Вавилонский бурелом
Шрифт:
Фёдор только кивнул, он уже вытаскивал поваленный ствол средних размеров, наступил на него ногой, с хрустом обломил то, что когда-то являлось кроной. Легко подхватил, раскрутил и метнул почти параллельно поверхности. Ствол полетел и подобно тому, как мальчишки пускают блинчики плоскими камешками, несколько раз отскочил, взбаламутив гладь Старичного болота, потом плюхнулся далеко впереди. Но и это не возымело ровным счётом никакого действия. Вокруг царила тишина летнего предвечерья.
— В прошлый раз оно среагировало, когда мы сняли труп Кудряшова и
— Я отказываюсь таскать туши освежёванных коров! – поднял руки Фёдор, когда две пары красивых женских глаз вопросительно уставились на него, — даже не просите и не уговариваете.
— Ладно, — усмехнулась вампирша, — обойдёмся без чистоплюев, своими силами, — попробую подпрыгнуть и порезать распялки, хотя, — она прикинула, — высоковато на этот раз.
— Подожди, — остановила её Рина, — чародейка я, в конце концов, или нет?
Ей вспомнилась бабушкина приписка в Волшебной книге, где Прасковья Григорьевна советовала не бояться и пробовать колдовать.
— Попробую сжечь эту несчастную корову ко всем чертям! Пускай голодным в своём болоте сидит!
Она закрыла глаза и представила, как в районе солнечного сплетения начинает разгораться огонь. Почему-то огонь ей привиделся не костерком или газовой горелкой, а оранжевой шаровой молнией размером с кулак. Шар огня начал медленно вращаться, постепенно меняя цвет от густой закатной красноты к более светлому, побелел и начал отдавать в голубизну. Боль при этом почти заставила чародейку согнуться пополам. Она замкнула магические цепи на кисти рук, и, когда боль от жара почти затмила разум, выплеснула весь жар через ладони в сторону подвешенной туши. От души надеясь, что лесного пожара от сего деяния не случится. Из рук чародейки вылетели струи слепящего белого пламени и охватили висящую корову. Туша весело загорелась, рухнула на траву и за пару минут обуглилась.
Рина с одной стороны чувствовала облегчение и удовлетворение от прекрасно сделанного колдовства, а с другой – у неё саднило ладони. Огонь опалил их до волдырей.
— Merde! – воскликнул Фёдор, взглянув на Аринины руки, — лучше б я отстрелил!
— Поздно пить боржоми, когда с почками попрощался, — заметила вампирша, — я не стану напоминать, что тебя просили, а ты гордо отказался, ибо возжание с коровьими трупами – унижает твое достоинство полковника Преображенского полка государя императора. Правильно, пусть девка ожоги получит. Это ведь на достоинстве полковника никак не скажется!
— Прости, — проговорил Фёдор, — сильно больно?
— Да нет, ничего, — проговорила Рина, еле сдерживая слёзы.
— Я, конечно, не специалист, сказала Зинаида, — но, может, попробуешь себя подлечить?
— Ни себя, ни других я лечить никогда не пробовала, — жалобно проговорила чародейка, — не представляю, с какого бока к этому подступиться.
— Как я вижу, уничтожение обеда не произвело сегодня должного впечатления, — констатировал Фёдор, бросив взгляд на безмятежно-спокойную гладь болота, — Лихо не почтит нас своим присутствием. Посему имею честь предложить дамам
Девушки кивнули, и они пошли назад.
— Не понимаю, — говорила Рина, — в прошлый раз Лихо появилось сразу, как только мы посягнули на его добычу. А сейчас мы корову целиком уничтожили, а его нет.
— Может, он куда-то в другой конец леса подался? – выдвинула предположение Зинаида, — или спит.
— Спит? – выгнул бровь Фёдор, — да мы так орали, что любой спящий пробудился бы. Гном его точно не убил, иначе кто бы корову освежевал? Полагаю, он побоялся, что ему опять голову снесут.
Тропинка вывела на поляну.
— Давай я попробую подлечить, — предложил Фёдор.
— Так среди ваших многочисленных талантов, граф, ещё и врачевание значится? – снизу вверх посмотрела на героическую душу Зинаида самыми невинными глазами, — не знала!
— Вы, madame, и половины моих талантов не знаете, — ухмыльнулся он, — если желаете, можете ознакомиться.
— Размечтался! – последовал ответ, — молодоват ты, Фёдор, мне подобные предложения делать.
— Давай сравним год рождения!
— Знаю, поглядела, ты в раньше родился, — сказала вампирша, — но на момент тебе и тридцати нет, а мне больше ста. Так что отвянь со своими пошлостями и помоги Аришке.
Фёдор осторожно взял обожжённые руки своего мастера. Ладони покрывали пузыри, кожа покраснела. Он закрыл глаза и представил себе эти руки такими, какими они были ещё полчаса назад: девичьи руки с коротко остриженными ногтями, гладкими ладошками, по которым пробегают чёткие линии, заключающие в себе судьбу чародейки. Потом он осторожно подул, стараясь сдуть боль, ожоги, прогоняя их прочь. Руки Фёдора кольнула мгновенный жар, и Рина сказала:
— Спасибо!
На ладонях осталось только незначительное покраснение. От болезненных пузырей даже следа не было.
— Здорово, — похвалила вампирша.
— Это ещё один из моих талантов, — тонко улыбнулся Толстой, — о коих я изволил упомянуть, а тебе всё пошлости мерещатся.
Они двинулись на выход из леса. Впереди на тропе показался велосипедист. Он вывернулся с боковой дорожки и поехал прочь.
— Эй, — крикнул Фёдор, узнавший знакомую панаму Максима-лесника, — постойте, мы хотим у вас кое-что спросить!
Человек на велосипеде оглянулся, но и не подумал останавливаться. Он втянул голову в плечи и ещё яростнее заработал ногами. Когда наша компания повернула следом, его уже нигде не было.
— Странно, не находите? – сказала Арина, — он даже не остановился. Почему?
— Может, не узнал, — пожал плечами Фёдор, — а, возможно, не горел желанием с нами разговаривать. У него – своя работа, у нас – своя.
— Может быть, — вампирша разглядывала след от велосипедных шин в густой чёрной грязи, — он увидел наши мотоциклы и поехал поглядеть, что нам в подотчётном ему лесу надобно. К тому же мы орали самым бесстыдным образом. Или надеялся на чудовище из болота собственными глазами поглядеть.