Вавилонский бурелом
Шрифт:
Лихо обнаружилось заглядывающим в освещённое окно кухни. Хотя двигались они очень тихо, монстр среагировал и повернул к ним свою скрытую черепом морду.
«Нет, у него, положительно, два глаза», — мелькнула мысль у Рины: в глазницах сверкали золотые глаза с чёрными полосами змеиных зрачков. Лихо вытянуло шею и зашипело злобно и угрожающе. Казалось, двое людей с пустыми руками его совсем не пугают. Оно сделало шаг в их сторону и, раскачиваясь всем телом, замерло на секунду. Рина и Фёдор подняли баллончики, две струи резко пахнущей жидкости ударили в череп, Лихо отшатнулось и взвыло, схватившись
— Работает! – азартно выкрикнул Толстой, продолжая поливать монстра, — получай!
Лихо, вслепую отмахнулось от врагов и попыталось схватить Рину, но девушка пригнулась, прошмыгнула под рукой, пшикнув мимоходом на странные ноги. Казалось, монстр ходит на цыпочках. Фёдор тоже залихватски уворачивался от Лиха, изливая на него последние капли инсектицида.
— Отход на безопасное расстояние, и ждём результата, — скомандовал он, потянув чародейку в сторону.
Лихо замерло, не то содержимое баллончиков с «Клещевином» начало своё разрушительное действие, не то оно обдумывало, как лучше поступить с обидчиками. Оно мерно раскачивалось, огоньки золотых глаз притухли.
Внезапно на Арину навалилось страшная тоска. Сначала вспомнилась умершая совсем недавно бабушка, и из глаз сами собой брызнули слёзы, сердце защемило так, что каждый вздох давался с трудом. В голову полезли мысли о бессмысленности бытия, о том, что впереди лишь беспросветная тоска постоянной борьбы с разными монстрами, один из которых рано или поздно прикончит её. Одиночество и отделённость от всего живого и радостного взялись за руки и принялись водить хороводы, подпитывая тягостные мысли о том, что она никому на этом свете не нужна, что Фёдор – это всего лишь эгоистичный фантом, находящийся рядом из-за контракта с бабушкой Пашей. А по-настоящему ему на всё наплевать, он только развлекается, скача вокруг Лиха с мечом Клауда Страйфа.
— Ринка, — прервал плавное течение грустных мыслей голос Толстого, — кончай ворон считать! Быстро цепи замкни, — и увидев струящиеся по лицу чародейки слёзы, выругался по-французски и крикнул, — в дом! Я его просто силой уложу. Очнись, уже! – он ударил мечом по длинной руке, почти перерубил её, но конечность прямо на глазах приросла обратно, а зубы черепа клацнули в непосредственной близости от головы героической души, едва успевшего отклониться назад и ткнуть в грудь монстра.
— Цепи? Какие ещё цепи? – вяло подумала Рина, спотыкаясь, бредя к входной двери. Мне так плохо, слишком плохо, чтобы я могла думать о каких-то цепях…
Раздался крик боли Фёдора, когтистая рука полоснула по спине наискось, футболка намокла от крови. Этот крик словно пробудил чародейку. Перед глазами предстало противостояние Американца, залитого кровью, и Лиха, почуявшего запах этой самой крови и предвкушающего победу. Магические цепи были замкнуты в долю секунды, и Рину захлестнуло ощущение бурлящей энергии, протекающей сквозь неё.
— Используй Сталь Души! – выкрикнула она, — я в порядке.
Фёдор кивнул. Он поднял огромный меч, его шорты и футболка превратились в зелёно-красную форму полковника Преображенского полка, а несколько не вяжущийся с ней Бастар засветился изумрудной зеленью.
— Аз есмь Сталь! – выкрикнул Толстой в ночное небо, — Сталь Души и Душа Стали!
Рине
Фёдор едва стоял на ногах, опираясь на свой меч, как на палку.
— Сильно зацепил тебя?
— Сильно, — поморщился от боли Американец, — да сам я, — он шутливо оттолкнул руку чародейки, — сестра милосердия мне пока что не требуется.
Исчез меч, исчез гвардейский мундир и тускло блестевшие сапоги, волосы удлинились и тяжёлой гривой укрыли плечи. Рядом с Риной стоял привычный Фёдор в пропитанной кровью футболке и шортах. Он сделал шаг, и его шатнуло.
— На счёт помощи я явно погорячился, — узкая рука с длинными пальцами осторожно опустилась на плечи девушки.
В доме чародейка осмотрела спину Толстого: её пересекали четыре глубоких кровоточащих царапины. Она под остервенелое шипение залила их перекисью водорода.
— Словно водкой! – ругался граф, — в моё время водку лили, примерно так же больно было! Только тогда по крайней мере половину в качестве обезболивающего внутрь принимали.
— Терпи, казак, — вспомнилась девушке поговорка, с которой бабушка Паша безоговорочно заливала йодом все многочисленные порезы, царапины и ссадины маленькой Ариши, — атаманом станешь!
К её удивлению, кровь и не подумала сворачиваться. Она продолжала течь. Вызывать скорую помощь было просто нельзя: как объяснить приехавшим медикам происхождение странных царапин на спине пациента, да и наличие самого пациента, появившегося на свет в 1782 году от рождества Христова. И это всё, не беря в расчёт светящейся мертвенным светом дохлой лошади во дворе. От испуга любимая кобылка Фёдора совершенно утратила сходство с японским мотоциклом и то жалась к стене, рядом с которой была привязана, то грызла удила и рвалась умчаться, куда подальше. Оставалась Зинаида.
Чародейка взяла телефон.
— Не спишь? – задала она самый глупый вопрос, который только можно задать человеку после полуночи.
— Уже нет, — насуплено ответила вампирша, — и ты, как я вижу, тоже. Что стряслось?
— На нас напало Лихо. Фёдор по спине получил. Кровь не могу остановить, — коротко, по существу, докладывала чародейка.
— Перекись дома есть?
— Есть. Залила, не помогает.
— Еду, — коротко сказала Зинаида и отключилась.
Фёдор лежал на диване лицом вниз, а Арина принесла рулон бумажных кухонных полотенец и вытирала кровь.