужих мыслей!