Вавилонские младенцы

Дантек Морис

— Давайте, Ребекка, не тяните.

Девушка колебалась, но затем решилась и посмотрела Торопу в лицо своими черными глазами:

— Сегодня тринадцатое августа, так?

— Вы что, шутите или потеряли счет времени?

— Значит, мы здесь уже пять недель.

— Вам нужны точные цифры, Ребекка? Завтра будет ровно пять недель.

— Ага.

— И что из этого следует?

— Ну, из этого, по-моему, следует вот что: учитывая, что прошло пять недель с гаком, могу заверить вас, что я еще не видела девчонку с настолько

хорошо отлаженным организмом.

— Отлаженным организмом?

— Отрегулированным. Циклы. Менструации. Не говорите мне, что не знаете, что это такое.

Тороп не отводил от нее взгляда:

— Объясните, что вы имеете в виду.

Ребекка набрала побольше воздуха:

— У нее нет менструации. Я ни разу не видела в мусорном ведре ни одного тампона, если не считать моих.

Тороп почувствовал, что его челюсти сжимаются, как будто их сдавливают тисками.

— Мы тут чуть больше месяца, и у нее случались серьезные нервные срывы. Это может быть обычная задержка.

— Вы шутите. Если последние месячные были у нее накануне отъезда, значит, задержка составляет уже больше недели. Наверняка больше. Должна признаться вам откровенно: я перерыла все ее вещи, вплоть до самого крохотного закоулка дамской сумочки. У нее даже нет ни одной гигиенической салфетки, и хочу обратить ваше внимание на то обстоятельство, что она никогда не просила вас купить их.

В мозгах Торопа как будто включилась и стала разгоняться центрифуга. У факта, который сообщила Ребекка, просто не могло быть тридцати шести тысяч возможных объяснений.

23

— Моя клиентка недовольна, господин Горский, очень недовольна.

Старый врач расположился за письменным столом из темной древесины, в просторной, строго обставленной комнате, расположенной на последнем этаже медицинского центра. Огромные мансардные окна «Велюкс», снабженные защитой от ультрафиолетового излучения, пропускали жаркий свет августовского солнца в виде косых оранжевых лучей, отчего на длинное морщинистое лицо доктора падали голубые тени самых причудливых форм.

Горский вздохнул. Покупатели делают замечания. Он это понимает. Клиент всегда прав.

— Давайте проясним ситуацию: ее болезнь не может передаться «потомству», каким бы оно ни было. Ведь она только носитель, разве нет?

Врач издал звук, напоминающий щелканье механической игрушки:

— Вы не понимаете, господин Горский. Во-первых, мы оба знаем, что ситуация гораздо более серьезна, чем я им сказал. Во-вторых, вам конечно же известно, что последние два десятка лет наши знания о генетическом коде продвигаются вперед гигантскими шагами.

— Тем лучше для вас. И что?

— А то, что среда, в которой развивается зародыш, — одна из существенных компонентов эмбриогенеза, формирования зародыша, если так вам понятней. Однако мы знаем, мои клиенты знают, что между психикой и биохимией клетки

существует множество взаимосвязей, которые осуществляются посредством того, что мы называем нейроиммунной системой. Если у девушки развиваются симптомы психического заболевания или если есть большая вероятность их возникновения, это может привести к формированию врожденных пороков развития. Это означает, что мы должны прервать операцию. Немедленно.

Горский не без труда перевел речь врача на язык повседневной действительности. Доктор хотел сказать, что безумие девушки может передаться ее потомству, даже если она была суррогатной матерью. И даже если речь не шла о «нормальных» зародышах.

Все идет прямо к «досрочному прекращению» операции. И потере миллионов долларов, которые могли бы попасть им в карманы. Ребята из Владивостока очень скоро поинтересуются, каковы реальные шансы на успех его предприятия. А интерес со стороны владивостокской мафии обычно приносит большие неприятности.

Глаза доктора посылали недвусмысленный сигнал: ответственность за провал целиком ложится на вас и вашу организацию. Вы оказались совершенно некомпетентными.

Горский издал глухое ворчание. Он накажет своего технического советника из Новосибирска — придурка, которого назначил Марков. До возвращения шефа этому идиоту стоило бы прочитать все специализированные журналы по биологии в мире, если он не хочет окончить свои дни в ванне с кислотой.

— Как мы поступим? Вы настаиваете на прекращении операции?

— Да, если выяснится, что зародыши в процессе эмбриогенеза получили хотя бы малейшее повреждение или если возникнет даже минимальный риск, что это случится на последней стадии беременности. В противном случае мы подождем. Но окончательное решение примет моя клиентка.

— Разумеется.

— Ладно. Нам нужно провести тщательный анализ дела Мари Альфы. Не стоит и говорить о том, что ваши люди показали себя чудовищно некомпетентными.

Горский едва не выругался. Подпольная российская больница в Монреале сделала все возможное в этой ситуации. Именно она составила схему генетического кода Мари, тщательно зафиксировав мельчайшие подробности. Это и позволило обнаружить аномалию, связанную с шизофренией. Но у врача на руках были все карты. Ссориться было нельзя. Нужно было отступить, сохранив строй своих полков.

— Напоминаю вам, господин Горский: ровно через неделю ее медицинский консультант приедет, чтобы убедиться в том, что с зародышами все в порядке. Если он примет решение прервать операцию, ваши люди займутся носительницей. Но клиентка дала мне понять, что в противном случае после указанной даты ее собственная команда по обеспечению безопасности возьмет дело в свои руки. Как вы прекрасно знаете, она больше не хочет рисковать.

Горский лишь шумно вздохнул. Он прекрасно знал, какая сумма в результате не попадет в его карман. Миллион долларов.