Вавилонские младенцы
Шрифт:
Вечерами, когда Тороп пытался заснуть, в его мозгу оживали фантазматические картинки. Идеализированные переработки реальных воспоминаний-клише как будто поднимались откуда-то из глубин мысленного порнокинотеатра. Рука сжимала напрягшийся член, а Тороп тщетно пытался изгнать из памяти образ Мари, потягивающейся под лучами солнца. И он мастурбировал как безумный, причем чувство вины служило дополнительным возбуждающим фактором.
Дни мирно сменяли друг друга.
Состояние Мари оставалось стабильным. Два первых кристаллика с памятью были проанализированы «черным ящиком», на экране ноутбука разворачивалась
Он подключался к университетским чатам по протоколу IRC [83] или общедоступным электронным библиотекам, чтобы отыскать какую-нибудь зацепку. Но вместо ответов возникали лишь новые вопросы, у проблемы появлялись все новые ответвления. Тороп бродил в самом сердце лабиринта, принципы устройства которого ему никак не удавалось постичь.
Как-то утром, благодаря одному из редких некодированных сообщений, посвященных правилам эксплуатации системы, Тороп понял, что Мари пришла пора глотать очередной биочип.
83
IRC, Internet Relay Chat, система многостороннего диалогового общения по Интернету.
В это устройство были введены данные, полученные от предыдущего биопроцессора, благодаря которому в состоянии Мари наступила относительная и, без сомнения, временная стабилизация. Биочип должен был закрепить наметившуюся положительную динамику. Если верить прогнозам аналитического модуля, имелись неплохие шансы на частичную регрессию психоза. В любом случае, система гарантировала, что психическое заболевание пациентки будет находиться под контролем, а эффект от приема биочипа окажется аналогичен воздействию нейролептических препаратов.
Тороп на мгновение спросил себя, не отдает ли все это полным безрассудством. Девушка перевозит вирус, она — шизофреник, а ее, недолго думая, пичкают каким-то тайным лекарством, да еще и наверняка запрещенным.
У Торопа возникло предчувствие, что разрозненные, но чрезвычайно важные детали вот-вот образуют критическую массу и это приведет его к разгадке.
— Прекрати пороть чушь, полковник!
Голос Горского загремел, превратив сидевшего на стуле Урьянева в каменную статую и оборвав объяснительную речь Романенко подобно взрыву гранаты, прерывающему папскую проповедь.
— Прекрати вешать мне лапшу на уши! Лучше объясни, что происходит!
Второй залп оказался чуть менее громким, чем первый.
— И что, черт побери, ты хочешь услышать? — спросил Романенко, пытаясь действовать как можно аккуратнее.
Урьянев втянул голову в плечи — казалось, из ноздрей Горского вот-вот вырвется пламя.
Однако Горский долго молчал, чтобы успокоиться. Он снова откинулся на спинку кресла и холодно улыбнулся:
— Ну ты и пройдоха, полковник! Я знаю, что твой человек ухитрился оторваться от моей группы наблюдения
— Ничего, о чем бы ты уже не знал. Психическое здоровье девушки очень хрупко, но Торп пока прекрасно справляется, хотя бывали и сложности. Вот и все.
Урьянев напряженно следил за беседой. Он чувствовал нечто вроде восхищения действиями Романенко — бесстрастного, невозмутимого, шаг за шагом отстаивавшего свою ложь.
Горский вздохнул шумно, как дракон:
— Почему же тогда он оторвался от группы наблюдения? А? Почему?
Романенко сокрушенно покачал головой:
— Антон… Он просто хотел навестить одну старую знакомую. Ему совершенно не улыбалось, что твои парни потащатся за ним до самой постели. Он позвонил мне, а я посоветовал, как лучше поступить. Я хорошо знаю методы твоих ребят, ведь все они прошли одинаковую подготовку.
Урьянев с каким-то странным наслаждением увидел, как Романенко простодушно улыбнулся. Грузная туша сидевшего напротив сибирского мафиози напоминала крутой утес, возвышающийся над беспокойными морскими водами во время прилива.
— Он был у девки? Ты что, издеваешься?
Романенко глубоко вздохнул:
— Знаю, это звучит глупо, но, черт возьми, они круглые сутки сидят в четырех стенах вместе с шизофреничкой, так что мой парень просто хотел отдохнуть. Не стоит делать из этого проблему государственного масштаба.
— По моим данным, он уже «отдохнул» неделей раньше.
На этот раз Романенко удивился совершенно искренне, ведь Тороп скрыл это от него.
Полковник коротко рассмеялся:
— У парня регулярные физиологические потребности. Мы ведь не хотим, чтобы он спал с нашей крошкой Мари или с другой девушкой из команды, правда?
Урьянев заметил, что Романенко избрал правильную стратегию. Не пытаться отразить главный удар, но подрывать убежденность противника в своей правоте, подтачивая ее шаг за шагом с помощью тонко рассчитанных утверждений второстепенного характера.
Горский больше ничего не отвечал. Каждый его аргумент оказался нейтрализован умело расставленной обманкой. Горский засопел и в конце концов буркнул:
— На этот раз твоя взяла. Но вели своему парню впредь ограничиться мастурбацией. По окончании миссии он сможет позволить себе бордель своих грез, а до тех пор никаких глупостей. Ясно?
— Ясно, Антон. Велю ему купить кино с порнушкой.
— Хорошо, а теперь, если ты не против, перейдем к проблеме номер два: как действовать в случае досрочного прекращения операции.
Урьянев почувствовал, что Романенко слегка напрягся:
— Что это значит?
Горский поудобнее устроился в глубинах кресла и сложил руки на животе, которым могла бы гордиться касатка.
— Мы обсудили проблему с доктором Уолшем. Вероятно, нам не удастся и дальше скрывать правду от наших клиентов.
Романенко выдержал этот удар:
— Понимаю.
— Наши клиенты очень щепетильно относятся к качеству товара. Конечно, состояние здоровья Мари чрезвычайно слабо влияет на его характеристики, но поведение девушки может поставить под сомнение возможность довести операцию до конца.